Читать книгу "Лорд в серой шинели - Александр Конторович"

– Чего они так жарят-то? – спрашиваю у Голованова. – Да и в тыл им для чего стрелять?

– Они не лохи, Ершов! Просто пресекают всякую возможность перемещения по этому месту.

– Для чего?

– А там уже под обрывом наверняка кто-то есть. Вот они нас от него и отгоняют.

Вот оно, значит, как... Сейчас, по задумке ихнего командира, снизу поднимется группа и возьмет нас тепленькими. Но, если это так, стрелять басмачи скоро перестанут.

Делюсь с командиром этими соображениями, тот кивает.

– Все так. Будем ждать пока. Как кончат стрелять – беги к обрыву, мало ли что...

Стрельба стихла неожиданно, и я как-то прозевал этот момент. Только толчок командирской ладони вернул мне способность соображать.

– Давай, Саня! Бегом!

Вскакиваю на ноги и выбираюсь из узкой щели между скалой и наваленными около нее камнями. Старший лейтенант молодец – это он придумал такие на первый взгляд странные укрытия. А вот поди ж ты! От мин они нас спасли на ять!

Несусь по перепаханной разрывами площадке, слыша, как у входа уже заработал «ПК». Стало быть, «духи» начали отвлекающую атаку по тропе.

Вот он, обрыв.

Прижимаюсь к скалам и осторожно высовываю голову.

Так и есть – внизу стоят моджахеды. Человек двадцать.

Один из них ковыряется около стены – ищет шнур. Нашел. Отходит назад и резко его дергает.

Шнур был привязан к обыкновенному автомобильному колесу, точнее – к покрышке. Стена на этом участке имеет отрицательный уклон, и свободному падению груза ничего не препятствует. Так что и веревка разматывается без затруднений. А когда размотается почти вся, сдвигается с места жердь и смещает веревку вдоль склона, так, что она оказывается метра на два левее. И вот тут уже можно лезть наверх. Веревка при этом будет играть роль перил, надо только слегка поддернуть ее нижнюю часть. Простенько и со вкусом.

Вот только наш сержант уже внес в этот нехитрый механизм свои усовершенствования...

Веревка тем временем уже на месте, и, прислушиваясь к недалекой стрельбе, наверх лезут первые «духи». Лезут с оглядкой, держатся не только за веревку, но и на скалах находят какие-то ступеньки и зацепки. Ну да, они тут, судя по всему, не в первый раз – дорогу знают. Пора бы...

Повернувшаяся жердь заодно приводит в действие простейший механизм зажигательной трубки. Даже двух...

И если первая из них попросту пережигает веревку недалеко от места ее крепления, то вторая...

В скалах глухо бахает, и стена содрогается, сбрасывая на головы стоящих внизу душманов немаленькое количество булыжников. А если учесть, что падают они с высоты примерно пяти-шестиэтажного дома... Да и вес имеют приличный... В общем – не хотел бы я туда сейчас. Камни разлетаются далеко, и убежать от них проблематично – Шадрин долго голову ломал, как половчее накрыть большой участок.

Камни обрушиваются на басмачей, и я вижу, как они падают, сбитые с ног ударами. Наблюдая за ними, пропускаю второй сюрприз – зажигательная трубка пережигает веревку. И все первопроходимцы, вопя, катятся вниз, сшибая друг друга по дороге. Тропа-то здесь неширокая, заныкаться на ней не выйдет. Особенно когда на голову вместе с камнями летят твои же товарищи... Только один «дух», шедший последним, как-то ухитряется зацепиться на стене. Снимаю его одиночным выстрелом.

Под стеной каша, не разобрать, кто и где. Живые точно присутствуют, слышно, как они орут. Уж всяко не от радости... Непострадавших не видно, но наверняка они тоже есть. Даю вниз парочку неприцельных очередей – пусть знают, что тут тоже сидит засада.

Прислушиваюсь и понимаю, что выстрелы на тропе тоже затихли. Это как понимать?

Осторожно пробираюсь назад и вижу Вершинина – он перезаряжает ленту к пулемету. Ага, значит, наши целы.

Не все...

Володька лежит ничком, и около его головы расплывается лужа крови. В левой руке зажата граната для подствольника. Осторожно его переворачиваю – все. Убит... Забираю его автомат – у меня подствольника нет. Подбираю гранату и из подсумков вытаскиваю еще одну.

Сбоку выворачивается Шадрин. Совершенно целый, даже и не поцарапанный. Только весь засыпанный пылью.

– Ершов? Как там? – кричит он еще издали, кивая в сторону обрыва.

– Как сковородой по яйцам! Два десятка басмачей, словно тараканов тапком, прихлопнуло.

– Эх! – сокрушенно качает он головой. – Такое зрелище пропустил...

Увидев Кикотя, он осекается.

– Что с ним?

– Амба. Холодный.

– Ах, ты ж... – сержант садится рядом с его телом. – Эх, Вовка, Вовка... Как же так?

– Да, вот так...

Голованова я нашел около начала тропы. Привалившись к стене, он снаряжал магазин к автомату. Коротко докладываю ему об обрыве.

Он кивает.

– Еще могут с той стороны полезть?

– Сомневаюсь. Я сверху стрелял, они это видели. Залезть на этот склон под огнем – самоубийство. Они-то думают – там засада сидит.

Рассказываю ему про Кикотя, командир печально вздыхает.

– Сидорчука тоже убило. Мина – прямое попадание в окоп.

Совсем хреново. Теперь нас осталось семь человек.

Со стороны душманов опять замахали белой тряпкой.

– Опять говорить хотят? – прищурился командир. – Тоже неплохо, нам сейчас каждая минута дорога.

По тропинке на этот раз шли двое. Давешний «дух» и еще один – в простой одежде. Его лицо пересекала черная повязка, закрывавшая левый глаз.

– Неужто сам Хафиз пожаловал? – удивляется старший лейтенант. – Ну, что ж – пойдем, поговорим.

Мы оба выходим на тропу. Оружие оставляем у скалы, но вот одну гранату я все же прихватываю с собой.

Обходя побитых басмачей, подходим к парламентерам. А прилично их тут ребята покрошили! Понятно, отчего Хафиз атаку остановил – не ждал таких потерь.

Вот и гости.

Одноглазый стоит чуть справа, к нему и подходит старший лейтенант.

– Ты хотел со мною говорить? – спрашивает он.

– Я хотел тебя увидеть, – спокойно отвечает «дух».

– Твое желание исполнилось. Можем расходиться.

– Ты так спешишь умереть?

– Все там будем... – флегматично отвечает командир.

– Хм! Но некоторые будут существенно раньше!

Старший лейтенант разводит руками. Мол, что поделаешь?

– Вы храбро сражались! – меняет тон Хафиз. – И поэтому у меня есть к тебе предложение.

– Опять уйти по тропе дальше? Пробовали – знаем. Не хочу.

– Ты не хочешь жить?