Читать книгу "Долг СССР в рублях, чеках, дубленках. Тайные войны империи - Максим Кустов"

Но и другие гуманитарные подарочки оказались не менее провокационными.

«Пошли дальше. Опаньки! А вот это уже хуже. Около грузовика-термоса лежало несколько коробок со сливочным маслом. Пара коробок была раскрыта, и в них я увидел какую-то серо-зеленую массу, которая даже отдаленно не была похожа на масло. То ли от длительного пребывания в термобудке, минусовая температура в которой исчезла еще на советско-афганской границе, то ли от того, что товар таким был еще до того, как попал в Афган, но масло это однозначно было не пригодно для употребления в пищу. Таким продуктом питания и отравиться недолго.

Словно уловив мои мысли, именно это и озвучил «истерик».

На этот раз он был на коне. Важно напыжившись, он понес ахинею насчет того, что недобросовестные люди в Союзе желают смерти бедным афганцам, сплавляя им явную отраву, списывая при этом на своих складах доброкачественные продукты. По себе небось судит, гад.

Но возразить ему было нечего — в точку попал.

Я не исключал того обстоятельства, что на моей Родине еще не перевелись аферисты, готовые любыми путями заработать свою левую копейку. Даже вот таким способом, ценой жуткого обмана. Но свои рассуждения я оставил при себе, а внимание окружающих акцентировал на том, что такое чрезвычайное происшествие могло произойти в первую очередь из-за отсутствия у афганских товарищей хороших авторефрижераторов. Если бы такие были у них в наличии, подобного инцидента никогда бы не произошло.

Афганцы, кивая головами, соглашались с моими доводами. Пока вроде удается отбрехиваться.

В тот момент я еще не знал, какой сюрприз ждет меня около открытого контейнера, у которого, согнувшись в три погибели, сгрудилось несколько человек.

Контейнер этот был доверху наполнен мужскими и женскими туфлями.

Вы спросите: ну чего особенного из того, что в качестве гуманитарной помощи в Афган доставлена обувь? Ведь это тоже помощь, хоть ее и нельзя употребить в пищу. Ну, так ведь не пищей же единой жив человек.

Я тоже так думал, когда впервые увидел те туфли.

Самое смешное только начиналось.

Грузчики и просто любопытствующие охранники «Монополии» рылись в куче обуви, пытаясь подобрать хоть одну пару одинаковых туфель или ботинок.

Увы. Все их усилия были тщетны, поскольку в контейнере лежала обувь только на левую ногу. Какой-то «шутник» в Союзе, комплектуя гуманитарный груз, так «отсортировал» всю обувь, что в один контейнер попали только туфли на левую ногу, а в другой — на правую. Интересно, а куда укатил контейнер с обувью на правую ногу? Судя по разговорам водителей грузовиков, второй такой же контейнер с обувью сгрузили в провинции Фарах. Там, наверно, тоже сейчас веселятся.

Выяснилось, что ко всему прочему вся обувь в контейнере соответствовала размерам обуви, продаваемой в наших отечественных магазинах с фирменным названием «Богатырь».

А теперь представьте афганку, которая пытается сделать хоть шаг в туфле на высоком каблуке 43-го размера, имея при этом ногу 33-го размера. А ее муж в это время, запустив ногу в ботинок 45-го размера, волочит его за собой, словно штатную единицу маломерного флота.

Представили?

Вот и я тоже, когда представил такую картину, то едва не рассмеялся.

Но хорошо, что не успел этого сделать».[131]

Поразительно «удачно» подобрана гуманитарка — свиной жир, испорченное сливочное масло и обувь на левую ногу.

Если бы ЦРУ США через своих тайных агентов в СССР сумело бы организовать отправку этакого гуманитарного груза для подрыва советско-афганской дружбы, всех участников такой блестящей операции награждать должен был бы лично президент Рональд Рейган. Но куда там ЦРУ, до такого ни одна вражеская разведка не додумалась бы. Это свои, увы, неизвестные «герои» постарались.

Расхлебывать последствия их бурной деятельности пришлось на месте получения груза. «Представителя провинциального Комитета НДПА, не проронившего до этого ни слова, вдруг словно прорвало. Поднятый им вопль привлек внимание всех присутствующих. Дураку понятно, что он работал на публику.

Что уж он там такого ляпнул, я сразу и не понял, но на лицах стоявших около меня людей уловил неприязненные взгляды в мою сторону. Видимо, слова этого партийного деятеля были отнюдь не дружественными по отношению к моей персоны.

От слов, сказанных этим партийным функционером, Мир Акай изменился в лице и виновато понурил голову. Потом он как бы между делом отвел меня в сторону и объяснил, что этот парчамист обвиняет меня и мое государство в том, что мы желаем только горя афганским гражданам. А присланные туфли и ботинки на одну ногу — это как предупреждение советских военных о том, что все афганцы скоро станут инвалидами.

Ах ты сволочь! Козел вонючий! Ишь чего удумал, мерзавец! И такая сволочь в руководстве провинциального Комитета НДПА ошивается? Да будь моя воля, за такие слова я б и пулю на тебя не пожалел, урод несчастный! Недобиток душманский!

По всей видимости, все отрицательные эмоции мгновенно отразились на моем лице, и Мир Акай, почувствовав мое крайне холерическое настроение, ненавязчиво взяв под локоть, увел подальше от этого крикуна.

И правильно сделал. В тот момент я мог просто не сдержать себя и наверняка врезал бы в морду этому партийному недоноску. Опять же, потом только мне хуже было бы. Такие вещи здесь не прощают. Могли бы запросто повязать там же, во дворе «Монополии», и тогда прощай это сладкое слово «свобода». Даже если бы моему руководству и удалось загладить конфликт, в Союз я возвратился бы уже гражданским человеком и с «волчьим» билетом.

В тот день, вернувшись с Мир Акаем в царандой, втихаря опрокинули с ним в его кабинете по стакану водки. За взаимопонимание и дружбу.

А на следующий день вновь пришлось выезжать в «Монополию».

На этот раз тот самый шустрый «истерик» решил «прокрутить динамо». Он представил нам несколько мешков муки, которые грузчики «Монополии» при нас сняли с одной бурубухайки. Вспоров мешки и зачерпнув из них муку, афганец просеял их через обычное сито, после чего в нем осталась целая куча личинок шашеля.

«Истерик» в очередной раз закатил скандал, обвиняя граждан Советского Союза в непорядочности по отношению к бедному народу Афганистана.

Меня это здорово задело, и, не отдавая себе отчета, почему именно так поступаю, я влез на ту самую бурубухайку, из которой только что сняли мешки с бракованной мукой. Зацепив первый же попавшийся мешок, скинул его на землю. Сам вспорол мешковину и просеял находящуюся в нем муку. Никаких личинок в ней не было. Мука была идеального высшего качества. Для проверки своих предположений вскрыл еще несколько мешков, но и там ничего подозрительного не было обнаружено.

В тот день со мной в «Монополию» поехал не Мир Акай, а его заместитель Сардар. Тот в таких случаях особо не церемонился. Со всего размаху он приложил свой огромный кулачище аккурат между глаз «истерика», и тот, отлетев в сторону, нашел себе временный приют у колеса бурубухайки, уткнувшись в пыль своим разбитым носом.