Читать книгу "Шакалы - Николай Леонов"

Столь простое объяснение, казалось бы, загадочного Давыдовича несколько разочаровало ребят. Но глазастый конопатый сосед Игоря задумчиво произнес:

– Нам надо скинуться и Давыдовичу туфли купить, у него подметки отваливаются.

Через день, когда Котов сидел в палате и чистил однорукому бойцу апельсин, Игорь Смирнов вдруг завалился на бок, судорожно вытянулся, начал скрипеть зубами и бормотать.

– Звони! Непрерывно звони, он может языком подавиться.

Прибежала сестра, сделала укол, пришел врач, Котов незаметно ретировался. Когда врачи ушли, а Игорь заснул, оперативник вернулся, продолжал чистить апельсин.

– А я гляжу, Давыдович, у тебя нервишки в порядке, – уважительно сказал один из раненых.

– Тренировка, – буднично ответил Котов. – А что, с Игорем подобное часто случается?

– Раз в неделю примерно, чаще – редко, это он Бориса убивает.

– Какого Бориса? – не понял сыщик.

– У нас один Борис, который Русью правит. У Игорька так жизнь легла: его роту свои накрыли, мать свои убили, ему был дембель положен, не дали. В общем, кругом двадцать два. У него железка в мозгу застряла, давит, здесь оперировать боятся, а где могут, там мест пока нет. Он же сирота, был бы у него папа генерал либо какой завалящий депутат, место бы вмиг нашлось. А что Борис по уши в крови, так факт. Я коммуняк на дух не терплю, но этого жирного кровопийцу снова на трон сажать – пусть у меня рука отсохнет.

– А ты не переживай, кого надо – посадят, нас с тобой не спросят.

– А Игорек двинулся! – Конопатый покрутил пальцем у виска. – Убью, говорит, подлюгу, жизни не пожалею, а убью. Чудной, кто ему к Президенту подойти даст? Если бы президентов так просто было убивать, их бы вмиг во всех странах перещелкали. На таком месте человек без крови оказаться не может. Наш-то, продажная шкура и палач, слов нет. Но я уверен, что и американский, и французский, либо другой – все не без греха.

* * *

Вечером Котов обо всем доложил Гурову.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – спросил Гуров.

– Лев Иванович, там думать нечего, остается плакать, несчастные ребята. Все страшно озлобленные, кто на своих ногах выйдет и кирпич с земли поднять сможет, тот не только Ельцина, но и своего родного отца угробит.

– Что там Фокин ищет или нашел уже?

– Не знаю, у него сына нет и никогда не было, сентиментальностью он не страдает, а что ищет – не пойму. Напрашивается – ищет исполнителя. Но, на мой взгляд, такое исключено. Фокин человек серьезный, ликвидировать он может тоже человека серьезного. А ребята в госпитале – люди неуравновешенные, плохо управляемые, наполовину психи.

– Ты не будь умней Соломона, – рассердился Гуров. – Кроме того, в любом деле самое простое – это отрицать. Фокин в госпиталь ездит, факт. Может его интересовать сестра либо врач? Это вряд ли. Он бы изыскал возможность встретиться с ними в другом месте. Значит, его интересуют раненые, и не вообще раненые, а конкретный человек.

– Тогда это Игорь Смирнов с его навязчивой идеей убить Президента.

– Не будем гадать, сделай на Смирнова установку по дому. Она ничего не даст, но сделать надо.

Зазвонил телефон. Гуров снял трубку, услышал знакомый голос своего начальника, генерал-лейтенанта Орлова:

– Господин полковник, зайдите ко мне. И будьте любезны, прихватите из сейфа пистолет, изъятый на месте ранения Веткина, и все заключения экспертов.

– Слушаюсь, господин генерал-лейтенант, – ответил Гуров и скорчил недоуменную мину. Они были с Орловым на «ты», называли по имени-отчеству, а генерал полковника просто Левой. Такое обращение предупреждало о крупных неприятностях.

Отпустив Котова, Гуров прошел три двери и оказался в приемной генерала. Верочка скорчила гримаску, которая тоже хорошего не предвещала, кивнула на тяжелые двери:

– Заходите, Лев Иванович, вас ждут.

– Да я сегодня целый день в кабинете, чего меня ждать. Свистнули, я тут! – недовольно сказал Гуров, рванул тяжелую дверь, толкнул вторую, вошел в кабинет.

– Товарищ генерал-лейтенант…

– Отставить! Садись, не торчи у окна, не у тещи на блинах, – недовольно пробурчал Орлов, гримасничая, оттягивал воротник мундира, наличие которого свидетельствовало, что Орлов был в «верхах».

В стороне, на стульчике, сидел Станислав Крячко, красный, распаренный, словно только из парной. Когда Гуров вошел, Крячко поднялся, но в глаза начальнику не посмотрел.

– Положи свое барахло на стол, и помогите мне стянуть эту чертову шкуру, дайте из шкафа мой пиджачок, может, я добрее стану. А тебе, полковник, ой как надо, чтобы я стал хоть чуть добрее.

– А ты меня не пугай! – огрызнулся Гуров, взглянул другу в глаза, протянул белоснежный платок. – Утрись, генерал, а то вы на биндюжника смахиваете.

Орлов послушно вытер лицо, швырнул платок Гурову, надел поданный Станиславом пиджак, облегченно вздохнул.

– Ну, Лев Иванович, объясни мне, что это такое? – Орлов указал на лежавший на столе пистолет и акты заключений экспертов.

– Это пистолет, некогда принадлежавший майору СБ Батулину, из которого он стрелял в Гену Веткина. Заключение эксперта, что пуля, изъятая из груди Веткина, была выпущена именно из данного пистолета, и заключение другого эксперта, который обнаружил на пистолете пальцевые отпечатки, полностью идентичные пальцевым отпечаткам майора Батулина.

Орлов взял акт экспертизы, просмотрел, бросил на стол.

– Пять отпечатков. Он оставил отпечатки всех пяти пальцев. Вы в чем хотите меня убедить, полковник?

– Я? – Гуров прижал ладони к груди. – Петр Николаевич, родненький, да я никого ни в чем не убеждаю! Имеется пистолет, пуля, заключение экспертизы, в конце концов, у нас есть два человека, которые преследовали Батулина. Что есть, то есть, я лично ни в чем никого не убеждаю, для того имеются прокурор и адвокат.

– Ну и как же вы, друзья-неприятели, все это состряпали? Только безумный может поверить во все эти «неоспоримые» факты. Замысел твой, Лев Иванович, прост и для тебя обычен. Ты кого-то разрабатываешь, тебе понадобился агент из окружения, ты спеленал Батулина. Много интересного он тебе сообщил?

– Мало, – признался Гуров. – Я не хочу его давить, пытаюсь сделать из него союзника.

– Чистоплюй, – сорвался Станислав. – Я тебе говорил: воровка никогда не станет прачкой. Следовало его быстренько выжать досуха, вернуть его сраную пушку, дать под зад и работать дальше. Сейчас ты все отдашь задаром, останешься без козырей.

– Я час пытался выжать из этого типа, – Орлов кивнул на Крячко, – хоть слово правды. Но он старый уголовник, знает лишь три слова: «не знаю», «не видел», «не участвовал». Я не хотел видеть твой позор, Лева. Я стремился обойтись малой кровью. Но своим упрямством вы меня загнали в угол. Теперь я вынужден вас загнать в угол. Как друг – я вас прошу, как начальник – приказываю. Немедленно расскажите, как все было на самом деле. Говорить будет Гуров. Конечно, он вдохновитель и организатор этого грязного дела.