Читать книгу "Смерть под аплодисменты - Чингиз Абдуллаев"

– Все это неправда, – крикнул Сказкин, – глупая и чудовищная ложь! Я ему завидовал с детства? Хотел жениться на его первой жене? Приставал к своей студентке? Какие глупости! Все это неправда, выдумка…

– А рапиры? – уточнил Дронго. – Я пытался понять, какие спортивные клубы нужно обойти, чтобы найти подходящую рапиру. Экспертиза дала категорическое заключение, что рапира, которой был нанесен роковой удар, не является рапирой театра и не может считаться его инвентарем.

– Вот-вот, – зло произнес Сказкин. – А об этом вы не подумали?

– Подумали, конечно, – усмехнулся Дронго. – Сегодня Анзор Ивардава рассказал мне, что в училище ставили «Двенадцатую ночь» и «Ричарда Третьего». Шекспировские драмы. Я, как только это услышал, сразу все понял. Именно в театральном училище должны были храниться рапиры, которыми пользовались студенты в шекспировских спектаклях.

– Это ваши доказательства? – подал голос следователь.

– Пока нет. Но я послал в училище господина Ивардаву и узнал, что несколько месяцев назад у них пропала незаточенная рапира. Я думаю, что экспертиза легко подтвердит, что все рапиры, находящиеся в театральном училище, соответствуют той рапире, которую «случайно» держал в своих руках Гамлет. Это уже не голословные утверждения, а конкретные факты. Господин Сказкин просто выбросил одну тупую рапиру, заменив ее на рапиру из училища, которую он предварительно заточил. И именно этим оружием Морозов и ударил Зайделя.

Все взглянули на Сказкина. Он молчал, только губы у него кривились в недоброй усмешке.

– Экспертиза легко докажет, что качество металла совпадает, – сказал Дронго. – Вы проиграли, Сказкин. Я обвиняю именно вас.

Сказкин поднялся, обвел всех взглядом. Затем снова сел.

– Да, – глухо сказал он, – это я все придумал и сделал, чтобы Натан наконец навсегда заснул под гром аплодисментов, которые он так любил.

– Но зачем? Зачем вы это сделали? – удивился Эйхвальд.

– Я ненавидел его всю жизнь, – глухо сообщил Сказкин. – Ему так легко все давалось, а мне – с таким трудом… Моего отца сбил пьяный водитель, а его жуликоватый отец выходил сухим из любых проверок. В театральном меня считали лучшим актером, но лучшие роли давали Натану. Однажды меня захотели снять в кино. Фильм должен был получиться замечательным, и меня пригласили на главную роль. Зайдель должен был играть эпизоды. Ночью мы обмывали начало фильма, а утром почувствовали себя плохо – оказывается, водка была паленой. Зайдель был единственным среди нас, кто почти не пил. Еврейский мальчик оказался умнее всех нас. Ему предложили мою роль, пока я лежал в больнице, и он согласился. Вскоре он получил звание заслуженного артиста – а я получил на всю жизнь гепатит и увеличенную печень. Потом я злоупотреблял алкоголем, а он становился лауреатом и народным артистом. Я все ему прощал, но когда узнал, что он запирается прямо в гримерке со Светланой, понял, что должен сделать. Я должен убить его прямо на сцене. Под аплодисменты собравшихся зрителей, чтобы это была по-настоящему театральная смерть. Что я и сделал. Вы даже не представляете, как это сложно – притворяться всю жизнь, делать вид, что радуешься успехам своего друга, и поздравлять его с очередной победой, желая ему скорой смерти. Все это было, и я уже не мог сдерживаться. Просто не мог.

– Несчастный вы человек, – вздохнул Эйхвальд. – Вам уже за пятьдесят. Прожить именно так всю свою жизнь, завидуя и страдая… Мне даже стало вас жалко. Натан любил жизнь, веселился, встречался с женщинами, превосходно играл. А вы мучились и завидовали. Поистине, Бог не мог наказать вас страшнее, чем та судьба, которую вы для себя выбрали. Так, значит, это вы подменили рапиру?

– В театральном не хватает именно одной рапиры, – сообщил Ивардава, – но я не думал, что ее взял Игнат Никитич.

Сказкин молчал, словно не понимая, что речь идет именно о нем и его судьбе. Следователь поднялся и быстро подошел к Дронго.

– Как вы считаете, он даст признательные показания? – спросил он.

– Ему уже все равно, – ответил за Дронго Эдгар. – Посмотрите на выражение его лица. Кажется, он начинает понимать, что после смерти Натана Зайделя остался один и вся его ненависть и зависть ушли в песок. Зайдель все равно останется в памяти благодарных зрителей как выдающийся актер, а Сказкин – как посредственность, которая так и не смогла простить одаренности своего друга.