Читать книгу "Прорыв "Зверобоев". На острие танковых ударов - Владимир Першанин"

Между тем переформировка подходила к концу. Советские войска с боями продвигались на запад широким фронтом от Прибалтики до юга. Со дня на день ждали приказа о наступлении самоходно-артиллерийский, танковый полк, мотопехотная бригада. В глубине леса была сосредоточена артиллерия.

В один из дней перед личным составом выступил замполит. Он служил в самоходно-артиллерийском полку с момента его образования, успел получить «полковника» и несколько орденов. Политотделы своих работников не обижали, награждали регулярно.

За полтора года Чистяков хорошо изучил привычки и речи замполита. К словам о мужестве и героизме, которых ждут от славных самоходчиков, прибавлялась осторожная оценка политической обстановки в Польше. Хотя страна жестоко пострадала от фашистов, разрушена Варшава, но многие поляки находятся под влиянием антисоветской пропаганды. Этим людям надо доходчиво объяснять цели и задачи Красной Армии.

– А если в спину стрелять начнут, что делать? – спросил кто-то из командиров. – Огнем отвечать можно?

– Можно, – подумав, объявил полковник, – но осторожно.

По рядам офицеров пробежал смех. Можно, но осторожно! Во сказанул комиссар. Как та премудрая мать своей дочке. Мужикам иногда давать можно, но с выбором, осторожненько.

Чтобы окончательно не запутаться и не ляпнуть лишнего, замполит скомкал речь и представил слово заместителю командира полка по разведке Фомину. Тот из пустого в порожнее не переливал, говорил по делу, и слушали его с интересом.

– Насчет ударов в спину долго распространяться не буду, – короткими, рублеными фразами говорил майор. – Там, где дисциплина и нормальные сторожевые посты, бояться нечего. В Польше нас с цветами вряд ли будут встречать, хотя многие с нетерпением ждут освобождения. Фашисты здесь много крови пролили. Самые крупные концлагеря, массовое уничтожение евреев. О другом хочу сказать. Не нравится мне настроение некоторых командиров, особенно молодых. Ура, мы наступаем, завтра победим, фрицы бегут.

– А что, не так разве? – значительно двинул густыми бровями замполит.

– Не так. Редко я наблюдал, чтобы немцы бежали. Бегущих насмерть бьют, и фрицы это хорошо знают. За Польшей находится Германия, это они тоже помнят. Наступать будем по лесистым, болотистым местам. Постоянная разведка и еще раз разведка. Драться будем порой в упор. Про «фаустпатроны» не забывайте. Сейчас они имеются в каждом германском взводе. Появились новые образцы этого оружия. Поражают цель за сто метров, и броня толщиной девяносто миллиметров для них не преграда.

– Бросьте, товарищ Фомин, – вновь вмешался замполит. – Вы смелый офицер, не надо молодых пугать. А то и правда шарахаться от каждого куста будут.

Все же Григорий Иванович Фомин довел свою речь до конца. Драться в тесном взаимодействии с пехотой и бросить всякие разговоры о шапкозакидательстве.

– Все понятно, – расходились командиры, оживленно обмениваясь впечатлениями. – Наш майор молодец. Полезно иногда горячие головы остуживать. Поняли вы, лейтенанты?

– Чего не понять, – снисходительно улыбались молодые.

– Ни хрена не поняли, – сплюнул Чистяков. – Ничего, в первом же бою настоящая учеба начнется. Быстро сообразите.

Он сочувствовал Глущенко, у которого два экипажа из четырех возглавляли «шестимесячные младшие лейтенанты».

Между тем на территории Польши продолжались бои. За Польшей находилась ненавистная фашистская Германия. Немцы понимали, что польская территория станет плацдармом для броска советских войск на Германию. Бои, в которые вступила дивизия и тяжелый самоходно-артиллерийский полк подполковника Пантелеева, приняли с первых дней ожесточенный характер.

Батарея старшего лейтенанта по-прежнему поддерживала танковый батальон Болотова, который, кроме ордена Красного Знамени, получил майорское звание, чем очень гордился. Соседним танковым батальоном командовал капитан Шаламов.

Встретив его в полку, он не очень удивился. По приказу Верховного все танкисты и самоходчики направлялись после излечения в бронетанковые войска. Вот и попал Юрий Федотович Шаламов в полк Полищука, да еще с повышением. Встрече оба были рады, выпили, вспомнили санбат. В то же время, глядя на бывалого капитана, Саня испытывал чувство настороженности. Не выдержав, спросил:

– Юрий Федотович, а чего тебя в прежнем полку выше роты не двигали?

Шаламов рассмеялся, хлопнув Саню по колену:

– Исполнял обязанности. А назначать комбатом меня начштаба не хотел. Боялся, что займу должность командира полка и заставлю его воевать, а не бумаги перекладывать.

Трудно было понять, шутит капитан или так и было. Ничего не скажешь, энергичный и наверняка смелый в бою танкист. Однако бесшабашный характер во время пребывания в санбате вызывал у Чистякова невольную настороженность. Не обернется ли это стремлением Шаламова любым путем укрепить свой авторитет на новом месте?

Чистяков откровенно рассказал о своих сомнениях Сергею Назаровичу Глущенко, которому предстояло действовать совместно с батальоном Шаламова.

– Шебутной мужик, – согласился самый опытный в самоходном полку командир батареи. – Но Полищук в людях разбирается, хвалил его. Глянем, как поведет себя в бою. Болотов тоже в свое время дров наломал, а сейчас вроде успокоился, нормально воюет. Все мы эту школу проходили.

Топкие низины, поросшие кустарником, сырой лес, а местами каменистые холмы, где цеплялись за тонкий слой почвы березы и ели. Да еще октябрьские дожди, превратившие редкие дороги в месиво грязи.

В батальоне хозяйственного, следившего за своей техникой Антона Болотова вышла из строя еще до первых боев «тридцатьчетверка». Заклинило старый, не раз побывавший в ремонте двигатель. Танк пытались вытащить буксиром. Рвались тросы, захлебывались от перегрева сразу две машины, но «тридцатьчетверка» намертво погрузилась по самую башню в холодную топь.

Времени на раздумья не было. Майор боялся, что за потерянную машину с него крепко спросят. Сгоряча оставил было экипаж, отдав неопределенный приказ:

– Вы тут подумайте… может, выберетесь как-нибудь. Я тягач попозже пришлю.

Сразу показал свой характер капитан Шаламов, хотя занимал такую же должность комбата, и Болотов ему не подчинялся.

– Тебе экипаж не жалко? Ночью перебьют их лесные братья. Знаешь ведь, какой тут только швали не водится.

– Не могу я машину просто так бросить!

– Нет ее. Вон, одна крыша торчит.

Действительно, «тридцатьчетверка», пока суетились и пытались выдернуть ее, погрузилась еще на полметра, башня не проворачивалась, даже вручную. Вмешался командир полка и приказал оставить танк, забрав пулеметы и боеприпасы, которые можно вытащить.

В этот же день к вечеру натолкнулись на немецкий узел обороны. Хорошо, что вовремя предупредила разведка. Один мотоцикл утопили, а второй, облепленный грязью, вернулся. Сержант-разведчик толково показал на карте и объяснил обстановку: