Читать книгу "Армагеддон. Книга 2. Зона 51 - Юрий Бурносов"

— Пилотировать буду я, — на всякий случай напомнил Решетников.

— По-моему, вы что-то затеваете, — тем же спокойным и бесстрастным тоном сказал Магдоу.

Он посмотрел Гумилеву в глаза.

«Голубчик ты мой, — подумал Андрей, — я еще в школе в гляделки всех побеждал! Уж не знаю, чему вас там учат армейские психологи, только тут не выгорит».

И в самом деле, майор после длительной паузы отвел глаза и потупился.

— И как вы думаете, что именно мы затеваем?

— Я пока не знаю. Но я чувствую.

— Послушайте… — начал было Решетников, но Гумилев поднял руку:

— Стоп, стоп. Майор, я бы мог, конечно, оскорбиться, но не стану этого делать.

— И не нужно. Я не хотел вас оскорбить, я просто волнуюсь. Знаете, я раньше никогда не имел дела с русскими. Когда я учился на офицера, нас учили видеть в русских врагов. Со временем я понял, что это не так, но и друзей видеть в них готов не был. Нейтралитет… Да, сэр, пожалуй, это именно то самое слово. Но потом я увидел, как вы провожали своего погибшего друга. Подумал, что вы приехали сюда для того, чтобы спасти американцев, тех, кто находится за периметром, да и всех остальных. Виктор мне тоже многое объяснил. Поэтому, сэр, если вы и в самом деле что-то затеваете, я буду смотреть на это сквозь пальцы. Ибо знаю, что плохого вы не сделаете. Честь имею.

Одним длинным глотком осушив стакан с соком, Магдоу встал, коротко поклонился и вышел из столовой. Решетников и Гумилев переглянулись.

— Вот она, волшебная сила искусства, — сказал Гумилев. — Грищенке надо премию выписать.

— А про что он говорил-то, Андрей Львович? — с интересом спросил Миллере.

— Ты же газету на английском читаешь! Совершенствуешься!

— Я читал только результаты хоккейных матчей. Они понятные. Ну и в заголовке на первой полосе: «Тибет», «Сидней», «Люфтганза», «terrorists»… — признался Миллере и расплылся в широкой улыбке.

Гумилев не удержался и похлопал вертолет по теплому оливковому борту. Он любил хорошо сделанную технику. Конечно, в идеале Гумилев привез бы с собой вертолет российского производства, но этот тоже был хорош. К тому же в какой-то степени С-92 имел отношение к России — основатель фирмы «Sikorsky» Игорь Иванович Сикорский эмигрировал из страны в 1919 году, успев сконструировать там такие легендарные аэропланы, как «Русский витязь» и «Илья Муромец».

Когда в прошлый раз они вывозили обстрелянную взбесившимся роботом группу и растерзанное тело Дербенева, Гумилеву было не до любопытства. Сейчас он с интересом заглянул в двухместную кабину экипажа, размещенную в носовой части, оценил приборную доску с четырьмя многофункциональными дисплеями на жидких кристаллах.

Остальные тем временем грузились в грузопассажирский отсек через большую сдвижную дверь с правого борта. Здесь были все, кроме Синцова. Микробиолога своим волевым решением Гумилев отправил в Твин Фоллз, чтобы он с людьми академика Делиева продолжал заниматься экспресс-лабораторией и вакциной. Синцов обсуждать приказы руководства не привык, но уехал весьма опечаленный, увозя с собой второго «объекта „Б“».

Вессенберг был сердит, как никогда. За пару часов до вылета, еще до общего подъема, Гумилев застал его разговаривающим по мобильному телефону. Мобильники были строго-настрого запрещены и оставлены в Москве. Связываться с родными и близкими разрешалось через аппарат в «Америтель Инн», звонки с которого отслеживались. Поблажки себе не сделал даже Гумилев — с Марусей он единственный раз поговорил именно из отеля, а с тех пор не мог туда вырваться, будучи занят подготовкой к вылету.

Эстонец говорил на своем языке и осекся на полуслове, когда обнаружил, что за ним наблюдает Гумилев. Андрей не знал эстонского, но что именно на полуслове, почему-то сразу понял. И еще понял, что Вессенберг испугался.

— Индро Юльевич, как я вижу, правила на вас не распространяются? — ехидно спросил Гумилев.

— Это приватный звонок, — торопливо выключая телефон, сказал Вессенберг.

— Насколько вы знаете, отсюда не разрешены никакие звонки. Если появится нужда — вас отвезут в Твин Фоллз.

— Это было срочно. У меня дома есть некоторые проблемы.

— Дайте сюда телефон, — велел Гумилев, протягивая руку.

— Вы не имеете…

— Дайте сюда телефон!!! — повысил голос Андрей. Вессенберг нехотя протянул аппарат, дешевую допотопную модель «нокиа». Гумилев взял его, размахнулся и с размаху врезал о дверцу армейского грузовика. Эстонец вздрогнул от удара пластмассы о металл и стука дробью разлетевшихся кусков телефона.

— Вы напрасно сделали это, — злобно произнес он.

— Идите в свою палатку и собирайтесь, — приказал Гумилев, повернулся, показывая, что дальнейший разговор не состоится, и ушел.

Потом он пожалел, что разбил аппарат или, в крайнем случае, не подобрал обломки. Можно было проверить, кому звонил Вессенберг. Решетников, которому Андрей нелицеприятно высказался по поводу его протеже, только развел руками:

— Он очень неорганизованный человек. Не любит ограничений и приказов.

— Ну и подарочек вы мне подсунули, Константин Кирилыч! — сказал Гумилев, со злости перейдя обратно «на вы». — И не начинайте снова эту волынку про уникального специалиста! Понятное дело, что я его уже никуда не отчислю. Не я назначал. Но если что, я вас предупреждал!

Сейчас Вессенберг стоял в стороне от остальных и протирал платочком свои очки. Автомат висел у него на плече, словно теннисная ракетка в чехле, а из-под каски болтались длинные волосы. В закрытом герметичном шлеме эстонец выглядел куда опрятнее, но поди ж ты, оказался полностью иммунным. Ему, Саничу и Гумилеву откровенно завидовали — еще бы, не таскать на себе тяжелый колпак, не дышать через фильтры…

Мимо КПП проехал черный автомобиль, и у Гумилева аж скулы свело. Федеральные агенты снова были тут как тут. У них определенно был источник в комендатуре, или… Нет, про это теперь думать не нужно. Однако появлялись они с редкой избирательностью.

— Простите, но у меня нет времени на беседу с вами, — заявил Гумилев, когда Маккормик и Ковальски подошли к вертолету. — Как видите, мы заняты.

В подтверждение его слов Лобачевский и Миллере протащили мимо контейнер со снаряжением. Лобачевский при этом специально наступил на ногу Маккормику и сделал вид, что не заметил. Агент с ужасом посмотрел на свой вычищенный ботинок, понесший тяжелую утрату.

— Мне кажется, или пересечение периметра на летательных аппаратах запрещено? — спросил он.

— Запрещено. Но мы имеем специальное разрешение генерала Хардисти.

— Могу я на него посмотреть? — Ковальски протянул руку. Гумилев некоторое время разглядывал ладонь агента и заметил глубокомысленно:

— Ваша линия жизни внушает мне серьезные опасения.

— Что?! — не понял Ковальски. Потом лицо агента вытянулось, и напарник поспешно потащил его за рукав плаща к машине, что-то еле слышно говоря. Гумилев улыбнулся — происшествие доставило ему небольшое удовольствие. Мальчишество, конечно, но какая у агента была рожа!!!