Читать книгу "Девятый день - Альбина Равилевна Нурисламова"

class="p1">– Тсс, тише. Уже все хорошо, – тихо сказала она. – Мне ничуточки не больно. Пожалуйста, не волнуйся обо мне, не надо.

Александра накрывала паника. Шатаясь, он встал на ноги. Собственная боль отступила, он паниковал из-за того, что происходило с Ниной.

– На катере должна быть аптечка. Тебя нужно срочно перевязать! Скоро рассветет, мы сядем в лодку, нужно доставить тебя в больницу…

– Пожалуйста, перестань, – неожиданно твердо произнесла Нина. – Какая еще больница.

– Что значит…

– Александр, прекрати суетиться, прошу тебя. Сядь со мной рядом. Просто посиди, обними меня.

– Нет, Нина, ты сама не понимаешь, что говоришь… – снова начал он, и снова Нина не позволила ему закончить.

– Не заставляй умолять тебя. Пожалуйста.

В интонациях ее голоса было что-то, заставившее Александра подчиниться. Он послушно сел подле Нины, бережно прижал молодую женщину к себе. Она склонила голову ему на плечо.

– Не сердись, Нина, но почему ты не позволяешь помочь тебе? – спросил он.

– Потому что это бесполезно. Я все равно умру, я чувствую. Люди всегда чувствуют приближение смерти. – Александр дернулся, хотел возразить, но понял: Нина не ждет от него пустых слов. – Я бы уже умерла. Просто ждала, когда ты очнешься. Не могла уйти, не простившись. Хотела услышать твой голос.

Горло Александра сжалось. Боль в груди была такой жгучей, что никакая физическая мука не могла с нею сравниться.

– Не волнуйся, я же тебе сказала: у меня уже ничего не болит, мне хорошо.

– Как же так, Нина, – голос его был хриплым от слез, – мы сможем уплыть, мы хотели, помнишь?

– Все равно ничего не вышло бы, – возразила она, – лодка одноместная.

Какой же он кретин! Даже не заметил этого, не понял!

– Вот почему этот подонок напал на нас, – простонал Александр.

– Не только поэтому. Он объяснил. – Нина коротко пересказала слова Адама.

Александр слушал, ругая себя, что не смог защитить Нину, не раскусил намерений Адама, повернулся спиной к врагу и допустил катастрофу.

– Не вини себя, – подслушав его мысли, проговорила Нина. – Мы трое доверяли друг другу. Разве не так должны поступать люди? Адам слетел с катушек, ты не мог этого предвидеть.

– Где он? Его здесь нет!

Александр только что осознал этот факт. Кроме них двоих на «Дунайской деве» никого не было.

– Адам умер, а потом присоединился к остальным. Я не видела, как это случилось, была без сознания. Очнулась – его нет. Скоро станет светло, и ты увидишь: Адам сидит на берегу вместе со всеми. И там есть еще одно место. – Нина беспокойно шевельнулась. – Александр, они ждут меня. Скоро я стану такой, как они. Я не боюсь умереть, но не желаю быть одной из них.

Ему хотелось прижать Нину к себе сильнее, сжать в объятиях, но он боялся, что причинит ей боль. Александр не знал, как ее утешить, но готов был сказать что угодно, только бы ей стало легче.

– Нет, Нина, этого не будет. Плевать, сколько там мест. Ты не станешь чудовищем.

– Это предрешено, – возразила Нина. – По-моему, я поняла. Помнишь, когда Сэм нашел шкатулку, а Эдвард выпустил бесов, джиннов, словом, тех тварей? Все мы тогда трогали шкатулку, совали внутрь руки. Как говорил Эдвард? Семена? Семена оказались посеяны во всех, кроме тебя. Ты единственный не трогал коробку! Тамара говорила: ауры у нас изменилась, стали походить на плотные белые коконы. У всех, но не у тебя. Все умирали, а позже из коконов вылупились эти существа. Но ты не такой, как другие.

Про ауры и коконы – да, все так и было, Александр помнил слова Тамары. Получается, то, что он не трогал шкатулку, сидел в сторонке, спасло его?

«Но Нина? Как же Нина?»

– Брось, это ничего не значит, – упрямо проговорил Александр. – Подумаешь, трогала коробку! Ничего не предрешено, ты ошибаешься! У человека всегда есть выбор, он может поступать по совести или пытаться выжить, потопив других. Ты всегда была на правильной стороне, делала добро людям: заботилась о Елене, всем старалась помочь, спасла меня. Нина, ты…

– Пойми же, я убийца. Убила человека, Александр! – Она помолчала немного. – Как ты думаешь, может, эти беды, эта жуть всем нам даны за грехи? Но тогда мой грех страшнее прочих, ведь я отняла человеческую жизнь.

– Не говори глупостей! Если бы не ты, меня бы тут не было. Адам собирался убить нас обоих, его рука не дрогнула бы. Ты не позволила ему!

Александр все говорил и говорил, убеждал Нину, но она, похоже, погрузилась в свои мысли, не слушала его, не воспринимала, и Александр бессильно умолк, лишь обнимая свою подругу, нежно, ласково прижимая к себе, стараясь согреть и чувствуя, как холодеют ее руки.

Небо розовело. Александр видел в одной телепередаче ускоренные кадры восхода и заката солнца: процесс, который занимает часы, показывался зрителю за считанные минуты. Теперь они с Ниной могли наблюдать это воочию, безо всяких технических чудес. Небо минута за минутой светлело, край его золотился, над горизонтом показался сверкающий ободок; светило готовилось явить себя миру.

– Девятый день, – прошептала Нина слабеющим голосом. – Последний день, последний шанс. Ты спасешься. Сядешь в лодку и уплывешь подальше. Пожалуйста, оставь меня и иди.

– Неужели ты серьезно? – Александр покачал головой. – Хорошенького же ты обо мне мнения, Нина. Думаешь, я смогу оставить умирать близкого человека? Ты спасла мне жизнь, а я возьму и брошу тебя?

– Если ты не воспользуешься этим, значит, все было зря. – Она помолчала и проговорила совсем тихо, так что ему пришлось склонить голову к ее губам: – Я люблю тебя. То, что случилось, было кошмаром, но… Но я узнала, что это такое – любить. Узнала тебя. Любовь и правда стоит того, чтобы ждать ее хоть всю жизнь. Ты подарил мне чудо. Спасибо, Александр. Прошу тебя, живи.

Александр не замечал, что плачет навзрыд. Гладил волосы Нины, ее алебастровый лоб, целовал закрытые глаза и бледные губы. Он укачивал ее, как ребенка, и не было на земле человека, который был бы ему дороже этой женщины, и не рождалось в его сердце чувства более щемящего, ранящего, пронзительного, чем то, которое он сейчас ощущал.

Как назвать это? Любовью мужчины к женщине? Александру доводилось любить, он любил свою жену Марию, предавшую его, но то, что сейчас испытывал к умирающей Нине, было куда более всеобъемлюще, возвышенно и горько.

Александр был плохо знаком с Ниной – и вместе с тем знал лучше, чем кого бы то ни было. Он отпускал ее, прощался с нею, толком и не встретив. У них не было будущего, но было