Читать книгу "Убить фюрера - Олег Курылев"

Только к середине августа усталый, но довольный Нижегородский вернулся в Берлин. Но и здесь предстояло выполнить несколько важных дел. Прежде всего они с бароном направились в Имперский Лицензионный комитет, чтобы зарегистрировать новые марки вин и образцы этикеток к ним.

— Что это еще за «Роршвир» такой? — спрашивал отставной генерал, когда они ожидали в приемной какого-то крупного чиновника.

— Это будет нашим брэндом, Георг, — туманно отвечал его пайщик. — Новый германский вермут. Как раз для него я заказал бутылку с винтом. Полынь, кору хинного дерева и корочки горького апельсина мы приправим кардамоном, гвоздикой и имбирем. Я вижу его в яблочно-зеленоватых тонах и непременно восемнадцатиградусным.

— Пока ты занимался своими глупостями, — говорил Вадиму Каратаев, — подвал под нами пополнился еще двадцатью ящиками. А фрау Парсеваль, к твоему сведению, не употребляет даже пиво.

Вадим сделал успокаивающий жест рукой.

— Ты прав, Саввыч. Теперь мне, как крупному виноделу, ни к чему бутылки Жувиля. Взамен этого на следующий год я договорюсь с ним о поставках на наши с бароном винодельни новых бочек и заквасок для сусла. Пускай подсуетится. Мне потребуется не менее двух тысяч больших бочек по двести двадцать пять литров и еще тысяча маленьких, для выдержки отборного продукта.

— А сколько стоит большая бочка? — озабоченно осведомился Каратаев.

— Ну… смотря из какого дуба делать. Но никак не дороже ста марок, я думаю.

— Двести тысяч только на большие бочки, — печально констатировал Савва. — Пора нам, Нижегородский, подумать о разделе наших денег. Я не хочу нести убытки по твоей милости.

В эти же дни Вадим заключил фьючерсные контракты (как назовут сделки подобного рода позже) с некоторыми германскими виноделами на закупку у них молодого вина приближающегося урожая. Каратаев выудил из очешника все данные о наиболее удачливых из них. Нижегородский знал, что в некоторых местах регионов Наэ и Рейнгау к концу ноября получат прелестные молодые вина и отправился именно туда. Ничего не знавшие о своей предстоящей удаче виноделы не стали запрашивать высокие цены, и они быстро поладили.

— А почему бы тебе не купить что-нибудь во Франции? — поинтересовался по его приезде Савва.

— По трем причинам, — ответил Нижегородский. — Во-первых, это станет известно и наш с бароном лозунг «Только из отечественного продукта» окажется обманом. Во-вторых, дорого и хлопотно. А в-третьих, пропадет азарт. Я, можно сказать, объявляю войну французам и при этом что, буду вести ее с их же помощью? Нет, это неинтересно.

Десятого сентября из Кольмара с докладом прибыл Конрад. Он рассказал, как идут дела, и сообщил, что папаша Латур, как его называют в деревнях, намерен начать сбор урожая вместе со всеми, то есть семнадцатого числа.

— Ну, это мы еще посмотрим, — заметил Вадим и отдал распоряжение фрау Парсеваль накрыть к ужину стол на четверых. — Будет барон фон Летцендорф.

К вечеру барон действительно впервые приехал к ним в Далем. В Берлине уже ходил слушок о том, что он имел неосторожность сделаться крупным карточным должником некоего таинственного чеха. Того самого, который как-то связан с февральским «пароходным» скандалом. О пари, правда, никто не говорил, и, самое главное, никто не представлял себе действительной суммы долга барона. Тем не менее отставной генерал, кавалер и депутат до сего времени старался избегать открытых визитов к компаньонам.

— Ну-с, господа, грядет битва за урожай, — начал ужин оберуправляющий виноградных поместий. — Я должен быть в центре сражения, Август, а посему завтра же отправляюсь вместе с Конрадом в Эльзас. Ну а вас, Георг, мы будем держать в курсе событий.

Двенадцатого числа Нижегородский ошеломил папашу Латура своим безапелляционным заявлением:

— Битву начнем шестнадцатого.

— То есть как шестнадцатого? Весь Эльзас наметил именно семнадцатое. В этом мнении едины все специалисты. Почему шестнадцатого?

— Потому что к полудню семнадцатого погода резко изменится.

— Откуда у вас такие сведения? Метеорологи обещают солнце до двадцатого.

— А по моим данным, будет дождь.

— Но, господин Пикарт, — кипятился француз, — за сбор урожая несу ответственность именно я! Вы понимаете, что значит лишний день для винограда? Вы хотите сэкономить на сборщиках, но эта экономия выйдет боком, когда окажется, что вино у соседей получилось лучше нашего!

— Вас кто нанял на работу, Пьер? — совершенно спокойно вопросил Вадим, раскуривая длиннющую сигару. — Я говорю вам, что будет дождь, значит, будет.

— Но с какой стати?

— У меня друзья в метеослужбе британского Адмиралтейства, — безбожно врал Нижегородский. — Над Исландией уже зарождается циклон.

— Но…

— Никаких «но».

«Командовать так командовать», — твердо решил самоуверенный оберуправляющий.

— Я издам письменный приказ по армии, так что вам нечего опасаться. Все! Это больше не обсуждается. Рассылайте посыльных по деревням и нанимайте людей. Нам понадобится триста человек. Я выезжаю следом.

Весь следующий день Нижегородский носился верхом на лошади по деревням и виноградникам. Он лично пересчитывал корзины и телеги, проверял чаны, нюхал продезинфицированные серными фитилями бочки — не слишком ли силен запах серы, — проверял чистоту вспомогательных емкостей и отдавал множество распоряжений. К вечеру пятнадцатого из расположенной поблизости прусской воинской части прибыли две полевые кухни с поварами. Вадим договорился с тамошним полковником о кормлении своего личного состава, пообещав щедро снабдить офицеров полка молодым вином. Оберст, хорошо знавший барона фон Летцендорфа, с радостью согласился помочь.

— Пускай сборщики не тащат сюда свои продукты, — распоряжался Вадим. — Им обеспечат четырехразовое питание. Но взамен я потребую полной отдачи. Мы начнем в шесть утра и должны будем закончить к одиннадцати вечера, то есть к выпадению росы. Напоследок оставим участки на западных склонах и тогда нам поможет лунный свет.

— Черт знает, что такое, — сокрушался Латур. — Где это видано — собирать виноград при луне? А в шесть утра гроздья будут еще в росе!

— Не будут, — спокойно отвечал Вадим. — Теплый ночной ветер с юга высушит ее уже без четверти шесть.

Наступило раннее утро шестнадцатого сентября. Еще в полной темноте люди, довольные тем, что накануне основного сбора им дополнительно удастся подработать, скопились в намеченных пунктах сбора. Они были разбиты на десятки, и Нижегородский собрал всех десятников для инструктажа.

— Я ожидаю от вас, господа, трудового подвига. За один день предстоит собрать не менее шестисот тонн винограда. Мы должны уложиться к одиннадцати. За это каждого из вас ждет двадцать пять процентов премиальных.

К шести часам роса там, где она успела выпасть, действительно высохла, а к половине одиннадцатого вечера усталые, но довольные люди закончили свою работу и отправились по домам. Собранный виноград до утра оставили в корзинах, на телегах и на расстеленных на земле кусках брезента.