Читать книгу "В вихре страсти - Кристи Келли"

— А почему Харди говорит о ней гнусности?

— В каком-то смысле он прав, — ответил Энтони. — Ханна работала в борделе, пока не стала содержанкой Фарли.

Виктория отодвинулась от Энтони и внимательно посмотрела на него:

— В борделе?

— Да. Я платил за ее услуги два-три раза. — Он приложил палец к губам Виктории. — В последний раз, когда я был с ней, мы всю ночь проговорили. Я убедил ее, что лучше оставить ремесло проститутки.

— И стать содержанкой? Вот это мило. Чем же, по-твоему, одно отличается от другого?

— Ты работала в борделе, и наверняка неплохо представляешь себе жизнь тамошних обитательниц. Каждую ночь приходит новый клиент, платит деньги, и женщина не вправе отказать ему. От нее ничего не зависит. Если повезет, мужчина окажется нормальным человеком, если нет — грубым животным. Содержанка, по крайней мере, имеет возможность сначала познакомиться с мужчиной поближе, а потом решить, станет ли он ее покровителем. И спит она только с ним.

Виктория вспомнила, что несколько раз видела у девушек из борделя синяки и ссадины. Надо отдать должное леди Уайтли — она не оставляла такие случаи без внимания. Перед мужчиной, однажды замеченным в жестокости, двери заведения закрывались навсегда. Правда, иногда сами девушки выгораживали брутальных клиентов, находя какое-то странное удовольствие в грубом обращении.

— Думаю, ты прав. Напрасно я затронула эту тему. Он с улыбкой повернулся к ней:

— Вовсе нет. Если ты хочешь что-то узнать обо мне, обязательно спрашивай. Я постараюсь быть искренним. Но ты должна понять, что на вопросы, связанные с моей работой, я отвечать не буду. Не имею права.

— Понимаю, — кивнула Виктория, но про себя поинтересовалась, все ли тайны, которые он хранит, связаны с секретными заданиями. И расскажет ли он когда-нибудь о том, что занимало ее больше всего: кто так больно ранил его душу?

Некоторое время он лежал молча, потом спросил:

— О чем ты думаешь?

Она решила пока не затрагивать серьезные темы. — О том, как хорошо, что скоро Рождество. Энтони отвел глаза и проворчал:

— Ненавижу это время.

Прикрыв грудь одеялом, Виктория уселась в постели:

— Ты ненавидишь Рождество? Это лучшее время в году.

— В декабре никогда не случается ничего хорошего.

— Ты родился в декабре.

— В декабре ушла моя мать. В декабре я обнаружил, что она жива. И до сегодняшнего дня я был уверен, что в декабре изнасиловал женщину. — Он хмуро посмотрел на нее: — Чем тебе так мил этот проклятый месяц?

Мечтательная улыбка осветила ее лицо.

— Люди становятся щедрее и носят при себе больше денег. Они покупают апельсины и не так волнуются, если какой-нибудь воришка немного облегчит их карманы. Я всегда любила Рождество. В нем есть что-то волшебное.

— Кажется, ты способна переубедить меня, — прошептал Энтони и осторожно поцеловал ее, словно все еще сомневался, не оттолкнет ли она его.

Виктория не смогла бы его оттолкнуть, даже если бы захотела. Его губы и язык, как обычно, лишили ее сил, и она утонула в горячей волне, захлестнувшей ее тело.

Энтони слегка отстранился и заглянул в синие глаза, потемневшие от страсти.

— Очевидно, нам стоит перенести разговор на другое время.

Глава 17

Виктория медленно открыла глаза и подождала, пока они привыкнут к тусклому свету, льющемуся из окон. Сильные руки прижимали ее к крепкой груди. Виктория снова сомкнула веки, наслаждаясь состоянием защищенности и уюта. Как вышло, что ей так хорошо рядом с этим мужчиной?

Она знает его чуть больше недели. И, тем не менее, сейчас лежит с ним в постели. Совершенно обнаженная. Интересно, что было бы, если бы десять лет назад его поиски увенчались успехом? У нее хватало ума, чтобы понять — он не опустился бы на колено и не поклялся бы в вечной любви. Скорее всего, он бы просто извинился, дал ей денег и ушел навсегда.

Ровно так он и поступит через четыре дня.

Виктория вздохнула. Единственное отличие в том, что теперь у них общие друзья. Волей-неволей она будет встречаться с ним раз в несколько месяцев. Кроме того, он виконт, ему нужны наследники, и он неизбежно в скором времени женится. Значит, она увидит его рядом с обожаемой супругой… А потом с детьми.

У Виктории сжалось сердце.

Наверное, придется расстаться с друзьями, чтобы уберечься от сердечных ран.

Оставаясь в объятиях Сомертона, она осторожно повернулась и посмотрела на него. Во сне его лицо казалось расслабленным и умиротворенным. Высокие скулы и волевой подбородок за ночь покрылись короткой щетиной. Виктория нежно погладила его колючую щеку.

Светло-карие глаза открылись, а на идеально очерченных губах появилась улыбка.

— Доброе утро, — хрипло произнес Энтони.

— Доброе утро, — прошептала Виктория. Неужели всего через несколько дней они расстанутся? А ей так понравилось просыпаться в его объятиях!

— Мы могли бы позавтракать здесь. — Он нежно поцеловал ее. — Представь, завтрак в постели, а потом — горячая ванна… одна на двоих.

— Звучит божественно.

— Мне слышится возражение в твоем голосе, — отметил он, снова целуя ее.

От чувственного поцелуя Викторию бросило в жар.

— Мне удалось убедить Харди в том, что мы с тобой не в самых лучших отношениях.

— Я заметил. Зачем тебе это понадобилось? — Он слегка укусил ее плечо.

— Если ты решишь прибегнуть к моей помощи, мне будет проще подобраться к нему.

Сомертон откинулся на подушки и устремил взгляд в потолок.

— Виктория, я не стану подставлять тебя под удар. Харди может быть очень опасен.

Она повернулась и посмотрела на него:

— Тем более. Пусть и дальше пребывает в заблуждении. Скорее всего, ты обойдешься без моей помощи. Но если у тебя возникнут сложности, я смогу вступить в игру и украсть письмо.

— Пойми, я не хочу втягивать тебя в свои дела.

— Почему?

— Моя работа связана с риском. Я не могу подвергать твою жизнь опасности. — Он посмотрел ей в глаза.

Его заботливые слова до глубины души тронули Викторию. Она выросла в беднейшем квартале Лондона, а это не самое спокойное место в мире. Так почему бы, не использовать накопленный опыт, чтобы помочь Сомертону?

— Энтони, воспринимай это как запасной вариант.

— Хорошо, — пообещал он.

— В таком случае я продолжаю разыгрывать перед Харди спектакль? — тихо спросила она.

Он протяжно вздохнул: — Да.

— Прекрасно. Но если Харди узнает, что мы завтракали у себя в комнате, у него появятся дополнительные основания для подозрений. Думаю, нам лучше спуститься вниз с таким видом, словно мы страшно недовольны друг другом.