Читать книгу "Пираты государственной безопасности - Сергей Зверев"

– А кто же останется на связи?

– Я сам займусь вашей станцией.

Боевые пловцы поменялись местами. Игорь присел перед раскрытым «чемоданчиком» станции, а Михаил без промедления направился к сложенному у трапа снаряжению.

На том Заурбек Адамович не остановился и продолжал источать энергетику.

– Магомед! – крикнул он Хасаеву.

– Да, шеф, – подбежал тот.

– Перед тем как эти четверо спустятся в спасательный катер, закинь в воду парочку зарядов. Не хотелось бы, чтобы акулы сожрали их раньше времени…

Глава седьмая

Атлантический океан, восемьдесят миль

к северо-востоку от Джорджтауна

Настоящее время

Правой рукой я удерживаю пружинный механизм лимба, а левой тяну на себя проклятую ручку основного запора. Мне помогает Георгий.

Он немного сместился в сторону от люка, я максимально отодвигаюсь к противоположной стене коридора. Это на тот случай, если внутри герметичного твиндека давление окажется выше, чем снаружи. Сомнительно, что имеется разница давления, ведь «Капитан Федосеев» – не подводная лодка, где все отсеки сварены профессиональными корабелами и имеют многократный запас прочности. К тому же мне хорошо помнится фраза «ужасно болят уши», переданная кем-то из отсека посредством стука. Значит, давление там такое же приличное, как и здесь. Однако, как поговаривали в моем «Фрегате», «чудес не бывает, а фигня случается», поэтому и приходится подстраховываться.

Уцепившись за ручку, упираемся ногами в стену и тянем изо всех сил. Тянем, пока проклятый люк не сдается.

Вначале в недрах замка что-то глухо щелкает, люк резко сдвигается в нашу сторону на пару сантиметров, а потом послушно и плавно приоткрывает круглое жерло проема.

Ну, слава богу!

Внутри темнота и… та же морская вода. Странно. Твиндек же, по словам Баталова, должен быть герметичным! Впрочем, взрывами запросто могло повести силовые наборы стен или повредить сварные швы.

Ладно, выводы сделаем позже. Пора проведать несчастных обитателей убежища.

Хватаем свои вещички, освещаем пространство перед собой и по очереди входим в твиндек.

Первое, что выхватывает луч фонаря в довольно мутной воде, – темный предмет, покоящийся на полу посередине длинного помещения. Подхожу ближе, рассматриваю.

Чемодан! Внешне похож на обычный дорожный чемодан, но этот явно покрепче – бока и ребра жесткости выполнены из металла. Вероятно, это и есть «ценный груз», ради которого Баталов замыслил и организовал свою операцию.

Прямо под собой натыкаюсь на брошенный малогабаритный автомат, второй, точно такой же, Георгий находит в паре метров от чемодана.

С грузом в чемодане разберемся позже, сначала нужно отыскать людей. Бросив на пол авоську, осматриваем внутренний объем твиндека…

Ага, вверху серебристым покрывалом плещется поверхность воды, ограниченная прямоугольным периметром из высоких стен. На поверхности – прямо над круглым люком – плавают три человеческих тела. Живы ли они?

Устремляемся вверх.

Всплываю первым и оказываюсь перед темноволосым мужчиной лет сорока пяти. Открытый рот неистово прокачивает воздух, глаза, как у натянутого на глобус филина, в руке пистолет, стволом которого он испуганно тычет в стекло моей маски.

Я хватаю его вооруженную руку, отвожу в сторону, от греха подальше, затем сдергиваю с лица маску.

– Живой, брат?

– Жи… живой, – запинаясь, отвечает он слабым голосом.

Сделав пару вдохов, я понимаю, что кислорода в оставшемся воздушном пузыре почти нет. Вместо него воздух насыщен углекислым газом и водяными парами.

– На, подыши, – сую мужику свою маску.

Тот прижимает ее к лицу и жадно вдыхает газовую смесь.

Светим фонарями вокруг. Ближе к правому углу замечаем еще двоих. Один парень едва держится на поверхности и помогает не уйти под воду другому. Этот другой совершенно не подает признаков жизни.

Георгий подплывает к ним вплотную.

– Что с ним?

– Придавило рухнувшей в коридоре балкой. Что-то взорвалось неподалеку от трюма, все вокруг загрохотало, стало рушиться, – объясняет парень. – По коридору хлынула вода. Мы еле успели открыть люк и спрятаться внутри твиндека. Судно несколько раз кувыркнулось и через полминуты обо что-то ударилось…

Пока Георгий обследует раненого, поддерживающий его парень дышит с помощью полнолицевой маски ребризера. Это немного придает ему сил.

– Хватит, хватит, – забираем назад маски. – Нельзя так сразу – аппарат на большой глубине выдает чистый гелий, немного разбавленный кислородом.

Вытаскиваю из-под обтюратора рукава заветную фляжку с крепким испанским ромом, захваченную специально для подобной встречи.

– Выпейте по паре глотков – согреетесь, – протягиваю плоский сосуд.

Мужчина жадно пьет, затем протягивает фляжку своему товарищу.

– Скажите… – лепечет он, – наше судно затонуло?

– Затонуло. И лежит на глубине ста восьмидесяти метров.

– А вы кто?

– Мы? – затрудняюсь сразу найти ответ. – Ну… считайте нас спасателями. А вы, надо полагать, охранники ценного груза?

– Да, – отвечает он и удивленно таращит глаза. – Откуда вы знаете?

Но мне не до него. Обернувшись к Георгию, спрашиваю:

– Как раненый?

– Он не дышит, пульса нет. И совсем холодный. Похоже, смерть наступила более часа назад.

Итак, теперь нас четверо. Мы болтаемся между поверхностью грязной воды и потолком твиндека в воздушном пузыре толщиной не более метра. На деле отсек оказывается не таким уж и герметичным, как того добивались организаторы транспортировки ценного груза. По рассказу темноволосого мужчины, сразу после взрыва, когда троице удалось укрыться в твиндеке, воды в нем было немного – буквально по щиколотку. Но уже через час уровень поднялся на метр – вода сочилась по стенам и углам, струилась с потолка.

Неудивительно. Сто восемьдесят метров – приличная глубина, на которой давление возрастает многократно. Странно то, что бедный отсек вообще устоял и не был раздавлен сразу после затопления «Капитана Федосеева».

Мы знакомимся. Мужика зовут Алексеем, он был назначен на судно начальником охраны ценного груза. Его молодой коллега представился Виталием. Опорожнив фляжку и подышав газовой смесью из наших ребризеров, они немного приходят в себя.

Ценным грузом являлся тот пресловутый металлический чемодан средних размеров, который до сих пор покоится на дне твиндека и пристегнут цепью к вваренному в пол кронштейну.

Дышать оставшимся в пузыре воздухом становится уже невозможно. Сложно сказать, сколько бы еще продержались два охранника: полчаса, час, максимум – полтора. Но в четыре глотки мы изведем остатки кислорода минут за двадцать-тридцать. А что дальше?