Читать книгу "Сны замедленного действия - Владимир Леонидович Ильин"

Кто-то отодвигает меня плечом, чтобы войти в палату. Это Ножин.

Ни слова не говоря, он бросается к койкам и принимается делать то, что делал бы на его месте любой мало-мальски квалифицированный врач, даже не являющийся специалистом в области невропатологии. Щупать пульс и проверять зрачки – задача, которая вполне по силам даже не врачу. Наверное, в соответствии с «легендой», именно так я и должен был поступить в первую очередь, едва зажег свет в палате.

Но теперь мне наплевать на свою «легенду». Все рухнуло в одночасье, и нет нужды продолжать игры в конспирацию.

– Ничего не понимаю! – вдруг восклицает психотерапевт. – Интересно, сколько времени они пробыли без кислорода?.. Нет, это просто феноменально! Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что такое возможно, я бы ни за что в это не поверил!

– А что случилось, Михаил Юрьевич? – нетерпеливо интересуется Нагорнов, пряча пистолет за пояс. Ножин медленно распрямляется.

– Кто-то отключил систему жизнеобеспечения в этой палате, – сообщает он. – Это значит, что последние минут двадцать эти люди не получали ни кислорода, ни стимуляторов, ни прочих необходимых для организма веществ.

– И что?! – угрожающе говорит Круглов, надвигаясь на психотерапевта. – Что дальше-то?! Ножин криво усмехается.

– А ничего, – говорит он. – По всем медицинским канонам, все Спящие должны были умереть – если не от остановки сердца, вызванной закупоркой сосудов, то хотя бы от удушья. А теперь смотрите, какой фокус я вам продемонстрирую…

Он подходит к настенному пульту управления приборами, щелкает переключателями, нажимает разноцветные кнопки, и экранчики у каждой койки оживают.

На них прыгает стандартная кривая, свидетельствующая о том, что сердце и мозг Спящих функционируют как ни в чем не бывало.

– Так, значит, они живы? – осведомляется Круг-лов. – И Олег тоже? – Ножин лишь рассеянно кивает, недоверчиво оглядывая палату. – Ну, слава богу!.. А то ведь так и инфаркт можно запросто заработать!

Ноги мои подкашиваются, и я сажусь на первый попавшийся стул, чтобы не упасть.

Никаких мыслей пока нет, вместо них – чувство невыразимого облегчения, словно я сам был на волоске от смерти.

Круглов собирается подойти к кровати сына, но Нагорнов удерживает его за локоть.

– Пока что, – говорит капитан, – я бы посоветовал вам ничего здесь не трогать. Сейчас вызову дежурную группу…

– Зачем? – не понимает Ножин.

– Насколько я понимаю, Михаил Юрьевич, сама собой вся эта электроника, – Нагорнов кивает на экраны приборов, – отключиться не могла, верно?.. А раз так, то кто-то должен был ее отключить. И хотя едва ли он оставил следы, однако снять отпечатки пальцев не помешает. К тому же имеется труп, не забыли?.. Вы знали эту… Лену, Михаил Юрьевич?

– Конечно, – говорит Ножин. – Она недавно замуж вышла, и почти все наше отделение было у нее на свадьбе!

– Она страдала какой-нибудь болезнью? На сердце не жаловалась?

– Ну что вы, Евгений! – возмущается психотерапевт. – Обычная молодая здоровая девушка… то есть женщина… была…

– А между прочим, – медленно говорит Нагорнов, – на ее теле никаких признаков насилия не видно. Во всяком случае, при поверхностном осмотре. (Интересно, мелькает у меня мысль, когда это он успел произвести этот самый осмотр?) Конечно, эксперты разберутся, но похоже, она умерла от инфаркта. Или от мгновенного кровоизлияния в мозг…

Как Анна Павловна Круглова, приходит мне на ум мгновенная аналогия.

В коридоре слышится хлопанье дверей, потом раздаются чьи-то голоса и шарканье шлепанцев. Наверное, больные, разбуженные грохотом выбитой двери, стремятся уяснить, что происходит.

Нагорнов окончательно берет бразды правления в свои руки. Ножину он командует выйти в коридор, чтобы успокоить больных и заставить их вернуться на свои места, Круглова отправляет караулить подступы к столику дежурной, чтобы любопытные не нарушили «целостность места происшествия», по выражению капитана. Меня он оставляет в палате Спящих, а сам устремляется звонить коллегам.

Оставшись один, я бегло диагностирую тела Спящих с помощью «мобила» и убеждаюсь, что Ножин был прав. Никаких пагубных последствий для здоровья моих подопечных отключение приборов не повлекло. Все живы, здоровы, дышат и активно мыслят во сне.

Но именно в этом-то и заключается пугающая аномалия.

Если Нагорнов прав, то кто-то хотел убить Спящих. Самым простым и не вызывающим особых подозрений способом. Вначале этот кто-то устранил дежурную медсестру, да так, чтобы смерть ее выглядела вполне естественной. Надо будет подсказать Нагорнову, чтобы проверили все окна и двери в больнице: ведь убийца мог проникнуть в больницу извне.

Пока что все свидетельствует в пользу версии о причастности спецслужб. Если феномен Спящих явился следствием их преступных экспериментов, то теперь соответствующие ведомства любым способом будут стараться замести следы, чтобы не допустить утечки информации. В том числе – и таким кардинальным…

Значит, и меня намереваются отправить на тот свет, потому что я путаюсь кое у кого под ногами.

Правда, некоторые вещи не укладываются ни в какие рамки.

Например, почему эксперимент решили ставить не в закрытых лабораторных условиях, где ситуация от начала до конца оставалась бы под контролем, а в масштабах целого города? Или неведомому воздействию подвержена лишь очень малая часть населения, и экспериментаторы хотели осуществить первоначальный отбор опытных образцов из большой массы человеческого материала?

Но тогда почему, вместо того чтобы эвакуировать выявленные объекты экспериментов (уж для этого у спецведомств полномочий и возможностей – хоть отбавляй!) из Мапряльска, авторы опыта пришли к выводу о необходимости их ликвидации?

Не получили санкции свыше на продолжение экспериментов? Или просто-напросто посчитали, что ситуация выходит из-под их контроля?

Может быть, воздействие на человеческую психику, которое они предприняли, превратило обычных людей в этаких мутантов-перерожденцев и наделило их экстраординарными способностями?

С учетом факта чудесного выживания людей, лежащих в этой палате, фантастикой это уже не кажется.

Что, если их теперь вообще невозможно ликвидировать – во всяком случае, обычными средствами? И что, если, несмотря на видимую беззащитность, они все-таки способны защищаться и даже убивать? Не их ли рук (или какого-нибудь вновь приобретенного органа психокинетического воздействия) дело – внешне обыденные смерти Анны Кругловой и этой девушки Лены?

Неужели я вообще иду по неверному пути, и дело совсем в другом?

Может быть, я зря виню во всем отечественные органы безопасности? Не имеет ли феномен Спячки иное, и совсем даже не земное происхождение? И может быть, те, кого я принимаю за невинных и беспомощных жертв преступных экспериментов, на самом деле – зародыш гигантской опасности для всей планеты?