Читать книгу "Колечко с бирюзой - Валентина Мельникова"

— Надежда Васильевна, я с удовольствием сделаю все, что вы просите. И золовку вашу не нужно беспокоить. Я ведь не всю жизнь с маникюром. До двадцати лет в селе жила, так что корову и провожу, и встречу, и подою… Вот только что с молоком делать?

— Об этом, милая моя, не беспокойтесь! — засуетилась обрадованная хозяйка. — Его почти все соседи разбирают, но и вам останется, пейте, сколько душа пожелает! С курами тоже особых хлопот не будет. Корма достаточно, а яйца будете в холодильник складывать, что не съедите…

Следующие два часа Наташа как привязанная ходила за Надеждой Васильевной, выслушивала наставления по ведению домашнего хозяйства.

Помимо подробного инструктажа хозяйка поминутно извинялась:

— Наташенька, милая, простите меня, ради Бога! Кто же знал, что так получится? Конечно, я хотела съездить к дочке, помочь в первую неделю, но не бросать же собственный дом? Да, — спохватилась она, — если кто из сыновей позвонит, скажите, что уехали, дескать, к Татьяне. Телефон я вам оставлю. Славик тот знает, что Танька должна вот-вот родить, а Егору тому до лампочки, он, по-моему, даже и не помнит, что сестра его выросла и даже замуж успела выскочить.

Женщины присели в саду под вишней с кое-где оставшимися ягодами. Надежда Васильевна вытерла фартуком раскрасневшееся от жары лицо.

— У вас ведь тоже близнецы, Наташа? — Она вздохнула. — Так и не успели ни о чем толком поговорить. Большие они у вас?

— Самые что ни есть женихи! — улыбнулась Наташа. — По четырнадцать уже. Самостоятельные мальчики. Неделю в Петербурге пожили, на море насмотрелись и категорически мне заявили, что собираются на следующий год в Нахимовское училище поступать…

— Вот и меня этим счастьем Бог наградил. — Хозяйка печально усмехнулась. — Тоже такие самостоятельные были, с первых шагов по земле только в разные стороны и бежали. Вытащу из коляски, поставлю, смотрю: Егор — вправо, Слава — влево, так и в жизни получилось. Слава — всю жизнь в спорте. Прекрасная жена, две дочки. Одна институт заканчивает, вторая — школу. А у Егора — все наперекосяк! Училище прекрасно закончил, а потом пошло, поехало! Женился, развелся, а я об этом только через два года узнала. — Надежда Васильевна вздохнула и перекрестилась. — После училища, почитай, раза три его и видела, да три похоронки успела получить. Приедет если домой, то прежде, чем рубаху снять, предупреждает, чтобы в обморок не падала от его рубцов и шрамов. А ведь и падала, и в больнице с сердечными приступами лежала. — Она посмотрела на Наташу. — Врагу такого не пожелаешь! Отговаривайте своих мальчиков от поступления в военное училище изо всех сил, пока не поздно. Егорка мой веселый да заводной раньше был, а последний раз два года назад домой приехал весь издерганный, нервный, словечка нормально не скажет. Жена его бывшая из наших, местная, пыталась с ним встретиться, так он ей даже дверь не открыл. А отчего они разбежались, так и вовсе не знаю. Да ладно о них, — Надежда Васильевна махнула рукой, — я вижу, вы с Виталькой познакомились? Хороший парень, если нужно будет, он вас и на рынок свозит, и по дому поможет. И брат у него вежливый, обходительный, по утрам на велосипеде катается, не смотри, что священник…

Хозяйка заторопилась собираться в дорогу: дочь жила в пригороде Краснодара, а до него езды не менее четырех часов.

Наташа прошла в свою комнату, переоделась в легкий ситцевый сарафан. В портативной пишущей машинке, которую она прихватила с собой, сиротливо белел лист бумаги, вставленный в нее на второй после приезда день.

Статья, заказанная германским хирургическим вестником по материалам ее кандидатской диссертации, пока не вытанцовывалась, да и особого настроения заняться ею вплотную тоже почему-то не было.

Накануне Наташа решилась позвонить в Петербург и сообщить подруге об изменении своих планов. Отставив трубку от уха на безопасное расстояние, выслушала все, что о ней думают и кем считают.

— Ты не женщина, ты — идиотка! Через пять лет ты, если и будешь нужна с такой своей жизнью, то лишь пенсионному фонду, и никому больше!

— При чем тут пенсионный фонд? — опешила Наташа.

— При том! Я объясню это позже и наедине, а сейчас у меня трубку рвет Нина Ивановна. Постараюсь перезвонить тебе на днях. Хорошо хоть телефон имеется! С тебя ведь станет устроиться где-нибудь в ауле под саксаулом в обнимку с аксакалом!

Нина Ивановна приехала в Петербург накануне Наташиного отъезда в отпуск и теперь давала ей полный отчет о том, что контейнер с вещами и машина прибыли благополучно. Борис присмотрел уже в аренду гараж, а пока «Жигули» поставили на платную стоянку. Сама она занимается квартирой, помогает ей Соня и ее муж, а мальчики — на даче. В выходные она тоже там побывала, хорошо отдохнула. Квартира ей понравилась, район, говорят, неплохой, соседи вроде бы интеллигентные, доброжелательные. Нина Ивановна перевела дух.

— О себе немного расскажи. Поправилась хотя бы немного?

— Поправилась, Нина Ивановна, — рассмеялась в трубку Наташа и тут же повинилась: — Мне очень неудобно, что взвалила на вас все хлопоты с переездом, а сама как бы дезертировала с трудового фронта.

— Насчет этого не беспокойся, на твою долю тоже работы хватит! Скажу по секрету, — прошептала она в трубку, — золотой мужик твоей Софье достался! Наш-то Петр не хуже был, да, видно, не судьба.

— Видно, не судьба, — повторила за ней Наташа, — а за Соню я рада.

— Я больше за тебя была бы рада, — сухо констатировала Нина Ивановна. — Сколько мужиков хороших сваталось! Помнишь начальника цеха с химкомбината? Красавец, машина, дача, квартира… Год потом убивался, когда отказала! Или этот, со «Скорой помощи»?..

— Ниночка Ивановна, дорогая, — прервала собеседницу Наташа, — все это пройденный этап! Вот приеду из отпуска, тут же начну новую жизнь! Уверяю, вам она понравится!

— Зарекалась кукушка «ку-ку» кричать, а лягушка квакать…

Нина Ивановна сомневалась и правильно делала. Наташа никому, даже Софье, не признавалась, что испытывает перед замужеством почти панический ужас, страшась вновь пережить то горчайшее разочарование, которое испытала с Петром.

С позиции взрослой женщины, многое пережившей и повидавшей, она понимала, что пыталась обрести в нем утерянную было опору в жизни. Видела в муже в первую очередь не любовника, а человека, способного возместить ей недостаток отцовской любви, отсюда то почти стрессовое состояние, в которое она впадала после близости с ним. Останься Петр жив, вполне возможно, его терпение и любовь заставили бы ее перебороть себя, забыть прошлое, сделали бы полноценной любящей женой. Но с другой стороны, Игорь был не намного младше Петра, но она-то ждала от него нечто другое и любила отнюдь не дочерней любовью…

Наташа закрыла глаза и прислонилась головой к теплой стене дома. Где он? Что с ним? Кто ждет его и заботится о нем? Кого он любит и о ком волнуется? Вспоминает ли хотя бы изредка свою молоденькую сиделку, а может, и думать забыл о том, что случилось пятнадцать лет назад? Целая жизнь прошла, а она помнит все до мельчайших подробностей. А мальчики растут и не догадываются, что их отец, возможно, жив-здоров и даже не подозревает о существовании двух сыновей, которые с каждым днем все сильнее походят на него, Игоря Карташова, ее первую и последнюю любовь…