Читать книгу "Экипаж машины боевой - Виталий Кривенко"

– Да я смогу, – глухим голосом произнес Семен.

– Закиров, помоги Семенову взобраться наверх.

Андрей ширнул Сереге укол в вену и перевязывал ему лицо. Замотав ему челюсть бинтом под самый нос, он взял его под руки.

– Ну, давайте, потащили, чего смотрите, – обратился к нам Андрюха.

Царев взял Серегу за ноги, и они его потащили к БТРам.

– А как вас сюда угораздило? – спросил ротный Артикова, показывая на БМПшку.

– Из-за сопки выскочили, а тут обрыв, Семен по тормозам дал, но поздно уже было, пока очнулись, машина уже в глине торчит, и Семен на сиденьи весь в крови. Когда с откоса летели, я увидел в стороне духов человек десять, я развернул пушку и влупил по ним очередью, духи, отстреливаясь, начали прыгать в расщелину, Серега, выскочив с автоматом на броню, стал стрелять по ним, и в это время какой-то дух его прошил. Пока мы повыскакивали, духи уже смылись, вот успели только двоих замочить, остальные смотались по расщелине, – закончил свой рассказ Артиков.

– Ну, ничего, сейчас подтянем авиацию, и пусть они перепашут эту расщелину вместе с тем кишлаком и зеленкой. Бляха-муха, вот БМПшку надо выволакивать как-то отсюда, – высказался ротный.

– Сейчас тягач подъедет и вытащит, мало будет тягача – танк подключим, – предложил я.

– Бережной, какой ты умный. А трос где ты такой возьмешь? Тут метров триста, не меньше. Или, может, ты ее на горбу до откоса дотащишь? – глядя на меня, сказал ротный.

«Да, действительно, а где же такой трос то взять?» – подумал я и спросил:

– Ну, а что тогда делать с ней?

– Взорвать ее нах-й, больше ни хрена ни чего не сделаешь. Сейчас доложу командиру, он решит.

Мы взобрались наверх и стали расходиться по машинам, Серегу с Семеном посадили на БТР ротного, ротный подошел к нашему БТРу и обратился ко мне:

– Бережной, вы пока с разведчиками здесь оставайтесь, а я там решу с командованием, что делать дальше.

– Хорошо, решайте, – ответил я и взобрался на броню.

Машины нашей роты, отъехав, направились в сторону колонны, разведчики уселись в тень от БТРа, а я залез в отсек и, развернув пулеметы, направил их в сторону БМПшки, Урал с Сапогом в это время рассказывали Туркмену, что произошло внизу.

– Туркмен, надень шлемофон, может, будут вызывать, – обратился я к Туркмену.

Он надел шлемофон и стал слушать эфир.

– Не дай бог, нас сейчас погонят в тот кишлак, километров пять мотать до него, – сказал с сожалением Урал.

– Не ссы, Татарин, не погонят, время у нас нету с этим кишлаком возится, колонна до темна должна прибыть на место, – успокаивал я Урала.

– Да хорошо бы так, а то ведь х-й поймешь, что у них там на уме.

Минут через двадцать показалась санитарная вертушка и села возле танков, потом от колонны отделились пара БТРов и БМПшка разведчиков, они направились к нам.

Когда они приблизились, я заметил, что это были машины ротного и Грека, Хасан тоже ехал с ними, он сидел на броне рядом Греком, они о чем-то болтали.

Первым к нам подкатила БМПшка разведчиков, летеха спрыгнул с брони и подошел к разведчикам, мы с Туркменом вылезли на броню БТРа.

– БМПшку эту будем бросать, сейчас прилетят «крокодилы» и начнут бомбить местность и БМПшку тоже разх-.ярят заодно, а сейчас пойдем и снимем с нее все что надо, время у нас полчаса.

Разведчики направились к БМПшке, а мы остались ждать их. Хасан запрыгнул на броню своего БТРа.

– Земляка моего ранило, – выпалил он.

– Кого? – спросил я.

– Шавдета, на гражданке жили рядом, даже встречались иногда, он был из соседнего аула, мы туда на танцы ходили, бывало, бакланили с ними.

– Про Серегу с Семеном слышал?

– Да я видел их, Серегу с Шавдетом погрузили в вертушку, а Семен отказался лететь, говорит, что нормально себя чувствует и в госпиталь не хочет. Блядь, Шавдета жалко, пизд-ц ему наверно.

– А че так? –Спросил Хасана Туркмен.

– Да ему по затылку траком уеб-ло, череп проломился, вроде в сознании, но это шок, а так не знаю, что будет. Капитан медиков как-то так посмотрел на него после перевязки, по лицу капитана было видно, что ничего хорошего Шавдета не ждет.

– А как это ему траком угораздило?

– По броне он в это время лазил, а в тот момент, когда мина е-нула, он на подкрылке стоял, как раз над этим катком. Если даже выживет, один х-й дураком останется.

– Да все мы дураками отсюда вернемся, кто-то больше, кто-то меньше, – сказал Туркмен.

– Но мы-то хоть целые пока, – сказал я, глядя на Туркмена.

– Да целые, и вроде нормальные, но это мы здесь нормальные, а там, на гражданке, мы для всех дураки, вот посмотрите, – ответил Туркмен.

– Это почему еще? – спросил я удивленно.

– Почему? Да потому! Вот представь, вернешься ты на гражданку, ну там встреча, пьянка и так далее. Начнешь со своими корешами о житье-бытье базарить, они будут тебе рассказывать, как они на танцах балдели, баб снимали, смеяться будут, веселится. А ты что им расскажешь? Может про то, как ты здесь пыль глотал вперемешку с песком и свинцом, да? Про выжженные кишлаки расскажешь, про эти проклятые горы. А может, ты им расскажешь, как друзей своих хоронил? Ну, может, ты им про это все и расскажешь в пьяном бреду. Но поймут ли они тебя? Да, они будут слушать тебя, развесив уши, и может даже посочувствуют, но через пять минут они про эти твои рассказы забудут. А ты сам забудешь все это когда-нибудь? Я думаю, навряд ли. А насчет баб, что ты им расскажешь? Вот твоя баба, – Туркмен дернул за ствол моего АКСа. – Вот ее ты каждый день обнимаешь, с ней засыпаешь, с ней просыпаешься, гладишь ее, ухаживаешь за ней, и нет для тебя ближе ничего, кроме вот этого автомата. Помните, я вам рассказывал про пацана из моего города, который пришел из Афгана в восемьдесят первом? Он по началу тоже был веселый такой, про Афган иногда рассказывал, а потом замкнулся в себе, начал бухать беспробудно, а в оконцовке пошел в горы, забрался на скалу, прыгнул с нее и разбился. Я тогда думал, что это он по пьяне замкнул, или у него крыша съехала, но теперь я понимаю, почему он это сделал. Вот так, мужики, мало с войны живым вернуться, надо еще после нее жить как-то. И молите бога, что вы родились не в этой проклятой стране, а то бы бегали сейчас по расщелинам и кяризам вон от этих вертушек, – Туркмен показал на приближающиеся со стороны Шинданта вертушки, их было четыре. – А кто его знает, может завтра война придет и в наш дом, – закончил Туркмен и залез в водительский люк БТРа.

Мы сидели с Хасаном и молча смотрели друг на друга. На Туркмена, бывало, находили философские заходы, я особенно не придавал значение его душевным порывам, просто мне было наплевать, что будет завтра, но в такие моменты мы не спорили с Туркменом, может потому, что в его словах все таки была доля правды.