Читать книгу "Время жизни - Роман Корнеев"

Эх, Мартин, Мартин. Ты, верно, думал, что делаешь мне же лучше. Но не откажись я тогда от их предложений, были бы сейчас у меня деньги на мамино лечение. Хотя… кто знает, может, и не было бы вообще никаких денег. Не знаю, может, и меня не было бы. Как показал впоследствии опыт всей моей последующей жизни – такой, как я, на рынке наемников быстро получил бы скорую смерть от рук пронюхавших о твоих способностях хозяев. Или что еще похуже. Мне могла понравиться такая жизнь. Я, любящий убивать, применяя свои… возможности, это уже был бы не я. Чудовище, которое вряд ли стало бы думать о здоровье своей матери, чудовище, достойное лишь права быстрой смерти. Она хотя бы давала несостоявшемуся Соратнику шанс… Впрочем, тогда мне все это было неизвестно.

В тот же далекий день я всю дорогу думал, спорил сам с собой, жалел об упущенных возможностях. И надеялся на Мартина.

Соваться снова в руки безликих типов с корпоративными физиономиями мне хотелось в последнюю очередь. Но если не будет другого шанса… Мартин, да, другое дело, за его спиной и с неведомыми по силе связями я бы отправился куда угодно, на любую, самую авантюрную операцию. Я еще не пришел в себя, но даже такой я чувствовал – могу многое.

Вокруг сверкал хрупкий хрустальный мир, сквозь который можно было не только смотреть – если понадобится, сквозь него можно было с легкостью пройти, оставляя позади себя брызги осколков. Я не знал тогда, что означает это чувство и как оно соотносится с тем, что я привык считать реальностью – обычным, серым миром железобетонного леса, роняющего человеческие жизни на могилы древних цивилизаций. Мне нужен Мартин – спросить, открыться ему раз и навсегда, он был единственным, на кого я мог в этой жизни положиться. Но именно теперь, когда он был нужнее всего, я даже встретиться и поговорить с ним не мог.

Социалка показалась из-за поворота пешеходной дорожки с третьего яруса на второй. Шли годы, она не менялась, постепенно погребаемая в тени там и тут выраставших из земли двухсотэтажных башен. Скоро в ее окнах совсем перестанет показываться солнце. Словно это не мегаполис разбухал вокруг нее, а это она, некогда казавшаяся мне огромной, скукоживалась от времени. Мне отчетливо стал тесен мир мелочных, но смертельных обид между молодежными бандами, муштра учителей, усталая придирчивость классных. Даже наш с Мартином пропитанный десятилетней пылью спортивный закуток с размеров вселенной уменьшился до крошечной норы с висячими там грушами и отгороженными спарринговыми углами.

Мартина на месте снова не оказалось, мне снова не глядели в глаза, и никто ничего не говорил.

Я уселся в уголке, хмуро глядя, как какая-то приблудная молодежь пыталась что-то такое изобразить. Борьба была неуклюжей, так, начинающий уровень. Но молодежь собой гордилась, гордо отдувалась, поправляя расхлюстанное кимоно, а остальные взирали молча и пыл их охладить не старались. Вообще-то Мартин всегда говорил, что на поединок нужно выходить с чистым сердцем и душой чистой, как утренний рассвет. У нас в Европе чистый рассвет нынче можно встретить разве что в Чернобыльской зоне. Вот и поединки такие выходят. Напоказ. А должен он быть нужен только тебе да твоему противнику, третьему здесь нет места.

Мартина нет, и уже кажется, словно никогда не было.

Звонок ай-би прозвенел, когда я уже собирался уходить. Черт с ним, сегодня еще время терпит. Но если завтра он не появится…

– Слушаю.

– Это Майкл?

– Да.

– Это вас из онкологии беспокоят. Доктор Сазерленд. Мы с вами еще не успели поговорить…

– Да, доктор, медсестра мне сказала, что вы будете…

– Да. Э-э… не важно. Только что мне сообщили – состояние вашей матери значительно ухудшилось. Острая полиорганная недостаточность. Санация сдерживает процесс, но даже на экстренном диализе ваша мать не сможет долго продержаться.

– Доктор, не тяните, что с ней и что вы советуете делать?

– Я знаю, вы не слишком свободны в средствах…

– Что нужно?

– Ей срочно нужна пересадка хотя бы одной почки и участка печени. Если этого не сделать, то до полноценного штамма стволовых она не доживет. Я уже справился в банке – законсервированные органы нужной группы есть в наличии, я даже могу взять на себя смелость пробить вам льготный ценовой диапазон, есть специальные программы…

– Сколько это стоит?

– Если мне все удастся провести – порядка восьмисот тысяч евро.

– Какой крайний срок внесения денег?

– Половина этой суммы нужна для передачи в банк органов. На этом рынке всегда деньги вперед… три дня максимум, иначе вашей матери уже ничего не поможет. А так остается хороший шанс. Пока мы можем применить местную фаг-обработку. На нее хватит пока и тех денег, что вы перевели с утра. Но вы сами понимаете, приживаемость материала без…

– Готовьте операцию. Я достану деньги.

Нажимая кнопку завершения разговора, я уже думал, что мне делать. Квартиру у меня никто не купит – записана она на маму, да и цена ей… Ценностей каких-нибудь в доме не было. Сумма была приличной – вертолет не купишь, а вот хороший грузовик вполне можно. Черт, где же этот Мартин!..

Лес остался таким же, каким его помнил Миджер. Даже глубокая ночь не остановила вакханалию постоянного движения и щебета в ветвях. Свежий ветер трепал листву, накрывая не желающий засыпать мир своим ярким пологом. Ярким он был на картинке, транслируемой в гермошлем системой сонар-анализатора.

Постепенно гасли позади сверкающие волны интерференционной ряби кроваво-красных инфрамаяков и фиолетовых ультразвуковых прожекторов. Мир снова обретал призрачную красоту ночи. Естественного звукового фона хватало, чтобы ориентироваться в пространстве. Вот птица мелькнула в кроне дерева, обдав Миджера волной трепещущего золотого ветра. Лес вокруг казался разноцветным кристально прозрачным подводным миром, полным текучих сверкающих пузырьков и радужной форели. Настороженное спокойствие. Жизнь на грани сна.

Миджер скомандовал, и рецепторы тут же перестроились, подчиняясь сигналу нейроконтура, углубив картинку. Несмотря на отсутствие у врага рецепторов звуковых колебаний, бойцы сквада продолжали двигаться практически бесшумно, оставаясь лунными тенями отраженного сигнала эхо-маяка. Только тускло вспыхивали змеи манипуляторов, скользящие в подлеске, да мерцали идентификационные фазовые решетки.

Это слитое движение сквозь лес выглядело потрясающе. Будто призраки перетекают с места на место, не замечая препятствий, не встречая преград, живя в каком-то своем мире, где не было деревьев, птиц, не было воздуха и земли. То один, то другой образ сверкал красным и зеленым – уходили информационные пакеты прямой связи. Система коммуникации воспроизводила голосовые сообщения, скользили строчки текста, мелькали на местности целеуказатели.

Пока все было тихо. Время от времени с коротким требовательным гудком приходил запрос, и Миджер тут же указывал на всплывающей трехмерной скан-схеме местности очередной таргетпоинт. Сдвоенное «апро, Мидж» капрала и Эла в ответ, и снова молчаливое скольжение в ночи.