Читать книгу "Шмель в паутине - Олег Никитин"

Сама лаборатория, как выяснил Рауль в первый же день пребывания в институте, изучала проблемы «эволюционной модификации генетической структуры органических тканей первобытных жителей Эккарта под воздействием химического состава почвы Петровского природного заповедника в результате нетрадиционного вертикального погребения тела». Рауль даже не пытался запомнить такое нагромождение терминов, просто отметил для себя, что его лично каким-то образом собираются подвергать химическому «воздействию». Против незначительной модификации своих клеток он не особенно возражал, тем более избежать ее было невозможно.

Несколько раз в коридоре здания, покидать которое ему запрещалось, Раулю попадались странные типы с отсутствующими взглядами. Казалось, что их лицевые мышцы утратили связь с эмоциональными центрами мозга, а мимика отмерла за ненадобностью. На Рауля они не обращали никакого внимания, хотя санитаров явно слышали и точно выполняли их инструкции. В общем, они напоминали пациентов психиатрической лечебницы. Рауль на второй день высказал тревогу по этому поводу, но доктор заявил:

– Это временное явление, и большая часть пациентов уже вполне здорова. К тому же все они провели в… условиях опыта по несколько месяцев. А вы подписались только на один.

Медикаментозная подготовка тем временем продолжалась, и уже на второй день после прибытия в институт Рауль заметил за собой, что его непрерывно тянет лечь и уснуть – неважно, где. Работала с ним усталая женщина средних лет, отдаленно похожая на Сусанну, и Рауль невольно доверял ей.

– Как вы себя чувствуете, господин Хастич? – ежечасно спрашивала она, хотя знала все параметры функционирования его организма по показаниям аппаратуры.

12 марта доброволец еще сопротивлялся, тупо глядя в телевизор, но на третий день пребывания в лаборатории не смог открыть глаза, когда услышал шум открываемой двери. Рауль не ощущал собственного тела, как будто оно лежало, словно бесчувственный кусок мяса, а сам он висел над ним в воздухе.

– Мадам Южина, пациент готов? – расслышал Рауль далекий, заинтересованный голос Максимова. Какое-то время слышалась приглушенная возня с проводами, ощущались тычки в бок и оттягивание века – мир остался невидим – затем она ответила:

– Все параметры близки к расчетным, доктор. Осталось ввести тизерцин, и можете работать.

– Остальные препараты вводились согласно графику?

– Разумеется, доктор.

– Какие-либо отклонения от стандартной реакции организма?

– Идеальный отклик, сэр. Вы нашли лучшего в Эккарте добровольца.

Последние, еще остававшиеся ниточки, привязывавшие сознание Рауля к действительности, стали одна за другой рваться, позволяя его духу соединиться с тем особым эфирным ветром, что пропитывал атмосферу Петровского заповедника – тем ветром, ощутить который никакой, даже самый чувствительный человек, оставаясь замкнутым в границах своего тела, не мог. Сейчас Рауль особенно ясно «понимал» это. И в то же время его организм, физическое хранилище души, метался на невидимых волнах, истекавших из почвы, не в силах преодолеть разделявшее их пространство. Так, словно жаждущий, наклоняясь к воде, никак не может дотянуться до нее губами – неразрывные путы держат его за шею, стесняя дыхание.

«Спасите!» – хотелось крикнуть ему, но сделать это было нечем – ни языка, ни даже рта у него не было.

Но вдруг внешняя, могучая сила, способная повелевать физическими телами в пространстве, будто услышав немой призыв, стала двигать его по волнам эфира. Они бились о его дух, взбаламучивая слежавшийся в самых глухих уголках сознания песок убеждений и взвихривая тину понятий, ломая каркасы поведенческих схем и подтачивая сваи этики.

Все ближе и ближе несло его к сладкому омуту эфирной энергии, разверзшей свой теплый зев ему навстречу, текла его тяжкая, обременительная для сознания оболочка, и настал момент, когда цель путешествия была достигнута. Подобно поплавку, под действием тянущей рыбьей силы окунающемуся в водную стихию, он, влекомый притяжением древней мощи земли, нырнул в ее толщу, пустил корни-зонды, питаясь ее соками. И замер в покое, растворяя в них собственную, никчемную и грязную корку человеческих мыслей и чувств.

Часть 2

Надвинув на глаза темные очки, Милан Хастич вышел из длинного здания космопорта – как раз напротив оживленной стоянки флаеров и каботажных дилижансов, что торопливо заполнялись пассажирами нордстремского челнока. Многие желали сэкономить хотя бы на перелете в столицу. Утреннее солнце пекло незащищенную кожу лица и рук. Середина июня – самое жаркое время года в столице, с экватора задувают раскаленные северные ветры, напрочь подавляющие вялый бриз с океана.

И расположение порта только усугубляет обстановку: чтобы уберечь постройки от штормов и торнадо, частенько бороздящих южный океан Эккарта, место было выбрано так, что дыхание воды не ощущалось вовсе. Над искусственным холмом, вытянувшимся с запада на восток, сновали вперед и назад частные машины, почти касаясь днищами верхушек деревьев. «Братья меньшие», – тепло подумал о растениях Милан и шагнул со ступеней вниз, к стоянке.

Оставалось решить, в какую сторону направиться, налево или направо. Чтобы добраться до Форт-Нуэво, достаточно было пролететь двести километров на запад, вдоль берега. Если же поставить целью Гагарин, придется миновать Валхаллу, причем не поперек, по кратчайшему пути, а по окружной дороге над океаном. И еще неизвестно, где получится быстрее, поскольку летом над акваторией валхалльского порта не протолкнуться в гуще туристических дилижансов, частных флаеров, рекламных цеппелинов и грузовиков, перетаскивающих товары с одного берега на другой, минуя и без того оживленные районы города.

В аэрокосме у Милана было достаточно времени, чтобы внимательно посмотреть фильм о столице и ее окрестностях.

– Куда желаете, сэр? – накинулся на него молодой парнишка, выглядывая из окна четырехместного флаера. Таксисту удалось пристроить свою далеко не престижную машину у самого ограждения.

– Кондиционер есть?

– Обижаете! – Парень схватил потертый рычаг, и задняя дверца приглашающе поднялась, пару раз дернувшись и скрипнув.

– Когда у меня была собственная «Магма» 36 года выпуска, я следил за ней намного лучше, – проговорил Милан, протискиваясь на заднее сиденье и бросая сумку рядом с собой, чтобы не лазить в багажник.

– О! – восхитился водитель. – Моя поновее будет, да все некогда причесать ее да подлатать. – Он ловко вывернулся из затора, образованного сразу несколькими садящимися машинами, и вырулил на короткий отрезок воздушной дороги между двумя светофорами. Тот впадал в трассу Валхалла – Уиннер сразу за холмом. – Да и денег, признаться, много надо. Один только двигатель сколько стоит! У вас какой был?

– «Красный ЯР».

– Зверь! А я все еще на родном летаю, того и гляди течь откроется. Мне приятель посоветовал счетчик Гейгера поставить, как нейтроны полетят, он и защелкает. Верно? Вам куда, сэр?