Читать книгу "Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов - Малкольм Гладуэлл"

Сообща группа разработала предложение. По настоянию Рейнольдса оно было простым и коротким, без всяких заумных профессиональных терминов. Оно получило известность как Закон трех преступлений. Человек, осужденный второй раз за серьезное или уголовное преступление в Калифорнии, гласил он, должен отбывать срок в два раза дольше предусмотренного законом. А человек, осужденный в третий раз, – практически за любое преступление – лишается каких бы то ни было шансов на освобождение и отбывает обязательное заключение сроком от 25 лет до пожизненного[58]. Никаких исключений из правил или лазеек, чтобы обойти закон.

Рейнольдс и его группа собрали тысячи подписей, необходимых для объявления референдума в масштабе всего штата. Каждый избирательный сезон в Калифорнии выдвигается бесчисленное количество идей для референдума, большинство из которых никогда не реализуется. Но Закон трех преступлений задел всех за живое. За его принятие высказались 72 % избирателей штата, и весной 1994 года предложение о трех преступлениях получило статус закона, сформулированного практически точно так, как это было записано на заднем дворе Майка Рейнольдса. Криминолог Франклин Зимринг назвал его «крупнейшим пенитенциарным экспериментом в истории Америки». В 1989 году в тюрьмах Калифорнии содержалось 80 тысяч человек. За десять лет это количество удвоилось, и вместе с тем в штате резко сократился уровень преступности. За период с 1994 по 1998 год число убийств в Калифорнии снизилось на 41,4 %, изнасилований – на 10,9 %, ограблений – на 38,7 %, нападений – на 22,1 %, краж – на 29,9 %, угонов автомобилей – на 36,6 %. Майк Рейнольдс на смертном одре дочери пообещал не допустить подобного – и из его горя родилась революция.

«В то время в штате Калифорния в день совершалось по двенадцать убийств. Сегодня около шести, – заметил Рейнольдс. – И мне радостно думать, что каждый день остаются живы шесть человек, которые, не будь этого закона, могли бы умереть». Он сидит в домашнем офисе во Фресно в окружении фотографий, на которых он запечатлен в компании разных официальных лиц, почетных табличек, грамот и писем в рамках – многочисленные свидетельства выдающейся роли, сыгранной им в политической жизни самого населенного американского штата. «В течение жизни у нас периодически появляется шанс спасти чью-то жизнь, – продолжает он. – Ну знаете, вытащить кого-то из горящего здания, спасти утопающего или что-нибудь такое же безумное. Сколько людей получают возможность спасать шесть жизней каждый божий день? Мне, я думаю, очень повезло».

Мой собеседник замолчал, словно мысленно воскрешал в памяти все события, произошедшие за двадцать лет с того момента, как он дал обещание Кимбер. Майк Рейнольдс обладает невероятным красноречием и убедительностью. Стало понятно, как в состоянии глубокого горя он смог произвести столь неизгладимое впечатление, участвуя в шоу Рея Эплтона много лет назад. Он снова пустился в рассуждения: «Возьмем, к примеру, человека, который изобрел ремни безопасности. Вы знаете, как его зовут? Я нет. Понятия не имею. Но подумайте, сколько людей остались живы благодаря ремням безопасности, или воздушным подушкам, или емкостям с лекарствами, защищенным от неумелого обращения. Я могу еще долго перечислять. Простые приспособления, придуманные обычными людьми, такими, как я, которые спасли и спасают множество жизней. И при этом мы не жаждем похвалы, не стремимся к славе. Для нас важны лишь результаты; результаты – моя лучшая награда».

Британцы пришли в Северную Ирландию с лучшими намерениями, а в итоге оказались втянуты в тридцатилетнее кровопролитие и хаос. Они не получили желаемого, поскольку не понимали, что власть имеет важное ограничение. Она должна восприниматься как легитимная, иначе ее применение приведет к последствиям, противоположным предполагаемым. Майк Рейнольдс завоевал огромный авторитет в своем родном штате. Найдется не так уж много жителей Калифорнии его поколения, чьи идеи и действия затронули столь многих людей. Но в его случае власть, кажется, достигла своей цели. Достаточно взглянуть на криминальную статистику в Калифорнии. Он получил желаемое, правда?

Ничто не может быть дальше от истины.

3.

Давайте вернемся к теории перевернутой U-образной кривой, которую мы обсуждали в главе о наполняемости школьных классов. Суть перевернутых U-образных кривых – в ограничениях. Они служат иллюстрацией того факта, что «больше» не всегда значит лучше; в определенной точке дополнительные ресурсы, которые власть имущие воспринимают как свое главное преимущество, только ухудшают положение дел. Перевернутая U-образная кривая наглядно отражает, какое влияние оказывает численность классов, и с равным успехом применима к описанию взаимосвязи между воспитанием и богатством. Но несколько лет назад ряд ученых выдвинули еще более неожиданный аргумент, из-за которого Майк Рейнольдс и его теория трех преступлений оказались в центре двух десятилетий жарких споров. Что если соотношение между преступлением и наказанием также изображается в виде перевернутой U-образной кривой? Другими словами, что если после определенного момента борьба с преступностью перестает оказывать какое бы то ни было воздействие на преступников и, может быть, даже усугубляет ситуацию?

Когда принимался Закон трех преступлений, никто не рассматривал подобной возможности. Майк Рейнольдс и его сторонники предполагали, что каждый новый преступник, которого они отправят за решетку, каждый дополнительный год, прибавленный к его сроку, обеспечат соответствующее падение уровня преступности.

«Тогда даже за убийство первой степени предусматривалось всего шестнадцать лет, а преступники отбывали обычно восемь, – объясняет Майк Рейнольдс. Он описывает Калифорнию до революции Трех преступлений. – Заниматься криминалом очень выгодно. Человеческая душа идет по пути наименьшего сопротивления. Путь наименьшего сопротивления самый простой, насколько проще выйти на улицу, ограбить, украсть, уколоться, чем вкалывать 40 часов в неделю, торчать на работе и возиться с клиентами. Кому это надо? Я могу выйти, помахать пистолетом и получить все, что нужно, в считаные минуты. А если меня поймают, 95 % всех дел заканчиваются сделкой о признании вины. Они обвинят меня в этом, я признаю вину в том, и мы обо всем прекрасно договоримся. А затем я все равно отсижу лишь половину срока. С учетом этих трех обстоятельств, я, вероятнее всего, совершу чертовски много преступлений, прежде чем меня поймают и осудят».

Рейнольдс приводил свою версию аргумента, представленного Лейтесом и Вулфом в классической работе на тему удержания от преступных действий посредством устрашения.

«Краеугольным камнем нашего анализа является следующая исходная посылка: население, как отдельные лица, так и группы, действует “рационально”, иными словами, оценивает риски и выгоду в той степени, в какой они соотносятся с различными способами действия, и делает соответствующий выбор». По мнению Рейнольдса, для преступников Калифорнии выгода от совершения преступлений значительно превосходила возможные риски. Решение, как ему казалось, заключалось в том, чтобы повысить риски совершения преступлений настолько, чтобы грабить и красть не было проще, чем зарабатывать на жизнь честным трудом. А тех, кто продолжает попирать закон, – даже с учетом изменившихся обстоятельств – говорилось в Законе трех преступлений, необходимо запереть в тюрьме до конца жизни, с тем чтобы они больше никогда не могли совершить ни одного преступления. Для Рейнольдса и избирателей Калифорнии обе идеи представлялись абсолютно здравыми и логичными.