Читать книгу "Комната Страха - Эля Хакимова"

Итак, возьмите сладких и спелых зерен овса. Надобно растолочь их в ступке, не слишком мелко, но стараясь получить плоские лепестки довольно крупного размера. Просейте то, что получилось, через сито, дабы отделить муку мелкого помола от нужных нам хлопьев. Обжарьте хлопья на сухой чугунной сковороде до золотистого цвета и орехового аромата. Дайте им остыть на той же сковороде, изредка помешивая деревянной лопаткой.

Тем временем вересковый мед смешайте с теплым сливочным маслом, добавьте щепоть корицы и распустите его на слабом огне. Снимите и в горячий еще мед добавьте ром. Смешайте их, но не полностью, а до мраморных полосок. Добавьте в слегка остуженную патоку две палочки ванили и оставьте отдыхать.

Натрите спелый апельсин на мелкой терке, снимая тончайшую стружку – для придания великолепнейшего аромата, который созреет в печи вместе с печеньем и подарит наслаждение еще до того, как вы его начнете вкушать. Старайтесь вовремя остановиться – нам нужна только цедра, без единой капли сока и мякоти.

Наступил момент самый ответственный – соединение всех ингредиентов в единую симфонию вкуса. В остывшие хлопья вмешайте патоку, постепенно добавляя цедру и муку. Остудите массу.

Противень для выпечки посыпьте тонким слоем муки, получившейся при отделении хлопьев. Выложите ложечкой маленькие лепешки на муку. И отправляйте в хорошо разогретую печь.

– Это все? – переспросила Ева. Было видно, что она пребывает в некоторой растерянности. – Какие-нибудь идеи?

– Будем готовить печенье, – пробормотал Макс, передав ей листы.

«Ну не будут же они в самом деле заниматься кулинарией! Или будут?.. Да нет же, что за ерунда! Это какой-то шифр», – подумала Ева, снова и снова перечитывая текст. Особенность была, на нее Ева обратила внимание с самого первого знакомства с документом. Но имела ли она значение? Просто некоторые слова, намеренно или нет, были выписаны с едва определимым изменением почерка. Графический портрет Сеньоры в этих местах делал странное выражение лица, как будто притворявшаяся важной дамой женщина вдруг на секунду забывала серьезную мину и, не выдерживая, прыскала со смеху, как девчонка, задумавшая проказу. Не найдя ничего нового после десятого по счету раза, она, разочарованно вздохнув, опустила руку с книгой.

– Что бы это значило?.. Что… – шептала она.

Взгляд ее уперся в стену напротив очага. Часть стены была облицована изразцами с бледным рисунком. Некоторые плитки были отполированы до зеркального блеска. Зеркала? Не может быть… Во-первых, таких изразцов Ева отродясь не видела. Во-вторых, они бы наверняка разбились, как почти все стекла и зеркала в этом доме.

Ева подошла к стене. Более тщательный осмотр плиток показал, что те из них, которые она приняла за зеркальные, на самом деле изготовлены из металла и действительно отполированы. Правда, вблизи они не были такими уж блестящими, а напротив, слегка помутнели от пыли и грязи. Продолжая изучать изразцы, Ева увлеклась настолько, что, не обращая внимания на Макса, стала размышлять вслух:

– Странные, странные плитки… Сюжеты разные, но это понятно, большинство изразцов были в единственном экземпляре. Только уж очень разные по стилю. Вот, например, классический сюжет «мельница». Утки в камышах… цветы, цветы, орнамент, скорее всего на религиозную тему… а это что?

Ева разглядывала рисунок с мелкими сиреневатыми цветками. Что там у Фани было написано на баночке с такими же цветочками?..

– Calluna vulgaris, Ericaceae… – пыталась вспомнить Ева.

– Царство – растения. Отдел – покрытосеменные. Класс – двудольные. Порядок – верескоцветные. Семейство – вересковые. Вид – вереск обыкновенный. – Макс говорил все это вроде бы с тем же каменным лицом. Но Еву посетило чувство, что он посмеивается над ней.

Ева прикоснулась пальцами к плитке. Она была холодной и гладкой. Цветочки выступали легким рельефом. Вдруг плитка слегка поплыла, замерла и резко изменила наклон. Подцепив отошедший от стены край, Ева выдвинула ее дальше. Совершенно неожиданно в противоположном конце стены одна из зеркальных плиток поменяла свое положение.

– Не будем спешить, – предостерег Макс– Возможно, последовательность имеет решающее значение. – Вереск есть, что там дальше?

– Озеро, пастухи… – Ева перечисляла все слова и одновременно лихорадочно высматривала плитки. – Есть озеро! – радостная от того, что нашла первой, воскликнула она, и второе зеркальце отскочило от своего места.

– Овес, мед, корица…

– Мед! – Ева открывала плитки, в нетерпении вычитывая следующую подсказку.

– Корица, ром, ваниль…

– Не вижу ни корицы, ни ванили, – разочарованно протянула Ева спустя несколько минут после бесплодных поисков.

Как можно изобразить пряности? Просмотрев по нескольку раз изразцы, она пошла по второму кругу.

– Посмотрите. – Макс подозвал ее к своему краю стены. На плитке, которую он указал Еве, была картинка с пером, чернильницей и несколькими свитками пергамента.

– Ну и что?

– А теперь так. – И он прикрыл ладонью чернильницу с пером. Коричневые трубочки пергамента…

– Корица есть!

– И ром тоже, – откликнулся Макс, указав на каравеллу с голубыми парусами, – ямайский, надо полагать. Ваниль и апельсин…

– Ничего похожего. Из тех, что еще остались, нам не подходит ни одна. Есть две разбитые, но которая из них последняя? – Ева остановилась в замешательстве. Потом неуверенно потянулась к той, что была левее.

– Не думаю. – Макс задумчиво переводил взгляд с одной зияющей дыры на другую. – Скорее всего, наоборот. Насколько мне известно, Сеньора была левшой.

Простояв в полной тишине и неподвижности, но так ничего и не дождавшись, они удивленно переглянулись.

– И что? – Ева разочарованно вздохнула.

– Это весь рецепт? – на всякий случай спросил Макс.

– Больше ни строчки, – еще раз прошуршав бумагой, ответила Ева.

– Что в дневнике?

– Только это: «…надеюсь, вы как следует разожгли огонь в очаге».

Макс поднял с пола лампу, зажженную Евой, и, сделав несколько шагов, бросил ее в камин. Мусор и остатки угля мгновенно вспыхнули от разлившегося масла. Все так же было тихо, и треск огня звучал, как выстрелы.

– Ух ты! – Ева во все глаза смотрела на стену.

Плитки, сдвинутые с места, отражали свет огня из камина.

Преломляясь под разными углами, световые пятна выложились в странный узор на противоположной стене. В одном месте, в розетке из сияющего расплавленным золотом света, Макс нашел замаскированную в резьбе камня замочную скважину. Форму и размеры самой двери даже угадать было сложно – настолько хорошо она была замаскирована.

Макс достал из кармана ключ, о котором как-то упоминал в связи с завещанием. Он осмотрел ключ. Пробежал пальцами по его ребристым краям. Несколько секунд ушло на прилаживание ключа в паз и на то, чтобы понять, в каком направлении надо прилагать усилия, – и послышался характерный скрежет открывающегося замка. Ева тысячи раз за свою жизнь слышала этот звук, но никогда прежде он не казался ей таким долгим. Дверь отворилась, и на нее пахнуло смесью пыли и какого-то вещества, холодного и пряного.