Читать книгу "Рекорд - Ольга Вечная"

бы меня попросили придумать название для ретро-фестиваля, я бы выдала не задумываясь: «Планета адреналина». И мы ее аборигены: гонщики, их подруги и зрители.

Ни на минуту не отлипаю от Агая. В голове разные мысли. Они как рой пчел: то кружат, вздохнуть не дают, жалят так, что плакать хочется, то отстают ненадолго, позволяя расслабиться.

Мама бы в жизни не стала смотреть гонки, но Юляшка будет точно. И Шилов, разумеется. Ему уже сообщили — это двести процентов.

В моей семье считали, что я в опасности, что меня похитили. Наверное. Переживали и все такое. Когда я думаю, в каком они сейчас шоке, нос щипет от стыда и раскаяния. Я отгораживаюсь от этих мыслей. Не хочу их даже допускать.

Тим, несмотря на бешеное внимание к его персоне, постоянно контролирует, чтобы я была рядом. А когда я киваю на мелькнувшего в толпе Иванова, берет меня за руку и не отпускает больше ни на секунду.

Присутствие Иванова на столь крупном фестивале логично и ожидаемо. Отчасти мы даже надеялись, что кто-то из «Автоспорта» снизойдет до визита. Иванов не один, с ним несколько менеджеров. Вероятно, в следующем году «Автоспорт» тоже захочет поучаствовать.

И тем не менее неспокойно.

Тим не пьет алкоголь, только воду из своей бутылки. Ничего не ест. Он слегка ошалелый и предельно собой довольный. Герой.

Начало десятого вечера. Фестиваль утопает в огнях. Здесь, в глубине, светло как днем, а вот возле финиша почти полная темень. Там-то и собралась основная часть зрителей. Я тоже стояла среди них еще совсем недавно, в компании Семена и Гриши. Вернее, изнывала от нетерпения и тревоги.

Ночной ралли-заезд подарил невероятные эмоции. Когда из темноты внезапно вынырнули фары нескольких машин, я затаила дыхание, сжала ладони и замерла. Боже, мое сердце готово было разорваться. А когда «фиеста» обогнала Порш на финише… В этот момент орали все!

Гонка еще продолжается, и зрители с увлечением следят за результатами. Тим время от времени бросает взгляд на табло. Уже объявили о нескольких технических сходах, один раз к пилоту выезжала скорая. Но все зрители целы — охрана строго бдит, чтобы никто не лез под колеса, иначе этот фестиваль может стать первым и последним

Переговорив с несколькими потенциальными спонсорами и назначив пару встреч на завтра, Тим кивает идти к шатру.

Маневрируя среди гостей и фотографируясь с желающими, мы тратим на дорогу прилично времени. А когда подходим к шатру, Тим вдруг останавливается, но буквально на секунду. Присмотревшись, я вижу, что помимо Семена и Григория, у «фиесты» топчутся Игорь Смолин и организатор. Тот самый, что приезжал тогда к Тиму. Трет свою лысину.

Что они здесь — это хорошо или плохо?

— Этим чертям что надо?

— Сейчас выясним.

Мы заходим в шатер, и Тим тут же выкрикивает:

— Добрый вечер. Вы ко мне?

Если организатор вскидывает глаза и дежурно улыбается, то Смолин даже не поворачивается. Как говорил с механиками, так и продолжает. Басит что-то, ругается.

Из-за нарастающего давления в висках очень хочется склонить голову. Смолин — тяжелый человек, ему бы столкнуться с Шиловым. Интересно, кто бы кого?

Я сжимаю ладонь Тима сильнее, он стреляет в меня глазами, дескать, все гуд, и подходит ближе.

— Рулевое, значит, — изрекает Игорь так, будто молотком вбивает каждый звук в череп.

— Система усилителя руля была саботирована, мы это еще утром поняли, — поясняет Семен, бросая короткий взгляд на организатора, потом вопросительный — на Тима.

Его осторожность понятна: прямые бездоказательные обвинения могут стоить механику карьеры.

— Насчет остального не могу сказать, нужна диагностика.

«Фиеста» стоит перед нами, как раненый зверь — изуродованная, грязная. Я невольно испытываю к ней уважение. Машина, в которой Тим с Серегой прошли через ад и вернулись. Она не просто выдержала перевороты, маневры, скорость, но и сохранила своих пассажиров.

Игорь Смолин, мрачно сжав губы, бесцеремонно открывает капот.

— Мы проведем диагностику, — сухо соглашается организатор, — но насчет саботажа… Вы горячитесь. Возможно, произошла утечка жидкости из системы усилителя руля, что вполне могло вызвать потерю легкости в управлении…

— Вы что, хотите сказать, — перебивает Смолин, — что пилоту высшей лиги Агаеву тяжело было руль крутить? Ручки у него устали, и поэтому он тащился по трассе, как гребаная черепаха?

Я холодею от значительности момента. Брови Тима взлетают вверх. Мои там уже давно.

— Без диагностики мы ничего сказать не можем. Но скандал фестивалю не нужен точно.

— Покажите мне рейку, — приказывает Смолин, склоняясь над капотом.

Я могу лишь предполагать, что он хочет добраться до рулевой рейки или тяги, что само по себе нелегко. Хотя для гоночной машины, возможно, и осуществимо. Игорь наклоняется ниже, тянется, ощупывает детали, словно пытаясь понять, не подпилены ли они.

— Да что вы… Игорь! Это ни в какие ворота! Как бы там ни было, за несколько дней до заезда машину брали механики Тимофея!

Григорий краснеет до кончиков ушей, возмущенно приоткрывает рот. Семен мрачно пялится исподлобья. Если вдруг все заткнутся, спорю, можно будет услышать, как скрипят его зубы.

— Рухлядь, — брезгливо заключает Игорь, беря из рук Семена тряпку. Он выпрямляется и небрежно вытирает пальцы. — Гребаная рухлядь.

— Рейки мы проверяли, они были новыми, — быстро вставляет Семен. — Возможно, их поменяли позже.

— Кто главный механик? Артем или Никита? — продолжает Смолин.

— Ну вообще-то! — вскрикивает организатор. — Не для записи, конечно, но это лично вы просили дать Агаеву самую отстойную машину.

— Отстойную, но не поломанную! Вы представляете себе, чем этот фестиваль мог закончиться?! Парня бы похоронили!

— Вы на меня голос не повышайте, — холодно отвечает организатор, поднимая руку. — Все-таки вы здесь никто, всего лишь приглашенный гость. И мне что-то уже жаль, что мы вас пригласили! А если уж говорить о смерти, не вы ли в микрофон на всю аудиторию вещали про душу? Символично бы получилось, не находите? Может, это ваших механиков нужно проверить?

Игорь смотрит на организатора, моргает, словно колеблясь, что будет уместнее: кинуться в драку или уйти, хлопнув воображаемой дверью

— Желать смерти и подстроить ее — все же разные вещи, — спокойно произносит Тим.

Все поворачиваются к нему, даже Смолин, правда нехотя.

— Если вы действительно не понимаете, что случилось, отправьте тачку на независимую диагностику. Что делать с данными — решайте сами. Можете не публиковать. Главное, урок извлеките. Лично я больше в руль вашей машины не сяду.

— Никто не сядет, — произносит Игорь.

В шатер стремительно заходят трое. Егор Смолин, его двоюродный брат, известный ралли-гонщик Платон Смолин, которого я сто раз видела на фото, и девушка. Шатенка, волосы