Читать книгу "Скиппи умирает - Пол Мюррей"

Среди участников маскарада воцаряется гробовая тишина. Пригладив свой красный галстук, оправив свой темно-серый блейзер, Автоматор, сощурив глаза, пристально глядит на Денниса. Деннис, нарядившийся в точности так же, что-то нервно напевает себе под нос, уставившись на рептильную шею Макса Брейди, который стоит перед ним. Кое-кто из стоящих в очереди уже не выдерживает и хихикает. Всем, кто смотрит на них — а смотрят на них все до одного, — кажется, будто Автоматор глядится в ярмарочное зеркало. Он переводит взгляд на Найелла, а потом снова на Денниса. Он уже собирается что-то сказать, но передумывает; простояв так, в полном молчании, целую минуту, в упор разглядывая Денниса, который вот-вот расплачется, Автоматор наконец, пробурчав что-то, поворачивается и уходит по своим делам.

Все слушают, как замирают его шаги на парковке, как с лязгом открывается и потом захлопывается дверь его автомобиля, как заводится мотор; наконец, когда машина на большой скорости уносится в ночную тьму, наступает всеобщее бурное веселье.

— Вы все отчислены! — кричит и.о. директора Деннис Хоуи. — Хэллоуин запрещен! Созерцайте свои пупы! Воздержитесь от замечаний!

Найелл только трясет головой и молча благодарит Бога, которому он уже обещал никогда больше не слушать Денниса.

Двери открываются, и очередь быстро движется вперед. Но прежде чем начнется вечеринка, остается пройти через последнее испытание — через вестибюль спортзала, где за столом одиноко сидит отец Грин и собирает входную плату. Здесь, при бездушном и беспощадно ярком освещении, все они вновь выглядят детьми — как бы роскошны или причудливы ни были их наряды; школьники проходят мимо стола, бросая в ведерко свои помятые пятерки, а священник благодарит их безличным, подчеркнуто вежливым тоном, стойко отводя взгляд от святотатственных костюмов (а таких здесь подавляющее большинство), не говоря уж об акрах голой, покрытой пупырышками кожи, — и все же по участникам празднества пробегает какой-то холодок, словно их подвергают унижению, и они спешат как можно скорее…

— О, мистер Джастер!

Скиппи неохотно возвращается назад. В чем дело? Он что, не видел, что Скиппи положил деньги? Ресницы священника — длинные и, что удивительно, почти женские — взлетают кверху, открывая черные, как уголь, глаза.

— Кажется, вы теряете крылышко? — Он вытягивает узловатый палец.

Скиппи смотри вниз — действительно, от пятки одного из сапожек из драконьей кожи отстают перья. Он нагибается, быстро закрепляет их, а потом, пробормотав слова благодарности, спешит в зал.

Все остальные уже ушли; всюду темнота, и Скиппи едва ли не вечность блуждает наобум, пробираясь между ведьмами, мутантами, троллями и террористами, не в состоянии опознать никого из знакомых. Все свободное место завешано черными тканями, украшенными звездами, полумесяцами и таинственными рунами. Под потолком, будто неприкаянные души, парят черные воздушные шары, с карниза свисает веревочная черная паутина, из стен выбираются изувеченные манекены, а над будкой диджея, где Уоллес Уиллис — ведущий гитарист “Шэдоуфакса”, главной рок-группы Сибрукского колледжа — меняет пластинки, щерится редкозубая тыква, как будто правящая бал на этой вакханалии. Когда глаза Скиппи привыкают к темноте, ему удается опознать почти всех участников карнавала мужского пола. Вон тот Зевс с ватной бородой, в купальном халате, — это Одиссеас Антопопополус; активист ИРА в камуфляже и вязаном шлеме может быть только Муирисом де Балдрейтом. Но некоторые персонажи все еще остаются загадочными. Например, зловещая Смерть, прячущая лицо под капюшоном плаща, ростом не ниже метра девяноста, — кто это? Или вон тот розовый кролик, еще более зловещий, отплясывающий джитеррбаг рядом с Винсентом Бейли и Гектором О’Луни? А все эти девушки — неужели они те самые, которых он видит каждый день, когда они толпятся в “Тексако” в очереди за сигаретами или телефонными карточками? Неужели они все это время втайне и были вот этим? Если бы не выцветшая разметка баскетбольного корта на полу, единственный видимый признак прежнего материального воплощения этого зала, Скиппи бы решил, что по ошибке попал не туда…

— Привет, Скиппи, — говорит замогильный голос. — Поздравляю с Днем мертвецов!

— Спасибо, Джефф.

— Это невероятно, правда?

— Да, просто удивительно…

— Хочешь фруктового пунша?

— Можно.

Эльф идет вслед за зомби к столу, где “Джикерс” Прендергаст разливает всем желающим из огромного чана пунш, приготовленный Монстро из остатков разных баночных фруктовых концентратов. Там уже и Деннис, и Рупрехт; первый только что временно отчислил Джикерса за его вызывающий костюм (он оделся под Мэтса Уайлендера, теннисного аса восьмидесятых), а потом навсегда исключил его из школы за то, что не позаботился подлить в пунш спиртного. Вскоре прибегает Найелл:

— Эй, слушайте все! Марио только что отвергла девушка!

— Ничего не отвергла, ты, придурок в женском платье, — рявкает Марио, явившийся вслед за ним. — Я же тебе сказал: она диабетик, ей нужно пойти вколоть инсулин.

— Да я все видел! — заявляет Найелл с видом нераскаянного злорадства. — От во-рот по-во-рот!

— Смейтесь-смейтесь, мистер Шутник, а вот когда эта телка вколет себе инсулин и вернется, тогда уже мы над вами посмеемся.

— Ну, даже если она не вернется… — тоном утешителя начинает Джефф.

— Вернется.

— Да, но если даже не вернется, то тут еще сколько угодно других дам.

— И почти все они пьяны, — добавляет Деннис.

— Поразительно, — задумчиво говорит Рупрехт, обращаясь к Скиппи, — до чего все это напоминает принцип действия суперколлайдера. Ну, помнишь, там разгоняли два потока различно заряженных частиц почти что до скорости света, а потом сталкивали друг с другом? Только здесь вместо скорости задействованы алкоголь, подчеркнутые вторичные половые признаки и примитивные рок-н-ролльные ритмы.

Скиппи ушел за новой порцией пунша. Рупрехт спокойно вздыхает и смотрит на часы.

Мимо сутенерской походкой проходят Патрик “Всезнайка” Нунан и Оэн “Мастер-Секзекутор” Флинн с пластмассовыми “узи” под мышкой; между ними все еще заметен легкий холодок — остаток тех горячих споров, которые они вели сегодня из-за того, кому наряжаться Тупаком[21]; в споре победил Патрик, вследствие чего Оэн сейчас расхаживает в громоздком костюме, изображая Бигги Смоллза[22]. Из динамиков рвутся оглушительные переливы “Лейлы”, композиции группы “Крим”; в диджейской кабинке Уоллес Уиллис кивает сам себе: о да! “Флаббер” Кук, который явился в униформе служащего супермаркета, объясняет аппетитной монашенке, что, хоть тележка и часть его костюма, на самом деле она принадлежит магазину, поэтому он не может покатать ее, хотя ему очень хочется. По краю зала с меланхоличным видом, засунув руки в карманы, прохаживается мистер Фаллон, учитель истории.