Читать книгу "Кентавр VS Сатир - Андрей Дитцель"

1984. На Кубани оказалось, что я очень белый (и облезлый от солнца), не умею харкаться и не хочу водить машину.

1985. Пионерский террор. В школу можно ходить только в белой рубашке.

1986. В школе бьют. Прочитал в библиотеке весь раздел «Живая природа», переопылял узамбарские фиалки и цикламены.

1987. Разводил рыбок. Хорошо бегал на лыжах, типа третий по району. Нежно влюбился в одноклассницу Сорокину.

1988. После того что увидел и пережил в спортивном лагере, получил прививку от систематического спорта. Родился брат.

1989. Мастурбировал со сверстниками. Научился ездить верхом. Слушал по радио съезд народных депутатов.

1990. Детский «Что? Где? Когда?».

1991. Школьные олимпиады, ипподром.

1992. Последняя олимпиада школьников СССР в Ярославле, плацкарт в поезде Москва-Пекин. Заметки в детской газете.

1993. Выпускные, красивая одноклассница, первая командировка, поступление, эзотерика, разговоры за жизнь.

1994. Дыра какая-то. Наверное, был влюблен в мужчину.

1995. Писал стихи, пересдавал матанализ, отпустил волосы. Под НГ мне разбили голову.

1996. Три работы, стажировка в важной пресс-службе, много спал с женщинами.

1997. Влюбился в бисексуальную и неуравновешенную девушку. Уехал от несчастной любви на раскопки могильников.

1998. Мы стали любовниками, но она жила с другим. Диплом, дальние командировки.

1999. Мы расстались за сутки до свадьбы. По работе много общался с немцами.

2000. Нашёл мужчину и половину. Объяснился с родителями и друзьями. Мы идиллически жили в энском Академгородке, держались на улице за руки. Издал маленькую книжку стихов.

2001. Мужчина уехал работать в Германию, поставив меня перед выбором, быть с ним или нет. Мы ездили туда-сюда и в итоге бракосочетались в Гамбурге. Много плавал и играл в мячик.

2002. Перебрался в Германию, поступил в контору, в которой работаю по сей день, написал в универе первый немецкий курсовик о сиренах Кафки.

2003. Вторая студенческая юность и эмансипация со всеми вытекающими, для мужа я слишком недомашний, публичный и непредсказуемый.

2004. Жил самостоятельно, иногда одиноко, много пил, начал вести блог. Переспал с тремя сотнями мужчин ради спортивного интереса («ни дня без строчки»).

2005. То сближались, то расходились с мужем. Читал стихи в Москве, участвовал в «Московской кухне». Повесил вывеску поэта над дверьми в мой молчаливый дом (поздно как-то).

2006. Бросил университет ради работы, исследовал типы мужчин.

2007. Сбежал со своей собственной вечеринки гулять в порту с художником Ваней. Мы много ездили, много кипели. Я разрушил его семью. Потом жили вместе. Успел побывать в реанимации, и ещё много страшного. Но и давно так прекрасно не было.

2008. Много моря и дома. Здравствуй, взросление.

2009. Мы с Ваней живём душа в душу, много экспериментируем с формой.

Случайности

1. Желание настигает на кухне. Спущены штаны, падает чашка, рассыпается сахар. Я поглощён страстью и сосредоточенно пыхчу. Но тут происходит, — сложно сказать, художественная акция или банальная провокация, — следующее: мой пытливый и креативный во всех без исключения сферах жизни партнёр начинает хлопать дверцей шкафчика. Открывать-закрывать, дотягиваясь рукой, на каждое движение тел. Дзын-дзынь-бряк — ритмично отзывается посуда. Первую минуту я осмысливаю происходящее, не выходя из процесса. Но потом меня разбирает такой смех, что продолжение невозможно. Объяснения нет, но мы уже хохочем оба. На полу, где сахарный песок и блёстки. Хотя откуда взялись — и рассыпались по всему дому — маленькие клейкие блёстки, я пока не могу рассказывать.

2. Душ, кофе, утренний секс (порядок произвольный) — так не начинают день настоящие мужчины, решил я позавчера. Мобилизовал душевные силы и сразу после звонка будильника натянул на себя тренировочные брюки. Затем натянул спортивную форму и кеды на вяло отбрыкивающегося Ваню. Через две-три минуты мы уже бежали трусцой по парку над Эльбой. Пробуждение длилось полчаса, за которые мы сомнамбулически достигли далёких и живописных краёв. Где и обнаружили, что сил на обратную дорогу просто не хватает. И кеды до крови натерли ноги. Привыкли к стремительному перемещению на велосипедах — и, очевидно, недооценили дистанцию. Но как мужественно мы возвращались, как подавляли стенания, как поддерживали друг друга нежными словами. И какой завтрак с детским питанием, копчёной форелью и козьим сыром устроили себе дома!..

Забастовка

Транспортники должны чаще бастовать. В первой половине дня не вышли на работу машинисты S-линий (U — это метро, S — как бы электрички, но разница между ними только в подчинении — местном или центральном). Мои велосипеды, как назло, пристёгнуты в подвальчике, а ключ забыт в Дюссельдорфе. Прошёл пешком по порту, до Ландунгбюрюкен, где работающее метро. На обычно пустующей утром набережной — оживление. Пешеходы и велосипедисты в два потока. Незнакомые люди заговаривают друг с другом. Все улыбаются, все в хорошем настроении. И на работе можно с воодушевлением поболтать, кто и как добирался. В общем, пассионарный взрыв.

Бефрайунг

Человек, с которым у меня до сих пор были самый длительные отношения, отличался исключительно точными представлениями о том, какие повседневные (и метафизические) занятия являются достойными или недостойными. Например, однозначным «фу» и табу был «Макдоналдс». Но для меня введение любого запрета — или даже закрепление в качестве нормы чего-то справедливого и прогрессивного — всегда означало соблазн борьбы. Однажды солнечным октябрьским днём, когда мне было (на юбилей нашей свадьбы, если это важно) подарено желание, я, конечно же, выбрал романтический ужин в местном ресторане быстрого питания.

Совершив сегодня с Ваней велосипедный марш-бросок по городу и по каналам верхнего Альстера, — между делом познакомившись за кофе с юношей, которому очень хочется чтобы его выебали в два хуя завести русских друзей, — мы замёрзли и зашли в тот самый «Макдоналдс» в Гамбурге-Локштедте. Здесь я и рассказал Ване историю о неудавшемся романтическом ужине. И ещё историю о своей первой немецкой подруге Сандре, которая сначала думала, что русские пишут иероглифами, а потом, на двадцать пятом году жизни, впервые влюбилась в женщину и уехала с ней в глухую провинцию. Сандра подарила нам тогда, осенью 2001-го, обручальные кольца, ведь как же совсем без колец, даже мужчинам?

Я впервые мог рассказывать обо всём этом так легко. Хотя и место, и пасмурный день, казалось бы, не должны были способствовать. С Ваней всё невероятно легко. Иногда — легкомысленно, но лишь пока не начнутся джаз и/или тибетское танго. Ваня, Wanja, Йоханнес — моя троица: мои любовник, брат и я сам, узнавший и рассматривающий себя. (Формула тоже легкомысленная bis глупая.) Наверное, это химия «Макдоналдса», каналы в жёлтой листве, утки, гуси-лебеди, шварцкиршевый торт и кофе с пенкой, велосипеды и холодные уши. Наверное, я очень поглупел — но это, как и всё остальное, поправимо.