Читать книгу "Твое нежное слово - Кэрин Монк"

– И потом вы едите желудок сырым? – с отвращением посмотрел на него Зареб.

– Нужно его сварить, – ответил Оливер. – Три часа в кипящей воде на маленьком огне. А потом подать с картофельным пюре и бутылочкой виски. – Он вытащил желудок из ведра и бросил в кастрюлю с холодной соленой водой. – Уверяю, от доброй тарелочки хаггиса на груди волосы вырастут!

– От этого у Тиши на груди вырастут волосы? – округлил глаза Зареб.

– Это только так говорится, – успокоил его Оливер, вытирая тряпкой руки. – Ни у одной девушки в Шотландии нет волос на груди, хотя их начинают кормить этим блюдом, как только они научатся держать ложку.

– Не верьте ему, Зареб, – предупредил Саймон, склонившись над ящиком, который превратил в чертежную доску. – Вряд ли Оливер видел грудь всех девушек в Шотландии.

– Хватит ехидничать, – нахмурился Оливер.

– Койкоины[4]едят мясо овец, только если их зарезали для ритуала, – сказал Зареб, которого совершенно не убедили достоинства хаггиса. – Мы держим овец и коров главным образом для молока.

– А какое мясо вы едите? – полюбопытствовал Оливер.

– Какое добудем на охоте: зебру, носорога, антилопу, буйвола. Мясо страуса очень вкусное. Мы также едим некоторых насекомых. Вам нужно будет их попробовать, они очень вкусные.

– Каких насекомых? – нахмурился Оливер.

– Разных. Термитов, саранчу, червячков мопани.[5]Многие в еду годятся и хороши для пищеварения.

– Сомневаюсь, что у меня хватит смелости это попробовать! – усмехнулся Оливер, выплескивая за борт воду из ведра.

– Когда мы доберемся в Пумулани, я вам их приготовлю, – настаивал Зареб. – Это вкусно, вот увидите.

– Что увидите? – спросила Камелия, поднимаясь на палубу с Оскаром.

– Зареб пытается убедить Оливера, что в Африке ему придется есть жуков и пауков, – объяснил Саймон, поднимаясь от импровизированного рабочего стола.

С той ужасной ночи, когда началась болезнь Камелии, прошло больше двух недель. Она выздоравливала медленно. Саймон провел с ней почти четверо суток, пока Зареб, Оливер и Эллиот беспомощно стонали в своих каютах. Все это время Саймон не отходил от Камелии, поил с ложечки водой, уговаривал съесть кусочек печенья, выносил ведро, когда се желудок отвергал скромную пищу.

Джек продолжал уверять его, что продолжительность болезни Камелии совершенно нормальна, но Саймон тем не менее волновался. Когда он навестил Зареба и принес ему воду и сухое печенье, Зареб твердил, что все они заболели из-за проклятия и что в каюте Камелии нужно зажечь огонь, чтобы защитить ее. Саймон уверял, что вовсе не проклятие привело их в такое плачевное состояние, но Зареба это не убедило. Он велел Саймону натирать Камелию бучу, пахучим африканским растением, чтобы защитить ее, и очень рассердился, когда Саймон категорически отказался.

Через четыре дня худшее осталось позади, но болезнь сказалась на Камелии. Мужчины через несколько дней окончательно восстановили силы, но Камелия, казалось, не могла оправиться от слабости. Синяки под глазами не исчезали, кожа потеряла прелестный загар. Камелия все время мерзла и куталась в шаль, даже когда жарко светило солнце. Одежда свободно болталась на ней, и хотя Камелия постоянно говорила о своем участке и планах, Саймон тревожился, что в таком состоянии она не вынесет физической нагрузки, которую требует ее работа.

– Как ты себя чувствуешь, Тиша? – тревожно нахмурился Зареб.

– Все хорошо, Зареб, – уверила его Камелия. – Сегодня я чувствую себя гораздо лучше.

– Я готовлю для вас нечто особенное, от чего нарастет мясо на костях и волосы на груди. Ну, это только так говорится. – Оливер бросил на Саймона предостерегающий взгляд.

– И что же это?

– Добрый острый хаггис, – гордо ответил Оливер. – Я только что замочил желудок. К вечеру я его набью, сварю, и можно будет есть.

Камелия подозрительно посмотрела на болтающийся в кастрюле желтый комок.

– Я никогда не ела хаггис.

– Это трахея и легкие, – предупредил ее Зареб, – нарубленные с животным жиром.

– Это звучит хуже, чем есть на самом деле, – вставил Саймон, задаваясь вопросом, не вызовет ли вид овечьего желудка у Камелии тошноту. – Но вы не должны это есть, если не хотите.

– Почему это она не хочет? – удивился Оливер. – Если она привыкла есть жуков и червяков, почему она должна испугаться доброго шотландского хаггиса?

– На самом деле я жуков и червяков никогда не ела, – сказала ему Камелия. – Я уверена, что ваш хаггис замечательный, Оливер, просто я не голодна.

– Подождите, пока он окажется в вашей тарелке с картофельным пюре, в котором тает масло. И вам покажется, что вы умерли и увидели рай небесный.

– Или вы очень захотите умереть, – язвительно добавил Саймон.

Камелия посмотрела на сырой желудок и сглотнула, борясь с подступающей тошнотой.

– Вы едите желудок или только то, что внутри?

– Не волнуйтесь, Камелия. Если вам это блюдо не нравится, уверяю, мы с Саймоном и Оливером быстро с ним справимся, – улыбнулся присоединившийся к ним Джек. – В юности мы очень любили хаггис, который готовила Юнис.

– Да, когда они появились у мисс Женевьевы, это была пара заморышей, – добавил Оливер. – Грязные, голодные, их ветром шатало. И мы кормили их хаггисом с картофельным пюре, бараньим рагу и пудингом. Сами видите, какие они выросли!

– Сколько Дорин и Юнис его ни кормили, Саймон всегда хотел есть. – Джек весело поглядел на младшего брата. – Через десять минут после завтрака он спрашивал, когда будет ленч, сразу после ленча интересовался у Юнис, не пора ли пить чай. За чаем он всегда выторговывал у нас печенье, бисквит или булочку в обмен на что-нибудь.

– Мы с Юнис не могли поверить, что маленький парнишка мог столько съесть, и были уверены, что он прячет еду в салфетке, чтобы съесть потом, – добавил Оливер. – Его сестры Аннабелл, Грейс и Шарлотта так делали, когда появились в доме. Они не верили, что на столе через несколько часов снова будет еда. Но сколько мы ни проверяли, салфетка Саймона была чистой. Тогда Дорин подумала, что он прячет еду где-то в доме, но не нашла ни крошки. Наконец, мы решили, что парень родился с полыми ножками, и как его ни кормили, не могли заполнить пустоту! – хлопнув себя по колену, рассмеялся Оливер.

Камелия наблюдала, как улыбается Саймон, когда Оливер и Джек рассказывали историю. На нем, как всегда, были темные брюки и мятая белая рубашка с распахнутым воротом и небрежно закатанными рукавами. Этот непритязательный костюм на залитой солнцем палубе казался совершенно естественным, хотя не соответствовал общепринятым стандартам. Океанский бриз играл его медными волосами, которые уже немного выгорели, на коже появился здоровый загар. Стоя на палубе среди разбросанных чертежей, рядом с поддразнивающим его братом и старым другом, Саймон казался совершенно отдохнувшим и успокоившимся.