Читать книгу "Дикое поле - Александр Прозоров"

Еще бы! Наткнуться не просто на молодых да ладных пленниц — но еще и раздевать не надо, бери и пользуйся. Теперь уж понятно, что они с ними сделают прежде чем разрешат одеться.

Один из татар спустился к воде, спрыгнул на песок, вынул из торбы веревку и позвал девок:

— Сюда идите.

Юля взглянула на замершую в ужасе Мелитиник вздохнула и, понуро повесив голову, побрела к берег Остановившись на глубине немногим выше колен, покорно протянула вперед сложенные вместе руки. Татарин, облизнувшись на обнаженное, усыпанное искрящимися на солнце жемчужными каплями женское тело, шагнул навстречу, накинул на руки веревку.

В этот момент пленница качнулась вперед, упершись ему в грудь руками. Он напрягся, подался к ней навстречу — но Юля, крепко вцепившись руками ворот халата, уже падала на спину, увлекая потерявшего равновесие степняка за собой и выставляя вперед полусогнутую ногу. Воин, выпучив глаза, пролетел над женщиной, а она, завершая кувырок, уселась ему грудь, придавив коленями руки к чистому песчаному дну и для верности придержав его кисти руками.

Здесь было мелко — по колено. И татарину не доставало до свежего воздуха всего каких-то десяти сантиметров, сквозь прозрачную прослойку которых проскакивали вырывающиеся изо рта и носа пузыри. Он мотал головой, пытался встать на мостик, бил воду ногами — но сделать ничего не мог.

Его товарищи заподозрили неладное и стали спускаться со склона. Им, видимо и в голову не пришло, что щуплая, хоть и высокая женщина способна хоть как-то навредить их плечистому, коренастому товарищу — тем более, что топтавшийся у среза воды конь заслонял половину обзора. Скорее, они решили — хитрый сородич уже уложил свежую полонянку на песок и развлекается вовсю.

Татарин же, находившийся у самых любовных врат русской боярыни, почему-то совершенно не обращал на них внимания, выпучив глаза до невероятных размеров, и, бесшумно шевеля губами, пытался что-то кричать.

Юля, внимательно следя за приближающимися ногайцами, начала глубоко дышать.

Ага! Вот, наконец, один из них увидел, как под девицей обмяк с раскрытым ртом их друг, дал шпоры коню.

Юля на всякий случай выдержала неудачливого насильника еще несколько мгновений под водой — хотя, помнится, искусственного дыхания в шестнадцатом веке делать еще не умели, — а когда до мчавшегося в окружении водяных брызг всадника оставались считанные шаги, рывком поднялась, толкнулась и нырнула в глубину.

Нукер влетел в реку почти по брюхо коня, остановился, вглядываясь в реку и положив руку на рукоять сабли. Второй воин, так же не испугавшись воды, заставил лошадь подойти к Мелитинии, наклонился и подхватив ее под мышки, перекинул через седло. Paзвернулся:

— Что, утопла, тварь?

Юля в это время пыталась удержаться у дна, цепляясь за корни кувшинок. Стебли, как назло, обрывались, и пару раз ее едва не выбросило на поверхноста но в конце концов она зацепилась за выступающий и дна корень, прижалась обнаженной грудью к песку, стала мысленно отсчитывать двадцать секунд. Она знала, что после гипервентиляции способна выдержать без воздуха две минуты. Примерно полминуты она лихорадочно двигалась — хотя наугад время определить трудно. Еще двадцать секунд притаиться, чтобы татары совсем расслабились, и еще столько же — на последний рывок.

Пора!

Она отпустила корень, толкнулась вперед, загребая руками и скользя между стеблей кувшинок и речной крапивы, а когда над головой блеснула поверхность, вскочила на ноги, жадно хватанув воздух, и ринулась вперед, к осоке.

Татарин, оглянувшись на плеск, радостно заржал и потянул левый повод, поворачивая коня. Но Юля уже тянулась к одежде, торопливо схватив и натянув самое главное — перчатку. А потом, уже спокойнее, выпрямилась, выдернув из колчана стрелу и поднимая лук.

Степняк, уже обнаживший клинок, несся во веем опор. Одолеть-то осталось пять шагов! Но в лицо его уже смотрел острый кончик стрелы.

Нет! Не может быть! Предсмертный ужас успел пропечататься в его глазах, разум едва не расплавился я поисках пути к спасению — ведь можно же что-то сделать? Нужно сделать! Только б не умереть! Он не должен умирать! Ноги продолжали толкать бока скакуна, хотя руки уже начали натягивать повод. Как же так?!

Правильно повернувшись к татарину правым боком, без стеснения расставив ноги и показав ему напоследок каждый изгиб своего тренированного тела — высокую грудь с острым коричневатым соском, гладкий живот, соблазнительно выпирающую попочку и черный, влажный пушок впереди, Юля просто разжала пальцы. Ровная березовая стрела мелькнула между конских ушей и вошла точно в лоб степняка.

Лучница наклонилась за второй стрелой, повернулась немного правее, на мгновение затаила дыхание, метясь в спину уже скрывающегося за холмом последнего врага. Выстрелила. Белое оперение выросло в спине точно между лопаток, и вскоре наконец-то прорвался жалобный бабий вой Мелитинии.

Кухарка выбежала к реке, когда барыня уже успела одеться.

— Поторапливайся! — прикрикнула Юля. — В усадьбе о татарах упредить надо. А то неровен час…

Разумеется, по открытому лугу она не побежала — хватит ей одной встречи со степными всадниками. Приказав Мелитинии двигаться в шаге за спиной, пригибаясь и таясь за густыми кустами, прокралась до орешника, проросшего супротив усадьбы за большой рощицей, подобралась к краю зарослей.

Татары уже топтались широким полукругом на своем любимом холмике и ниже его: часть спешилась и отпустила коней щипать траву, другие гарцевали верхом. Вот один сорвался вперед и помчался вокруг усадьбы с лихим казацким посвистом:

— Эй-ей! Сдавайтесь, русские! Все одно по вашу душу пришли! Сдавайтесь, смерть ваша пришла! Татарская!

— Черт, Варлам, наверное, волнуется. Думает, в плен попали. Как бы ему весточку подать?

— Русские, сдавайтесь! Вся орда к вам идет! Всё одно умрете! — мчался по кругу всадник, и со стен попасть в него было совершенно невозможно. — Сестер отдайте! Пусть хоть они живы останутся!

Юля криво усмехнулась и потянула из колчан стрелу. Когда он завершит круг, то поскачет прямо на нее, как ползущая по ниточке мишень.

— Детей отдайте! Им понравятся наши лас-ва-а-у-у…

Лошадь, которой стрела, прежде чем войти ногайцу между ребер, пронзила шею, оступилась. Лихой нукер, перелетев через ее голову, несколько раз перекувырнулся, ломая высокую траву, и замер на спот широко раскинув руки. Свою долю русского добра уже получил.

На стенах крепости зашевелились. От реки был видно, как Варлам, в своем панцире и хорошо отличимом остроконечном шлеме, недоуменно крутит головой и что-то спрашивает у смердов. Похоже, пока они барахтались в реке, сюда успел примчаться тревожный вестник, и не просто примчался — а еще и мужики с деревень прикатили. А может, наоборот: сперва по деревням промчался, а потом в усадьбу прискакал. А может, вообще дальше помчался, а предупредили о татарах приехавшие под защиту стен крепостные. А может… Какая теперь разница? За боярыней наверняка посылали, но посыльный про секретную купальню ничего не знал.