Читать книгу "Спасти Москву! Мы грянем громкое "Ура!" - Герман Романов"

— Так им и надо!

— Хорошо всыпали!

Морские пехотинцы с довольным видом и ухмылками скалили зубы, весело переговариваясь между собою.

Молодые парни в камуфляжной форме с бело-зелеными угольниками сжимали в руках исключительно автоматическое оружие, что уже малой серией изготавливали на Ново-Ижевском заводе под Иркутском.

«Хлысты», «плети» и «нагайки» были у всех, вот только сибиряков имелась в десанте всего одна рота — сто сорок хорошо обученных стрелков, что вместе с командиром прибыли от берегов Амура за месяц нудной измотавшей всех дороги.

Эшелон следовал через всю Сибирь, там на пароходах по Уралу и Каспию, затем железной дорогой через весь Северный Кавказ до Новороссийска. И снова морем на транспорте до Одессы, под конвоем эсминцев.

Тирбах никогда еще не видел такой грозной силы, что собралась у берегов Румынии. Из Севастополя пришла эскадра под флагом командующего флотом — линкор, крейсер и полдюжины эсминцев.

Из Одессы выдвинулись транспорты, на которые погрузилась гренадерская дивизия — десять тысяч здоровенных мужиков, вооруженных до зубов.

В сопровождение придали яхту «Алмаз», превращенную в гидроавиатранспорт с семью «летающими лодками» на борту, канонерские лодки «Терец» и «Кубанец», а также три угольных эсминца в прикрытие.

Из захваченного Сулина вышла десантная эскадра, из «болиндеров» и «эльпидофоров», имевших небольшую осадку и способных вплотную подойти к берегу.

На них погрузилась единственная бригада морской пехоты — четыре тысячи стрелков, уже получивших опыт одной удачной высадки.

Сейчас под Констанцей собрался весь русский флот, кроме подводных лодок, что вышли к Босфору.

Последние имели одну задачу — если через пролив последует французская эскадра в составе двух линкоров и крейсера, то «пернатые» (подлодки Черноморского флота имели исключительно названия птиц) должны были их немедленно атаковать…

— Приготовились к высадке!

Тирбах отдал приказ, вглядываясь в приближающийся берег. «Болиндер» шел прямо на него, оставляя причалы транспортам.

Стрельбы с берега не было, там царила полная тишина, не нарушаемая взрывами от снарядов корабельной артиллерии.

Даже пулеметной стрельбы не велось, из винтовок тоже не стреляли — словно румынские солдаты бежали сломя голову, а генералы решили оставить порт врагу. Потому русские корабли молчали, хищно уставив на запад орудийные стволы.

Толчок бросил вперед сидящих десантников — самоходная баржа уткнулась носом на мелководье. Заскрипела лебедка, опуская носовую аппарель.

Тирбах моментально оценил обстановку — до берега едва метров тридцать, воды будет едва по пояс. Сзади застыл «Генерал Корнилов» — канонерская лодка типа «Эльпидофор», грозно уставившая пару мощных 130-мм пушек. Под таким надежным прикрытием можно смело идти в бой.

Вот только врага не было видно, лишь крики растревоженных чаек будоражили нервы. И офицер громко скомандовал:

— На высадку! Пошли!

Ливадия

— Мики, я знал, что Версальский мир грабительский, вот только не ведал, насколько он несправедливый! — Арчегов повернулся и взял один из листков, что лежали на столике рядом с кроватью.

— Смотри, что получается. После франко-прусской войны, что полвека тому назад была, Германия истребовала контрибуцию в 12 миллиардов франков — это три годовых бюджета Франции. Еще немцы подчистую выгребли золотое обращение с запасом на 2 миллиарда франков, плюс аннексировали Эльзас и Лотарингию. Тяжелые условия?! Французы называли их чудовищными, однако наложенную на них контрибуцию чуть ли не за два года выплатили.

— Тут я спорить не буду!

Михаил расположился в удобном кресле, почти напротив, с другой стороны столика. Император курил, выдыхая дым в сторону, ибо Арчегов решительно стал бороться со своей привычкой, ограничив себя пятью папиросами в день.

— Теперь же по настоянию Парижа тевтоны должны заплатить в течение сорока лет 132 миллиарда марок, это 22 годовых бюджета. У них изъяли все золото, еще на 6 миллиардов. Отрезали массу земель в пользу соседей, отобрали колонии, да еще заняли Саар, центр угольной добычи.

— Тут понятно — раз и навсегда обескровить Германию, не допустить в будущем ее усиления. Это и привело к реваншу в 1940 году, как ты мне говорил. Сейчас уже хуже — в Германии снова началась революция, вызванная приходом Красной армии. Я думаю, французам очень скоро аукнется их поразительная недальновидность!

— Абсолютно в точку, Мики. А потому пора трогать их за вымя, как говорил Остап Бендер.

— Ты опять мне про него талдычишь, — усмехнулся император. — А я ведь эту книгу не читал…

— И не прочитаешь уже, ибо большевики вряд ли победят в гражданской войне!

— Они не овладеют Германией?!

— При чем здесь она, Мики? Они распылили силы и могут не удержать тот кусок России, на котором сейчас кровь сосут! Тут им нужно было либо нас кончать, либо бросить все силы в Европу. Выполнить обе эти задачи одновременно невозможно! На этом и строился расчет — пользу от их похода на запад мы получили немалую, но нужно содрать намного больше, и желательно побыстрее, пока на них страх действует. Так что пора трогать их за вымя, а то момент упустим.

— Что ты предлагаешь?

— Милюков уже в Париже, так что пора высылать инструкции. К этому времени большевики половину Германии займут и наших галлов холодный пот пробьет, покладистыми сделает. Дадим на выбор три варианта…

— Ты отступаешь от своей привычки, — глаза Михаила Александровича сверкнули непонятным удовлетворением, которое тут же исчезло. — На этот раз два неприемлемы для них, а один выгоден нам. Так ли это?

— Абсолютно. Предложим поделиться контрибуциями и репарациями — борзеть сильно не будем и удовлетворимся третью от всего. Это сущая мелочь — два миллиарда марок золотом и свыше сорока прочим добром. Можем снизить до четверти, но это предел наших уступок.

— Их скорее жаба задушит!

— А нас обида! Потому мы можем предоставить Францию своей участи — они к революциям привычны, так что живо вспомнят гильотину, благо идут-то на них русские, как никак союзники. Сами семнадцатый год живо вспомнят, когда «паулю» за малым чуть на Париж не пошли, и с трудом волнения в армии подавили.

— Переходи к третьему варианту, Костя, ибо этот намного страшнее первого. Большевистская агитация туда тоже добралась. Посол тон уже сбавил, угрожать перестал. У меня даже впечатление сложилось, что он не прочь всю Румынию нам за помощь отдать.

— Румынию не нужно, нам бы свое вернуть. А потому мы откажемся от аннексий, репараций и контрибуции в пользу «прекрасной Франции» и Бельгии — пусть задавятся, пакостники!

Арчегов зло скривил губы — французов он на дух не переносил, особенно после того, что они устроили. Прижимистые торгаши, даже щедрыми быть не умеют, в отличие от тех же англичан, что крайне редко, но на такое способны. Пусть только из-за выгоды, но все же.