Читать книгу "Смерть на брудершафт - Борис Акунин"

— А ну ша, ботва! — цыкнул на них Лютиков. — Гляньте-ка, чего это там.

На том конце продолговатой, похожей на тамбур камеры что-то поблескивало.

Толкаясь плечами, агенты шагнули внутрь.

На рассвете

Алексей знал, что не сможет забыть эту картину до конца своей жизни.

Рассвет.

Пустынная дорога над озером.

Туман, мелкий дождь.

Кучка хмурых мужчин под зонтами стояла возле автомобиля. Завидев русских, люди расступились.

Романов заглянул внутрь «бельвилля» и увидел в кабине на кожаных сиденьях три неподвижных фигуры в одинаковых позах. Головы запрокинуты назад, руки сложены на коленях.

Комиссар местной полиции открыл дверцу.

Стало видно, что у мертвецов лица голубого цвета. Даже у Булошникова, вечно румяного, как крымское яблоко.

Рядом сдавленно вскрикнул Козловский. Алексея мелко затрясло…

Картинка 18

Когда группа не вернулась в установленное время, сначала они просто ждали. Потом, во втором часу пополуночи, отправились к вилле, но там было темно и тихо.

Вернулись, снова ждали.

Козловский выкурил две пачки папирос. Алеша забыл о грядущей дуэли и даже почти не думал о Кларе.

А в половине седьмого приехал полицейский. Они не знали по-итальянски, а он, как многие из жителей этого кантона, не говорил ни по-французски, ни по-немецки. Поняли лишь: «signor commissario» да «urgente» — в общем, срочно вызывают в полицию.

По дороге князь вполголоса инструктировал помощника, как себя вести на очной ставке с агентами, что отвечать, а чего ни в коем случае не говорить. Они готовились к тому, что группа завалилась и теперь всех посадят в тюрьму или, самое лучшее, депортируют.

Но подобного исхода не ждали…

Алеша мигнул, ослепленный блицем. Полицейский фотограф снимал трупы.

Подошел комиссар, представился. Заговорил на приличном французском:

— Примите мои соболезнования, маэстро… Картина более или менее ясна. Прошу взглянуть вот сюда. — Он взял окоченевшего певца, подвел к автомобилю сзади. — Видите? Выхлопную трубу залепило комком грязи. Такое случается, хоть и очень редко. Вашим товарищам не повезло. Мы, конечно, сделаем вскрытие, но причина смерти очевидна. Синюшность кожных покровов характерна именно для отравления выхлопным газом. Я понимаю, вы в потрясении. Но нам нужна ваша помощь. Нужно установить личность покойных. Собственно, я уже знаю: вот этот брюнет — ваш метатель ножей, а человек с квадратной челюстью — фокусник. Их опознали служители «Гранд-отеля». Но им не знаком полный господин. Вы можете назвать нам его имя?

Взглянув на Булошникова, Алеша содрогнулся. Один глаз мертвеца был чуть-чуть приоткрыт, и казалось, будто он подсматривает за живыми из какого-то иного мира. То ли с насмешкой, то ли с угрозой…

— Маэстро! — тронул Романова за рукав комиссар. — Вы меня слышите?

Сзади Алешу толкнул штабс-ротмистр.

— …Не знаю, — с трудом выговорил Алеша. — Впервые вижу…

Когда полицейские разрешили им уйти, они какое-то время шли вдвоем вдоль берега молча. В унылой, темной от дождя дубраве, где их никто не мог увидеть или услышать, князь опустился на колени, прямо на мокрую землю, закрыл лицо руками и простонал:

— Провал… Позор! Бесчестье… А ребят как жалко…

При слове «бесчестье» Алешу словно плетью хлестнуло. Он посмотрел на часы. Без четверти восемь!

— Лавр Константинович, мне нужно отлучиться, по делу… — Он попятился от штабс-ротмистра, который уставился на своего товарища вытаращенными глазами. — Вернусь через час.

— А? По какому еще делу?

Вскочив, Козловский догнал Алешу, схватил за плечи.

— Это у вас потрясение. Успокойтесь!

Когда же Романов, вырвавшись, отбежал в сторону, князь закричал ему:

— Стойте, мальчишка! Я приказываю! Нужно взять себя в руки! Операция провалена. Мы срочно уезжаем.

— Да, да… — лепетал Алеша, отступая всё дальше. — Я… я ненадолго. Встретимся в гостинице.

Штабс-ротмистр гневно стиснул кулак.

— Ах вот вы о чем! Танцорка, да? Опомнитесь, Романов! Наши товарищи погибли, а вы к девчонке на свидание! Идите сюда! Живо!

— Не могу, — твердо сказал Алеша. — Увидимся через час. Или…

Он побежал к дороге.

— Да пропадите вы пропадом! Вы мне омерзительны! — неслось ему вслед. — Глаза б мои вас больше не видели!

— Не увидят, Лавр Константинович, будьте покойны, — шептал Алеша, озираясь.

Где это — «у старого платана»? Как он вообще выглядит, платан?

У старого платана

Но первый же встречный, на Алешино счастье (или, наоборот, несчастье) понимал по-французски и объяснил, где растет le vieux platane.[28]Очевидно, это была местная достопримечательность. Дерево было видно издалека — огромное, с узловатым стволом в несколько обхватов. Оно росло на голом, продуваемом ветрами мыске. Неподалеку стояла коляска с поднятым верхом. Приблизившись, Романов разглядел под деревом две фигуры: синьора Лоди и маленького, чопорного Д'Арборио, казалось, не замечавшего, что распорядитель держит над ним клеенчатый зонт.

Поэт повернулся к молодому человеку, поправил на голове цилиндр и красноречивым жестом достал из кармана золотые часы. Была уже половина девятого.

— Прошу извинить, господа! — крикнул издали запыхавшийся Алеша. — Чрезвычайные обстоятельства задержали.

Обстоятельствами поэт не заинтересовался. Его больше занимало иное.

— Вы в самом деле желаете стреляться с пяти шагов? — с любопытством спросил он. — Так сказал секундант.

Алеша вызывающе вскинул подбородок.

— Вы сами сказали: на любых условиях.

Усмешка тронула синеватые губы уродца.

— Сомневаетесь в своей меткости? Понимаю. Но по европейскому дуэльному кодексу минимальное допустимое расстояние для поединка на пистолетах — десять шагов. Иначе суд классифицирует летальный исход как предумышленное убийство. Мне это ни к чему. Вам, я полагаю, тоже.

— Ну, значит, десять.

Романов был недоволен. Всю дорогу на ходу он тренировался: быстро вскидывал руку с воображаемым пистолетом, нажимал на спуск. Однако сразить противника наповал левой рукой с десяти шагов не так-то просто, особенно если стрелять не целясь. Можно и промазать.

— Начнем, что ли? — небрежно предложил он.

Мысли в этот момент у Алеши были такие: убьют — ладно, по крайней мере конец всем проблемам.