Читать книгу "База икс - Анатолий Гончар"

Пакет снова начал жечь мне кожу. Ускорив шаг и нагнав носилки с раненым Довыденко, я, словно прислушиваясь к его дыханию, наклоняюсь и незаметно – по-воровски запихиваю отданный мне полковником Тарасовым пакет в окровавленный карман разгрузки Эдика. Надеюсь, что если ОНИ и будут кого обыскивать, то только меня.

Хаваджи Мирзоев

Хаваджи очнулся от мерного покачивания носилок. Жуткая, раздирающая голову боль и тошнота, идущая из самой глубины мозга. Рядом послышался стон, и Мирзоев слегка повернул голову. От этого простого движения в глазах главаря банды посыпались белые звездочки, виски будто сжали и резко отпустили гигантские тиски, но он выдержал, удержал готовое вновь погаснуть сознание и, медленно, постепенно прислушиваясь к своим ощущениям, открыл глаза. Лучше бы он их не открывал! Прямо перед его лицом, покачиваясь в такт движению, свешивалась с импровизированных носилок чья-то нога – точнее, то, что от нее осталось после прямого попадания снаряда. Из-под изодранной в клочки штанины высовывались рваные, темно-красные, уже заветрившиеся куски мышц, из которых острой пикой торчал осколок белой, покрытой красноватой пленкой кости, а из нее, из кости, в свою очередь, свешивалась вниз розовая сопля мозга. Но не это оказалось самым страшным, что столь сильно подействовало на уже видавшего виды полевого командира. Из переплетения изувеченных взрывом мышц на полностью очищенную от них, почти белую кость тянулась темно-синяя, почти фиолетовая трубочка вены, слипшаяся от недостатка, точнее, полного отсутствия в ней крови. Именно эта сморщенная, потемневшая трубочка-жилка, а может даже, всего лишь маленькая, сгустившаяся у ее кончика, еще более темная, едва ли не черная капля крови, вдруг неожиданно вывернула сознание Хаваджи, крутанула так, что доселе сдерживаемая тошнота выбралась наружу нестерпимыми, неудержимыми приступами рвоты. Мир для Мирзоева померк. Не в силах перевернуться, он сумел лишь приподнять голову, когда его вывернуло наизнанку. Рвотные массы растекались по губам, стекали по подбородку, текли на шею, каплями разлетались по груди. Хаваджи захлебывался, проглатывал горькую вонючую смесь и снова выплескивал ее наружу. И так раз за разом, пока несшие его моджахеды не опустили носилки и, приподняв за плечи, не повернули едва ли не полумертвого главаря лицом вниз. Лес огласился новыми рыками, постепенно затихающими от бессилия и превращающимися в хрипящие стоны…

Старший прапорщик Ефимов

Все, мы почти у цели. Хребет заметно пошел под уклон, в просветах деревьев виднелось каменистое русло ручья. За ручьем – ротный опорный пункт вэдэвэшников. Там наша колонна, там отдых. Но едва ли осознание этого дает силы, скорее наоборот. Ну, мужики! Ну, еще чуть-чуть! Я вижу, как тяжело даются последние сотни метров моим бойцам. Я сам едва переставляю ноги, но не смею даже на мгновение проявить слабость. Даже выдавливаю из себя обнадеживающую улыбку, пытаясь подбодрить вдруг пришедшего в сознание Эда. Я по-прежнему иду в замыкании. Рядом сопит тяжелогруженый Тушин, кроме своего пулемета, у него автомат и рюкзак Довыденко. Чаврин снова тащит свой «ПКМ», Вячин сменил у носилок Баранова. Самым первым, взвалив на плечо Гаврилюка, устало вышагивает Прищепа. Идущий следом за ним Кудинов тащит три запиханных один в другой рюкзака и связку оружия – раненых и трофейное. Его бы бросить… Но теперь ни к чему. Мы вываливаемся на открытое пространство русла и со стуком выворачивающихся из-под ног камней пересекаем водную преграду. Со стороны РОПа к нам бегут ребята из группы капитана Гуревича. Сам Гуревич идет следом, мой ротный – майор Фадеев, стоя на бруствере окопа, машет рукой. Все, пришли! Разведчики первой группы уже рядом…

И только передав им раненых, я отчетливо сознаю, что теперь действительно все – боевое задание закончилось. Пропустив вперед носилки и раненых, мы буквально вползаем по узкой тропе на территорию блокпоста, охраняемого десантниками. Игорь хлопает меня по плечу, что-то говорит. Хорошо… мы почти дома.

Задымленная, зачуханная, измотанная долгим бесцельным стоянием на одном месте десантура, впрочем, ничем уже давно не отличающаяся от обычной пехоты, с вытаращенными глазами наблюдала за выходящей из леса моей – спецназовской группой. На лицах десантников было написано смешанное выражение зависти и восхищения. Только что вышедшие из боя, с грязными, заросшими щетиной лицами, с окровавленными разгрузками и маскхалатами, одетые кто во что горазд, несущие раненых спецназовцы, наверное, казались мальчишкам-десантникам инопланетянами, случайно опустившимися на охраняемый ими уголок Земли. Внеземными существами, которые действительно могут все. Я смотрел на своих бойцов и почти улыбался: в чем-то эти встречающие нас пацаны в самом деле были правы: мои ребята действительно могли многое. Мы выполнили задачу и вернулись. Вернулись! Мы вернулись, но потеряли одного спецназовца. Да, именно мы. Не знаю, в каком подразделении на самом деле служил Виктор, но человеком и спецназовцем он оказался настоящим… Вспомнив о полковнике Юрасове, я вспомнил и о том, что нас должны были ждать не только свои.

А вот и они… Из командирской палатки, щурясь от дневного солнца, на свет божий выползли два субъекта. Еще трое, не замеченные мной ранее, появились со стороны периметра. Все с «калашами» «семь шестьдесят две», в крутых разгрузках и ядовито-зеленом франтовском камуфляже. Те, которых двое, зыркнули по сторонам, словно проверяя, на месте ли их «группа поддержки», и, не сговариваясь, одновременно шагнули в мою сторону.

– Ефимов? – Презрительный взгляд, надменное лицо.

Появилось желание тут же послать спросившего куда подальше и идти своей дорогой. Но я сдержался.

– Да, – вместо этого подтвердил я. И, продолжая изо всех сил бороться с собственными эмоциями, почувствовал, как на растрескавшейся губе выступила капелька крови.

– Где Тарасов? – Я ждал этого вопроса.

– А вы, собственно, кто такие? – В том, что у этих типов полномочия задавать вопросы есть, можно было не сомневаться, но задать встречный следовало. Хотя бы из приличия.

– Прокуратура, – бухнул впередистоящий.

Я мысленно усмехнулся, тем не менее «прокурорский работник» протянул удостоверение. Все правильно: фотография, печать. Запись – кто, что, фамилия – мне ни о чем не говорит. Нарышев, значит, Нарышев. Вроде все правильно, но с таким же успехом можно было показать любую липовую ксиву… Впрочем, без соответствующего указания вышестоящего командования в отряде их бы не приняли. Прокуратура, значит… Хорошо, хотя можно не сомневаться, они такие же прокурорские работники, как и я.

– Тарасов погиб, прикрывая отход группы. – Дав такой ответ, я думал, что они тут же набросятся на меня с вопросами, почему мы его бросили, но этого не произошло, словно они ждали именно такого ответа.

– Он вам ничего не передавал? – вежливо, очень вежливо спрашивают.

– Нет.

Отрицательное качание головой отдалось резкой болью в ушах. Похоже, последние капли адреналина в моем организме кончились, начался неизбежный откат в усталость. Прокурорские переглянулись. Интересно, а они как рассчитывали, что противоборствующий им полковник отдаст документы прямиком в их руки?