Читать книгу "Наука о небесных кренделях - Елена Колина"

Но ведь они – это те самые опера, к которым он заглядывает! Василий Васильевич не рассказывает мне ничего, чего бы они не знали, только то, что они и сами знают. Я выключаю телефон, будто я шпион трех разведок Цицерон или Мата Хари! Это смешно! То есть, если это кто-то устроил, то у него замечательное чувство юмора. Зачем скрывать от людей то, что они сами знают?…А блокнот?! Все, что мы не хотим, чтобы они услышали, записано в блокноте моим аккуратным почерком без сокращений и аббревиатур, – у меня были лучшие лекции на курсе, по моим лекциям сдавал экзамены весь курс. Если они подойдут ко мне на улице и скажут «будьте добры, отдайте блокнот», что я с ним сделаю, съем? Блокнот большой.

Василий Васильевич объяснил мне, зачем скрывать от оперов то, что они сами знают, – потому что опера могут вести свою игру, что у нас с ним своя игра, а у оперов своя. Каждый раз думаю, нужно ли мне тоже ставить ударение на последний слог – опера€, это профессиональное произношение, как и€скра у электриков и компа€с у моряков, но я ведь не опер, не адвокат.

…Василий Васильевич рассказывает, я записываю, время от времени говорю «простите, я на минутку», ухожу в туалет, закрываюсь от всего мира и думаю о чем-нибудь, что не наркотики, не арест, не тюрьма. Я часто выхожу в туалет. Однажды Василий Васильевич сочувственно спросил:

– С вами что-то не так?

– Спасибо, все в порядке. Просто мне в туалете хорошо, – объяснила я. Василий Васильевич – мой адвокат, адвокату нужно говорить правду.

Я прихожу в кафе «Кузнечик» на Литейном каждый день, иногда два раза в день, иногда уезжаю из кафе «Кузнечик» на лекцию и после лекции возвращаюсь в кафе «Кузнечик», иногда просто сижу тут с утра до вечера. Думаю: я же писатель. Думаю: НИЧЕГО, КОГДА-нибудь Я РАССКАЖУ! Сначала напишу положенное: «Эта история придумана, все персонажи вымышлены, если вы можете вообразить, что я могу придумать такую историю». Первая фраза будет такая: «Мне было хорошо только в туалетах».

Алена рассказывала мне, что, когда они поженились, Никита после секса, вместо того чтобы прямо спросить «Дорогая Алена, у тебя был оргазм?», спрашивал «Тебе было хорошо?». Тогда слово «оргазм» считалось неприличным, а туманное «было хорошо» приличным и деликатным. Не знаю, используют ли сейчас этот застенчивый эвфемизм.

Я все равно начну с фразы «Мне было хорошо только в туалетах». Нет тут никакого сексуального намека, а дело в том, что я, принцесса мира, целыми днями сидела в кафе, сжимаясь от ужаса, и чувствовала себя в безопасности, только когда выходила в туалет и закрывала за собой дверь.

Василий Васильевич несколько раз назначал мне встречи в других кафе, там, где у него суд или личные дела. В каждом кафе есть туалет.

Кафе «Кузнечик», встреча с адвокатом

В записях разговоров Андрея с Марфой встречаются слова «колеса», «порошок».

В записях разговоров Андрея с Марфой встречается слово «стекло» (на жаргоне наркодельцов «стекло» означает наркотики в ампулах).

В записях разговоров Андрея с Марфой много раз встречаются слова «колеса», «порошок», «стекло». КАЖДЫЙ ДЕНЬ ЧТО-нибудь УЖАСНОЕ. Каждый день, много дней подряд.

Не записываю, жаль пустых листов.

Новый опыт

Тата с Игорем и Павликом вернулись из Таиланда. Ужасались, расспрашивали. Я рассказывала, у Таты с Игорем неуловимо менялись лица. Мне отчего-то было неловко перед Татой и Игорем за события, как бы не положенные нам по статусу, – за обыск, за выпиленную автогеном дверь, за то, что у нас беда. Это было как будто… как будто я пришла в гости, мне открыли дверь и радостно воскликнули «Это ты?! Заходи скорей!», и вдруг – лица хозяев постепенно леденеют, – и я понимаю, что не могу войти, и мы стоим по разные стороны двери, они не говорят «Уходи!», но я понимаю, что не могу войти… Я раньше не знала: стыдно, что у тебя беда.

Я ждала, когда он скажет: «Попробую разобраться» или «Я разберусь» (это лучше).

Игорь сказал: «Что касается ситуации с Марфой, правильно говорят, что посеешь…»

Но Марфа не сеяла наркотики! Если и сеяла, зачем пенять человеку, когда нужно просто спасать?

Игорь сказал: «Что касается ситуации с Андреем, правильно говорят, от сумы да от тюрьмы… Я бы на его месте исчез на год-два».

На год-два?… Я ждала, я думала!.. Я думала – Игорь! Я думала, Игорь, старый друг, новый родственник, приедет и БУДЕТ, а он сказал, что Андрею нужно исчезнуть, и я как будто с разбега уткнулась в стену. Искры из глаз, легкое головокружение, рот раскрыт в изумлении.

Когда Андрюшечка маленьким сталкивался с чем-то внезапно неприятным, – лопаткой по голове в песочнице или укусил мальчик в детском саду, – я говорила: «Это интересно, это новый опыт».

Вот и у меня тоже новый опыт. НИКТО НЕ ОБЯЗАН. И это не горькая обиженная истина, а никто не обязан, и не нужно сердиться. Не то превратишься в эгоистичного больного, который считает свою болезнь центральным конфликтом в жизненном сюжете всех окружающих.

Неужели я чуть не превратилась в эгоистичного больного? Неужели не знаю, что человек всегда болеет один? Не понимаю, что у здоровых есть свои интересы, – принесли компот и пошли по своим делам? Бессовестно хочу получить от людей больше, чем они хотят мне дать? Если не дают, требую, чтобы они соответствовали моим ожиданиям? А если нет, обижаюсь до сдавленных слез?…Тем более укусивший нас в детском саду мальчик имеет свои причины кусаться. Игорь был со мной очень нежен, сочувствовал, сострадал, соболезновал, предложил «забрать Мурочку к нам до свадьбы», – спасибо. То есть я благодарна за участие. А Мурка сказала: «Это еще зачем?» Тата привезла Мурке из Таиланда колье (бриллианты, жемчуг, изумруды), Мурка примерила и сказала: «Красиво, я как турецкий султан».

…Думаю, все дело в пословице. В этом «от сумы да от тюрьмы…». Но я же не дура обижаться на параллелизм и ассонанс, поднимающие утверждение “от сумы да от тюрьмы не отказывайся” до уровня метафоры, в которой звучит смирение, признание обыденности происходящего, А ЭТО НЕ ТАК.

Всем саспенсам саспенс

Каждый вечер Никита и Илья изучают мои записи. У Ильи сценарное мышление, он умеет рассчитать по минутам путь к кульминации и финалу, умеет просчитать ходы, использовать саспенс – чтобы зрители напряженно ожидали: вот герой тонет, цепляется за коряги, выгребет или нет… уфф, выгребает. Но ведь это им самим сочиненные ходы, им придуманный саспенс. Жаль, что наше дело не соответствует трехактному развитию истории и пятичастной структуре и подлый таинственный антагонист оказывается могущественней протагониста, персонажа с сильной волей и ясной целью.

У Ильи много знакомых ментов – умных, честных, жаль, что ненастоящих. Кстати, сериальные актеры, как Илья, мечтают о настоящем кино, настоящих ролях.

Илья пытается упорядочить информацию – строит схемы, анализирует. Никита не может анализировать, у него… у него много других достоинств. Он не может анализировать информацию.