Читать книгу "Кен - Наталья Андреева"

— Да вы что?! Ее убили?!

— Синьор Ламанчини сказал, что сердце у его жены внезапно отказало. Это бывает, когда заплываешь слишком далеко, а организм истощен диетами и солевыми ваннами. А вы ничего не хотите мне сказать, Ксения Максимовна?

— Я никак не могу…

— Сюрприз, да? Прямая наследница утонула. Концы в воду, а? В теплую воду голубого залива. Некому оспаривать завещание.

— Она и не хотела.

— Значит, хотел кто-то другой. Так ничего не скажете?

— Я ужасно устала. — Ксения не могла поверить, что никогда больше не услышит эти слова. Синьора Ламанчини навсегда осталась в теплой Италии.

— Ну, не буду мешать. Отдыхайте. Я думаю, что через пару месяцев можно подать заявление об открытии наследства. Никто теперь не помешает, а?..

Гейм четвертый 15: 0

«Утонула в теплой воде голубого залива. Утонула. В теплой воде. Италия. Куда я так и не попала. Зато Анатолий Воробьев сейчас в Италии. Скорее всего, что завтра он вернется обратно. Что же делать?»

И Ксения вспомнила, с какой счастливой улыбкой синьора Ламанчини отправилась навстречу своей смерти. В солнечную страну, где женщины носят шубки с легкими туфлями. И там, в теплой голубой воде, у нее внезапно отказало сердце. А она так его берегла!

Ксении казалось, что в спальне до сих пор пахнет увядшими цветами. Эта красивая богатая женщина словно бежала от кого-то. Наверное, были вещи, которые она хотела навсегда забыть. И люди. Ксения подумала, что теперь можно с чистой совестью выбросить из ящиков весь семейный архив. Вряд ли итальянец-миллионер заинтересуется родней своей покойной жены. Нищей, давно уже забытой родней. Скорее всего, найдет себе новую красотку, женится, и по песчаному берегу голубого залива будет, скучая, бродить очередная синьора Ламанчини, шикарная женщина, больше всего на свете берегущая свое сердце.

В большой комнате на стене висел портрет Элеоноры Станиславовны, тогда еще Князевой. Карандашный набросок, сделанный за полчаса. Слегка приукрашенная уличным художником, она была слишком хороша для того, чтобы быть настоящей. С каким наслаждением портретист выписывал тонкие черты ее лица! Работа на заказ и сделанная случайным человеком, но Ксении очень нравилось смотреть на этот портрет. Подруга не сняла его со стены даже после того, как мать навсегда уехала в Италию.

— В семье Козельских все женщины были удивительно хороши, — повторяла Евгения с насмешкой, но карандашный набросок в гостиной продолжал висеть.

Ксении казалось, что подругу мучает тоска по тому, чего с ней не случилось. На Элеоноре Станиславовне кончилась череда редких красавиц семьи, осчастлививших своим присутствием этот мир. Остались только пыльные альбомы с фотографиями и письма, которые поскорее надо бы сжечь.

Ксения не любила копаться в чужих вещах. Все, что лежало в ящиках секретера, ей не принадлежало. Но получилось так, что теперь уже не принадлежало никому. И она нехотя стала перебирать конверты. Жене просто некогда было заняться всем этим барахлом. Письма от поклонников и поклонниц лежали вперемешку с корреспонденцией матери. Письма ей, письма от нее. Элеонора Станиславовна предупреждала Ксению, что многие конверты с посланиями от ее родственников даже не распечатаны. Что ж, ее письма дочери тоже лежали в заклеенных конвертах. Элеонора Станиславовна личным примером приучила Женю отстраняться от родственных связей и быть в этом мире одинокой. Куда теперь все это?

И Ксения начала разбирать письма на отдельные пачки, перевязывая их найденной в том же ящике синей лентой. Хоть чем-то заняться. Интересно же смотреть на чужой почерк и представлять себе, какой это был человек. И почему имя Элеоноры Князевой написано в графе «кому» такими корявыми буквами, словно писал кто-то малограмотный? Фамилия отправителя на одном из таких нераспечатанных конвертов показалась Ксении знакомой. Она помедлила минуту и вскрыла конверт. Прочитав, схватила пачку и отобрала еще несколько писем. Сидела, все еще не веря в то, что такое может быть. Жизнь полна удивительных совпадений. Она сводит людей со своеобразным чувством юмора. И эти письма были тому доказательством.

Прочитав их все, Ксения поняла, от кого бежала Элеонора Станиславовна. И почему этот человек так настойчиво ее преследовал. До тех пор, пока на его пути не встретился теплый голубой залив.

И надо же быть такой дурехой!

30: 15

Сначала она хотела тут же кому-нибудь о найденных письмах рассказать. Но потом вдруг вспомнила слова следователя: «Надо было уточнить одну маленькую деталь…» И без нее, дурехи, все давно уже стало известно.

Кто еще об этом знал?

Когда вечером следующего дня позвонил Анатолий Воробьев, Ксения даже растерялась.

— Т-ты заходила? — услышала она и съязвила:

— Откуда звонишь? Из Италии?

— Т-только что п-приехал.

— Как отдохнул?

— Н-нам бы п-поговорить. Есть о чем. — Он замолчал, собираясь с мыслями или готовясь побороть очередную непокорную согласную. И у него это неплохо получилось: — Знаешь, да?

— Что тебе от меня надо?

— Д-давай п-по-хорошему… Не п-по телефону.

— Я больше не хочу видеть твоего придурка соседа. Понял?

— Т-тогда к т-тебе?..

Она насторожилась. Кто знает тайну этих внезапных сердечных приступов? Голубого залива рядом нет, но зато внизу целых десять этажей. Тоже неплохо.

— Б-боишься?

— Я позвоню своему другу и предупрежу. Если со мной что-то случится…

— Не п-переживай.

— Я дома весь вечер. Никуда не собираюсь.

Анатолий ничего не сказал, но Ксения поняла, что он вышел из общежития сразу же после того, как повесил трубку. Если звонил уже не из ближайшего метро. На всякий случай она решила выполнить свою угрозу. И позвонила Герману. Телефон не отвечал.

— Да что ж это такое? — вслух сказала Ксения. — Когда он мне нужен, его обязательно нет! И такие новости!

По странному совпадению она опять-таки дозвонилась только Генке.

— Сердишься?

— Послушай, если бы моя жена не была ангелом…

— Ты бы на ней никогда не женился.

— Черри, я жалею, что у меня нет другого выхода. Но…

— У нас проблемы. С деньгами.

— Какие? — сразу насторожился он.

— Есть прямой наследник и он будет оспаривать завещание.

— Кто? Синьора Ламанчини?

— Она умерла.

— Что, так внезапно? Какая неожиданная радость! Откровенно говоря, я ее терпеть не мог.

— Генка, ты, конечно, не приедешь?

— Конечно нет. Очередной маньяк уже ломится в твои двери?