Читать книгу "Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор"

Когда церемония закончилась, вокруг него образовалась процессия. Иисус встал справа, святой Петр — слева. Святой Андрей шел впереди с одной черной свечой, святой Симон — следом с другой, а святой Иоанн орудовал колокольчиком. Иисус и апостолы отвели Аркдейла вниз, по дороге распевая непристойную вариацию «Ангелуса»[27], в которой многословно восхвалялись мужские стати Святого Духа. Процессия остановилась в коридоре. Нестройные голоса кружились вокруг Гарри, смешиваясь со звоном колокольчика.

Кроме свечей, единственный свет проливала лампа, горевшая в дальнем конце коридора. Аркдейлу показалось, что он заметил Огастеса, прячущегося в дверном проеме, и на мгновение ему полегчало от того, что он не одинок в своем страхе.

Святой Иоанн энергично постучал в одну из ближайших дверей, позвонил в колокольчик и призвал обитателей комнаты открыть во имя Святого Духа. Апостолы выстроились напротив двери в дугу с Аркдейлом посередине. Когда дверь отворилась, за ней возник темный силуэт миниатюрной женщины, ростом с ребенка, в монашеском одеянии, с маской на лице.

— Во имя Святого Духа апостол требует жертвоприношения девственницы, — пропели апостолы нестройным хором.

Монахиня в маске отступила и широко распахнула дверь. Апостолы разразились радостными возгласами. Иисус и святой Петр провели Аркдейла вперед. Он дико озирался по сторонам маленькой белой камеры. Горели всего две свечи, одна на столе у камина, другая рядом с кроватью. На белом покрывале лежала его девственница, ее руки и ноги были привязаны к столбикам кровати. На ней была простая белая сорочка с широким воротом. Девушка взглянула на него распахнутыми от страха глазами.

— Возьмите ее связанной, — прошептал Уичкот на ухо. — Или развяжите, если хотите. Но будьте осторожны, маленькая шалунья может сопротивляться.

Святой Петр похлопал Аркдейла по плечу.

— Вперед, приятель, — подбодрил он. — Покажи девке, кто здесь хозяин.

Аркдейл услышал, как за спиной захлопнулась дверь. Кто-то снаружи снова затянул застольную песню о Джерри Карбери. Шаги апостолов растаяли вдалеке. Даже монахиня ушла. Он остался с девушкой наедине.

Гарри смотрел на нее, а она — на него. «Далеко не уродина, учитывая все обстоятельства, — подумал он, — и, несомненно, молоденькая». Кроме того, она казалась чистой, и этим выгодно отличалась от Хлои. Пока Аркдейл наблюдал, она облизала губы, и он заметил, что они пухлые и красивой формы. Гарри сбросил зеленый сюртук и накинул его на стул у стола. Не сводя глаз с девушки, он медленно расстегнул жилет. Его пальцы были неуклюжими, и это заняло целую вечность. Голова болела, во рту пересохло. На столе стояло вино, но на самом деле ему хотелось воды. Почему нет воды?

Аркдейл стащил расшитый жилет с плеч и позволил ему упасть на пол за спиной. Теперь перед ним были две кровати и две девственницы, и если бы он не знал, что это невозможно, то мог бы поклясться, что обе ему улыбаются. Гарри ожесточенно дернул галстук и потерял равновесие. Его повело вправо, и он попытался удержаться на ногах, ухватившись за один из столбиков в изножье кровати. Необъяснимым образом рука промахнулась мимо столбика. Аркдейл упал вперед, приложился о столбик лицом и закричал от боли. В следующий момент он уже лежал наполовину на кровати и наполовину на полу.

Казалось, галстук его душит. Гарри сорвал его и швырнул на пол. Взглянул на девушку, в ярости от того, что она стала свидетельницей мгновения его слабости. Но ее лицо не изменилось. Она смотрела на него снизу вверх.

Аркдейл выпрямился, держась за столбик, скинул туфли и снова поглядел через плечо на девушку. Он должен дефлорировать ее силой. В этом весь смысл его пребывания здесь. Чтобы он не справился с задачей… это немыслимо. Все узнают — Уичкот, другие апостолы, маленькая монахиня и даже эта девушка. Она всем разболтает, ну конечно, она всем разболтает. Ничего не попишешь, он должен это сделать.

Гарри расстегнул бриджи и встал. Бриджи сползли до колен. Он сдвинул их еще ниже и вылез. В последний момент споткнулся и полетел на кровать, приземлившись частично между бедер девушки, частично на ее тело. От удара она ахнула. Нахмурившись, Аркдейл задрал ее сорочку, обнажив промежность, засунул руку под свою развевающуюся рубашку и сжал пенис.

К его полному, невыразимому ужасу, его мужское достоинство оказалось мягким и дряблым. Он принялся его поглаживать, сначала нежно, затем яростно. Ничего не изменилось. На висках выступил пот. Гарри закрыл глаза и постарался сосредоточиться, вызвать эрекцию простым усилием воли. По-прежнему ничего.

Девушка прочистила горло. Словно восковая фигура издала звук. Аркдейл вздрогнул, открыл глаза и уставился на нее. Вот первая свидетельница его позора. Он нечетко видел ее лицо, но вроде бы она смотрела серьезно и печально, не моргая.

— Предложить вам руку, сэр? — тихо спросила она, почти шепотом.

— А? Что? Какую руку?

— Иногда джентльмену требуется небольшое воодушевление, чтобы прийти в готовность, сэр.

— Да, да, ты права, — он отодвинулся от нее, обнял столбик кровати и прижался к нему щекой. — Но… но откуда ты знаешь?

Она тихо засмеялась.

— О, право слово, сэр, когда девушки лежат в одной кровати по ночам, о чем только они не беседуют. И иногда о том, каковы джентльмены и чем мы можем порадовать их, когда наступит время. Если вы меня развяжете, я вам покажу.

Гарри заставил себя встать и, волоча ноги, обошел кровать, развязывая узлы. Они были такими свободными, что он сообразил, что девушка могла легко освободиться сама, если бы пожелала. Когда узлы были развязаны, она села и обнажила плечи, после чего уложила Аркдейла рядом с собой, несколько раз поцеловала его и предложила потереться лицом о свои маленькие груди, что в обычных обстоятельствах показалось бы Гарри вполне приятным. К несчастью, он не мог избавиться от подспудной паники, предчувствия неминуемого поражения.

Бормоча нежности, некоторые из которых были весьма необычны для девственницы, она опрокинула его на спину и раздвинула ему ноги. Задрала ему рубашку, обнажив мягкое розовое тело, и принялась трудиться над его пенисом, сначала руками, затем ртом.

Ничего.

Через две или три минуты ее стараний Гарри застонал. Девушка подняла голову и села на корточки. Аркдейл знал, что это поражение, непреложное и полное. Скоро Иисус, апостолы и младшие ученики будут гоготать над ним. Он проявил себя как недомужчина, жалкое женоподобное создание, и его слабость станет достоянием мира. Он представил, как новость облетает Кембридж, как ее шепотом передают в кофейнях и клубах, и наконец она достигает Лондона, где мужчины и женщины будут смеяться над ним на улицах, а сэр Чарльз Аркдейл отменит его денежное содержание и лишит наследства. Его тошнило, ему хотелось плакать, хотелось умереть.

— Бедный мальчик, — заворковала девушка. — Это все из-за вина. Так гадко с их стороны заставлять вас столько пить.