Читать книгу "Жить на свете стоит - Марина Крамер"

Так что вопрос со спутником в поездке на квартиру не возникал. Была другая проблема – с кем оставить на это время Ирину. Она уже подолгу бывала в сознании, даже разговаривала, но обслуживать себя по-прежнему еще не могла, не вставала, с трудом поворачивалась на бок. Но и тут пришел на помощь Леня, привезя свою младшую сестру. Миловидная, веселая хохотушка Люба с готовностью вызвалась посидеть возле Ирины и сделать все, что будет нужно.

– Ты только смотри: дверь никому не открывай, даже не подходи и, если что, мигом звони мне, – проинструктировал сестру Леня, и та кивнула:

– Ну конечно. Ты не волнуйся, все будет в порядке.

– Она медсестрой в военном госпитале работает, – объяснил Леня Нике, когда они спускались к машине. – Когда меня ранило, аккурат училище закончила, выходила меня, можно сказать. Так что ты не переживай за Иру, Любаня все в лучшем виде сделает.

Ника с благодарностью сжала его руку:

– Лень, спасибо… если бы ты знал… у меня никогда таких друзей не было, как ты.

– Ну, теперь есть, – буркнул он вроде равнодушно, но в голосе Ника уловила теплые нотки.

– Ты проверь почту, а я пока в квартиру поднимусь, – распорядился Леня у подъезда и протянул руку.

– Что? – не поняла Ника.

– Ключи.

– А-а, – улыбнулась она. – Вот держи. Я быстро, только из ящика все выну, а то там, наверное, уже пачка макулатуры.

– Ты сразу ненужное выброси, не тащи в квартиру.

– Слушаюсь, Кэп, – шутливо отозвалась Ника. Иногда она называла Леню этим прозвищем – военное звание его было капитан.

Леня скрылся в лифте, а Ника отперла почтовый ящик, и под ноги ей мгновенно рухнула кипа газет и рекламок, щедро засовываемых в ящики агентами.

– Черт вас дери! Сколько деревьев загубили, – бурчала Стахова, присев на корточки и собирая с пола эту макулатуру.

Среди газет обнаружился длинный белый конверт без надписи, и Ника машинально сунула его в сумку, чтобы открыть дома. Рассортировав почту, она поднялась в квартиру, вошла и ахнула. Строители, присланные Гавриленко, отгрохали такой ремонт, что Ника отлично поняла, почему хозяйка Наташа не запросила компенсацию. Новый кухонный гарнитур, отличная техника, даже кондиционер… Стены выглядели так, словно здесь вообще никогда ничего не происходило – абсолютно новая квартира.

– Ого… – только и смогла вымолвить Ника, прикасаясь пальцами к декоративной штукатурке.

– Ну, Макс не мелочится обычно, – ухмыльнулся Леня. – Ты это… собери вещи, какие надо, и поедем.

– Да, я сейчас.

Она достала с антресолей чемодан, стряхнула с него пыль и принялась бросать в него необходимые вещи. Это не заняло много времени, и уже через час они с Леней подъезжали к дому Ирины.

Веселая Любочка открыла дверь и сообщила, что Ирина просыпалась, немного поела и даже поинтересовалась погодой за окном.

– Вы не волнуйтесь, она непременно поправится, – заверила она повеселевшую Нику, – она очень упорный человек и хочет жить. А когда человек этого хочет, это уже половина успеха, вот увидите.

И она упорхнула, как яркая бабочка, оставив за собой лишь сладкий запах духов. Леня тоже попрощался и пообещал приехать завтра.

Ника заперла дверь, убедилась, что Ирина спит, и принялась развешивать в шкафу свои вещи. Только поздно вечером она вспомнила о конверте в сумке, вытащила его, вскрыла, и в руках оказался сложенные в несколько раз листы.

Она ушла в кухню, села за стол и углубилась в чтение.

«Когда ты будешь читать это, я уже окончательно оборву все нити, связывавшие меня с Россией. Так уж вышло, Никуся… Сейчас я сижу на берегу океана и ненавижу его всей душой. Возможно, если бы ты была рядом, то все виделось бы в другом свете. Но тебя нет, и в этом только моя вина. Я очень любил тебя, нуждался в тебе. Но – случай, Ника, слепой жребий, понимаешь? Если бы не это, мы могли бы провести вместе всю жизнь, потому что ни с кем мне не было так комфортно, как с тобой».

Ника хмыкнула и потянулась за сигаретой. Артем, как всегда, путал любовь с комфортом. Она говорила: «Я не могу без тебя дышать», а он: «Мне с тобой комфортно». Как о любимом банном халате, в который по привычке закутываешься после душа много лет. И вроде как выбросить его пора, новый купить, потому что он уже вылинял, истерся, и нитки из него торчат там и тут, но рука не поднимается, жалко, привычка.

«Ты знаешь, что я давно мечтал уехать из России куда-нибудь в Европу, например. Жить там на ренту и время от времени подрабатывать написанием статеек. Завести виноградник, копаться в земле… Но – деньги. Все всегда упиралось в невозможность заработать достаточную сумму. И Алиска… Жена, когда я начал обсуждать с ней такой вариант, сразу заявила – дочь не получишь, а алименты вынь да положь. Ты знаешь, я не скупой, я всегда им помогал, но ей мало, мало. Она и Алису мне на выходные позволяла забирать только за определенную сумму. Мерзко, но так уж сложилось. Деньги, деньги, деньги…

Однажды ко мне пришел человек. Знаешь, бывают такие уютные старички – смотришь на него и думаешь: вот же светлый и добрый человек, и глаза умильные, и вид благообразный. Вот на это благообразие я и повелся. Старичок хотел не запредельных вещей, не в киллеры меня вербовал, ничего такого. Несколько статей в «Хроникере» о деятельности Максима Гавриленко. Очень ему нужно было зачем-то его имя опорочить. Материалами старичок обещал помочь. И гонорар озвучил. И тогда я понял – вот он, мой шанс. Мне ни за что не заработать таких денег, какие предложил этот человек, никогда. А здесь и работы было немного. Но я струсил. Струсил, побоялся за Алиску, за последствия, потому и подписывал статьи твоим именем. Да, подло, малодушно, но я был уверен, что с тобой ничего не случится. Мне сливали информацию, я использовал ее. Еще немного – и я дожал бы этого Гавриленко, выполнил то, что от меня требовали. Но тут ты вдруг начала копать под меня, и я совсем растерялся. Я попросил, чтобы тебя припугнули, надеялся, что ты образумишься, но нет – ты оказалась упорной. Сознаюсь: это я подбрасывал тебе письма в офис. На большее духу не хватало. Но к остальному я непричастен. Никуся, если бы ты знала, как мне здесь одиноко! Я так устал быть один в чужой стране, где мне приходится каждый раз переводить фразу в уме с русского на английский и обратно! Я даже не думал, что буду так отчаянно хотеть назад, в Россию. Но увы, мне туда дорога заказана, для меня даже здесь небезопасно».

В этом месте Ника криво усмехнулась, кусая губу. Артем в своем репертуаре – пожалейте его, несчастного, ведь он не особенно виноват. Письмо вдруг словно нагрелось и стало обжигать пальцы – буквально. Она отложила его и на цыпочках прошла в соседнюю комнату, где спала Ирина. Убедившись, что подруга нормально дышит, Ника отрегулировала температуру кондиционера, чтобы в комнате стало прохладнее, задернула темную штору и снова вернулась в кухню.

«Если бы ты могла простить меня… Хотя, наверное, мне и это уже не нужно. Такая апатия… Утром открываю глаза и думаю: вот зачем проснулся? Еще один длинный, тягостный день. Если бы мог пить, уже спился бы. Но увы…