Читать книгу "Мир до и после дня рождения - Лайонел Шрайвер"

Выслушав его лепет и невнятные объяснения, она почти ласково взяла свои слова обратно, твердо уверившись в необходимости подождать, пока предложение о замужестве поступит от самого Лоренса и будет сделано надлежащим образом с припаданием на колено, тогда она сможет ответить ему отказом.

Наконец ей удалось успокоить Лоренса и усадить его на диван, а затем удалиться готовить новую порцию попкорна под предлогом, что оставшийся в миске уже остыл. Угнездившись в любимом кресле, Ирина обнаружила, что, даже несмотря на фиаско, не испытывает желания заплакать.

Впрочем, может, ей и стоило бы.

5

На углу, две минуты назад, будучи еще на той улице, на которой жила, Ирина пришла к выводу, что ее поспешный уход не был спланирован должным образом. Куртка из тонкой хлопковой ткани была слишком легкой для октябрьской погоды с пронизывающим ветром и дождем. Уютный плащ сейчас висит на крючке в квартире человека, некогда испытывающего к ней истинное уважение в самом высоком смысле, а теперь имеющего все основания презирать ее с такой же силой. Было это так или нет, но совместный досуг стал невыносим обоим, в противном случае она сейчас же бросилась бы назад вымаливать прощение и убеждать, что ее желание пофлиртовать было несерьезным — Лоренс предпочел бы сказать «смешным», — влечение к Рэмси Эктону было не чем иным, как временным помешательством женщины среднего возраста.

Ирина стояла на тротуаре, смотрела на зеленый огонек светофора и думала, что, видимо, у нее действительно помутился рассудок. Но и сумасшествие принадлежало только ей, и оно отдавало команды. В данный момент правда состояла в том — светофор переключился на красный, — что она не имела понятия, куда направляется. После двух неудачно забитых шаров Хендри, разумеется, выиграл у Рэмси Эктона, и тот должен был вернуться домой если не вчера вечером, то сегодня утром. Ирина не представляла, сколько времени потребуется, чтобы доехать на машине от Борнмута до Вест-Энда. Кроме того, ее несостоявшийся любовник даже не подозревал, что она стоит под дождем на углу улицы в Боро. Возможно, убитый проигрышем в первом круге, Рэмси захочет остаться в одиночестве, чтобы зализать раны.

Она приняла решение разбудить его телефонным звонком, но испытывала странное гнетущее чувство, что после столь печальных событий Рэмси не будет заботиться о том, чтобы телефон постоянно был включен.

Когда она увидела на Боро-Хай-стрит телефонную будку, красный свет продолжал гореть. Рискуя превратиться в соляной столб, Ирина посмотрела через плечо. У входа в подъезд собственного дома стоял не кто иной, как Лоренс.

— Ты куда? — крикнул он. — Неизвестно даже, где он сейчас?

— Не волнуйся! Это мои проблемы! — жалобно ответила она.

Лоренс также слишком долго считал ее своей проблемой и теперь не мог перестать волноваться за нее в одночасье. Поскольку была середина дня, а Лоренс еще не обедал, ей предстояло действовать в сложившихся обстоятельствах — она покидала его — и громко посоветовать Лоренсу Лоренсовичу отправляться готовить себе бутерброд! Глубинные чувства зависимости от благополучия друг друга, кажется, выжили даже в случае вопиющей по своей сути измены.

Словно для подтверждения этого, Лоренс добавил:

— Ты вся вымокла! Ты одета не по погоде! Простудишься! И у тебя нет с собой даже зубной щетки!

— Я справлюсь! — Она прекрасно понимала, что он не может выдать ей кредит доверия на существование в этом мире без его поддержки. Дело не в том, что Лоренс был снисходительным, он хотел быть необходимым.

Короткое, но вместе с тем бесконечное расстояние в один дом обладало непреодолимым качеством таможенного контроля в аэропорту и напоминало о множественных расставаниях в Хитроу, когда она улетала повидать семью и друзей в Нью-Йорке. Лоренс стоял по другую сторону металлоискателя, улыбался и ободряюще махал ей рукой до тех пор, пока она, подхватив чемодан, искала нужный выход и удалялась, обернувшись на прощание.

Кто-то сказал недавно, что каждый мечтает стать предметом чьей-то заботы. Каковы бы ни были его недостатки, но Лоренс всегда заботился о ней — даже слишком, что, впрочем, вряд ли можно считать недостатком. Как неожиданно и удивительно, что такой расчетливый человек лично сопроводил ее в Хитроу, трясся полтора часа в вагоне метро, а после, передав на попечение «Бритиш эруэйз», проделал такой же путь в обратном направлении. Подобные поездки навевают скуку и печаль. Его надо благодарить? Мы должны поговорить.

Уже во второй раз менее чем за день Лоренс плакал. Этот ливень казался аномальным явлением. Его лицо обычно походило на вырезанный в куске дерева барельеф с темными глазницами, выпуклыми скулами и четкими глубокими линиями от носа к уголкам губ. Теперь же изображение словно растаяло. Линии стали нечеткими и мягкими, будто по лицу потекли черные чернила, размытые дождем. Обыкновенно плотно сжатые губы приоткрылись. Пожелав махнуть ей последний раз на прощание, он даже не смог поднять руку на нужную высоту. Создавалось впечатление, что, несмотря на регулярные посещения спортивного зала, это человек лишился сил. Лишь пальцы слегка шевельнулись. Ирина подумала, что лучше бы она умерла.

Рэмси. Именно Рэмси сказал, что каждый мечтает стать предметом чьей-то заботы.

Сейчас она не могла вспомнить, как Рэмси выглядит. Не могла она вспомнить и почему решилась на это рискованное предприятие и мокнет сейчас под дождем в нескольких минутах ходьбы от теплого, уютного дома, в котором живет с хорошим, добрым человеком. Настоящее виделось открытой книгой, чтение которой всегда можно отложить. Ирина не понимала своих поступков, за исключением склонности ставить книгу обратно на полку, едва начав ее читать. Она была основательным человеком. Позволение на предательские тайные встречи в течение прошедших месяцев и рассеянное внимание к Лоренсу обязывало ее теперь поджать хвост и заискивающе предложить вместе пообедать, но шло вразрез с ее принципами, диктовавшими необходимость закончить то, что уже начато. «В любом случае, — подумала Ирина, — это выше моих сил».

Она обернулась и помахала рукой. Отчаявшись пробудить в душе такое качество, как доброта, она запахнула куртку и побежала на другую сторону улицы. Вид телефонной будки немного успокоил ее, но облегчение было недолгим.

По номеру Рэмси ей ответил автоответчик, и она наговорила несколько сумбурных фраз: «Милый, я все сделала. Теперь я твоя. Только понятия не имею, где ты находишься…» Не имея при себе мобильного, она не могла оставить номер для связи. Более того, слова «я твоя» теперь казались ей слишком отягощающими. Как раз сегодня утром Лоренс завел разговор о ненадежности Рэмси.

Одно дело — заманить к себе «новую птичку», и совсем другое — взять на себя ответственность за женщину без всякой уверенности, что она стерпит соперничество ради сохранения к ней интереса.

Пессимизм Лоренса оказался заразным. Ирина ощутила это, когда набрала номер домашнего телефона Рэмси, — никто не снял трубку, и автоответчик не сработал.