Читать книгу "Работа над ошибками - Андрей Буторин"

Странно, думал он, почему я не появился в той же точке, откуда начался наш переход? С другой стороны, и выбили «на той стороне» меня на определенном расстоянии от «точки входа»… И, похоже, эти расстояния-то одинаковые! Значит, не обязательно «прыгать» из мира в мир только в вершинах треугольников? Или это произошло из-за столкновением с автомобилем, едущим задом-наперед? Впрочем, чего гадать? Надо назад, к ребятам!

Приняв такое решение, Спиридонов зашагал к выходу из леса — в сторону горного кряжа. Уже через несколько шагов у него появилось какое-то неясное тревожное чувство. Что-то было не так… Непонятно — что, но не так… Наблюдательность была неотъемлемой частью Ивана Валентиновича, ведь он был все-таки милиционером, к тому же — сельским жителем, поэтому подсознательно, интуитивно он ощущал какую-то неправильность происходящего, хотя и не мог пока осознанно пояснить, в чем эта неправильность заключается. Хотя… Взглянув на небо, Спиридонов увидел, что все оно затянуто сплошной серой облачностью, и вообще — было довольно прохладно. Но ведь всего пару часов назад здесь стояла ясная, солнечная погода! Впрочем, это же Север… И тут, выходя уже из леса к подножию горы, Спиридонов замер, уставившись на землю…

Это было место их последнего привала. Вот здесь, на пенечке, сидела Илма, здесь — Алексей, а вот тут, возле ольхового куста, он, Спиридонов, прикопал, поддев ножом дерн, послеобеденный мусор… И этот кусок дерна был сейчас пожелтевшим! Но ведь прошло два — от силы три часа! Трава была абсолютно зеленой, это Спиридонов отчетливо помнил! А теперь, судя по ее виду, прошла как минимум неделя, а то и дней десять, со времени их обеда! Не доверяя глазам, Иван Валентинович приподнял пожелтевший кусок дерна и увидел кусок совершенно размокшей газеты и заплесневелую шкурку колбасы.

— Мать его ети! — пробормотал Спиридонов. — Это ж как меня швырануло!

И тут он с ужасом понял, что все эти дни, пролетевшие для него за одно мгновение, Алексей с Илмой провели в чужом мире! И Колька, самое главное — Колька не найден! А может, они уже вернулись?

Спиридонову очень захотелось броситься бегом домой, в Никольское, чтобы проверить эту вспыхнувшую вдруг надежду! Но он быстро осадил себя, понимая, что, пока он доберется назад, пройдет очень много времени, которого и так потрачено уже столько впустую — в прямом смысле этого слова! И потом, если окажется, что Алексей не возвращался, что Колька не найден — как он все это объяснит дома? Там и так все, наверное, поставлено уже на уши фээсбэшниками, а если он им начнет заливать про треугольники, иные миры, пропавшее время, текущее вспять… Спиридонов даже поежился, представив эту картину. Дурдом обеспечен, если не хуже… Нет, надо лезть снова в этот сиреневый кисель!

Иван Валентинович буквально взлетел по пологому склону на вершину горы. Взлетел — и замер, ошарашено уставившись вниз: никакого тумана больше не было — ни сиреневого, ни простого! Спиридонов бессильно опустился на колени, тяжело дыша. Впервые за долгие годы он находился в полной растерянности — он просто не знал, что теперь делать. Дрожащими руками он достал сигарету, с трудом — поскольку ломались спички — прикурил ее и, пуская из ноздрей густые клубы дыма, невидящим взглядом уставился на скалистые склоны горы.

Отрешенно разглядывая серую поверхность камня, Спиридонов не сразу понял, отчего он вдруг неожиданно напрягся. Снова, видимо, сработало подсознание, а толчком для этого послужило черное пятно в скале, на которое наткнулся взгляд участкового. «Пещера! Чертова пещера!» — подключилось, наконец, и сознание. Резким щелчком отбросив сигарету в сторону, Спиридонов вскочил на ноги.

Он мчался к месту над зияющей в скале дырой, не чуя под собой ног. Это был последний шанс, и Спиридонов отчетливо понимал это. Он снова не смог бы объяснить себе, почему он был почти уверен в том, что Чертова пещера каким-то образом связана с точкой перехода в иные миры, но он чувствовал это, а своим чувствам Иван Валентинович привык доверять!

К счастью, именно в его рюкзаке оказалась веревка, и Спиридонов, намертво закрепив ее, немедленно начал спуск. Забравшись в пещеру, он, не раздумывая, бросился к вертикально уходящему вниз каменному колодцу и, отталкиваясь ногами от гладких стенок, заскользил навстречу мертвящему холоду и могильной темноте.

Спиридонов даже удивился, почувствовав под ногами твердую опору, поскольку начал было уже думать, что колодец и впрямь ведет в никуда. Зато здесь, на самом дне каменной преисподней, он снова впал в растерянность. Что делать дальше? Никаких сиреневых окон перед ним не раскрывалось!

Хотя, нет! Что-то тут все-таки было! Или это галлюцинация? Ивану Валентиновичу показалось, что он слышит голоса… Но они звучали так тихо и, казалось, прямо в мозгу… Впрочем, вскоре он смог уже разобрать отдельные слова, которые, действительно, раздавались непосредственно в голове: «…Скорее! Мне трудно… Очень трудно!» И сразу вслед за этим появился туман. Он заклубился прозрачным малиновым облаком буквально в полуметре впереди. Спиридонов нерешительно протянул к облаку руки, медленно погрузил их в него. Затем, набравшись решимости, он сунул в туман голову, а потом шагнул вперед…

…и тут же увидел в сиреневом мареве Алексея, держащего за плечи Кольку Пеструхина. Алексей тоже увидел участкового, подался вперед, собираясь ему что-то сказать, но тут вновь зазвучал в голове голос, теперь уже очень отчетливо:

— Я больше не могу удержать его! Проход закрывается!!!

И тогда Алексей, также слышавший этот вопль отчаянья, поскольку вздрогнул он так же, как и сам Спиридонов, толкнул вдруг Кольку к участковому, а сам резко нырнул куда-то вправо. В ту же секунду туман пропал. Тьма, казалось, сгустилась еще сильнее. Но рядом раздавалось живое, со всхлипами, дыхание.

Иван Валентинович чиркнул спичкой и в ее мерцающем свете увидел возле себя испуганную мордашку Кольки Пеструхина с круглыми, в пол-лица, вытаращенными глазами.

— С возвращением на Землю, Коля, — задрожавшими вдруг губами прошептал Спиридонов. И мальчик, заплакав навзрыд, крепко-крепко обхватил участкового своими холодными ручонками и уткнулся мокрым носом ему прямо в живот.

ЭПИЛОГ

Алексей шел по неестественно яркому, цветущему полю под жаркими, почти обжигающими лучами солнца, но ему казалось, что его ослепляют не солнечные лучи, а блеск снега и льда. Много льда и очень много снега. Снег тает на лице и тяжелыми каплями стекает вниз, словно слезы. А может, это и есть слезы? Отчего-то стало трудно дышать… Может, это снег забивает нос и рот, комом катится в горло… Этот ком — его невозможно ни проглотить, ни выплюнуть!

Алексей упал вдруг на колени и, согнувшись пополам, зарыдал, как будто закашлял, выталкивая из себя с каждым отрывистым, лающим звуком часть невероятно горького ледяного кома. Снежная пустыня поглощала Алексея, засасывая, словно трясина, снизу, накрывая, словно одеялом, сверху…

Снег… Никогда ему больше не увидеть снега. Никогда! И, в то же время, бесконечный снег и лед в душе… И вдруг издалека, из этого снежного плена души, его позвал голос Ларисы! Нет, не Ларисы — Илмы! Или все же Ларисы? А может, их обоих? Или Лариса и Илма — это одно и то же? Одна и та же, только разная? Разве сейчас это важно! Важно, что она зовет его, и он на этот раз справится со снежной лавиной! Он обязательно справится, несмотря ни на что! Он будет грызть лед зубами, растапливать снег своим сердцем! Второй раз ледяному мраку не удастся торжествовать свою жестокую победу!