Читать книгу "Истинная для проклятого - Маклин"

в землю. Непримиримый взгляд был уставлен в одну точку, пытаясь сконцентрироваться на ней, а не на собственном страхе, который она так тщательно прятала. Особенно от короля.

— Вы не слышите приказа короля? — повелительным тоном спросил тот, нахмурившись. Ее неповиновение было для него в новинку. Ранее никто не осмеливался относиться к его словам с таким пренебрежением.

— Мой король — не вы, поэтому приказ врага я выполнять не намерена, — прозвучал на фоне усиливающегося дождя ее уверенный, но чуть хрипловатый от волнения голос.

В небе загрохотало. Где-то вдалеке сверкнула мощная молния, на миг осветив все вокруг. Все, кроме чужеземной принцессы, испуганно пригнулись под громкими раскатами над головой.

— Значит, я не ваш король, — понимающе кивнул он и закусил нижнюю губу, как делал всегда во время приступов ярости. — Что ж, как бы там ни было, но сейчас вы в моей власти. Находитесь на моей территории, где ни вашему брату, ни войскам вашего королевства вас не достать. И ваша жизнь зависит от моего настроения, от желания оставить вас в живых или пустить на корм моим собакам. Поэтому не советую вам так дерзко говорить со мной. Это в ваших же интересах. Думайте в следующий раз, прежде чем бросить мне вызов.

Девушка молчала, но даже по опущенной голове было видно, что она не намерена выполнять какой бы то ни было его приказ.

Тогда король, не выдержав, резко схватил ее за подбородок, заставив поднять лицо. Ее пронзительные черные глаза, в которых отражался свет, струящийся от тела и души, встретились с его немного сумрачными и темно-карими. Гнев внезапно улетучился, да так быстро, что он не успел осознать случившееся. Сердце вдруг быстро забилось в груди, гулко отдаваясь в ушах. Его волнистые волосы то стремительно колыхались в такт дыханию, то снова безвольно опадали.

Продолжая зачарованно вглядываться в ее глубокие томные глаза, он совсем позабыл и причину, по которой некогда вскипел от злости, и цель, с которой покинул торжество. Беспорядочные мысли прекратили свой быстрый бег, и все вокруг затихло и исчезло, обесценившись и утратив всякие краски.

У Анны вдруг защемило в груди. Она сразу поняла по волнению короля, что тот, по всей видимости, влюбился с первого взгляда в ту, к кому не должен был испытывать даже сострадания, не говоря уж о более теплых чувствах. Но это случилось, и это было неизбежно. Потому что многое зависело не от него.

Но вот чего Анна никак не могла понять, так это почему ей вдруг стало так больно в груди, словно кто-то пронзил ее кинжалом в самое сердце? Что ей до незнакомого короля с его чужеродной девицей? Вот только слезы сами собой заструились по щекам, обжигая холодную кожу.

Глава 27

Анна открыла глаза и поняла, что они влажные. Надо же! Она плакала во сне, не зная, что именно на нее так подействовало. Почему момент, когда король встретился взглядом с пленной принцессой, пробудил в ней некое, давно забытое чувство, которое она словно утратила и спустя долгое время вновь обрела?

Анна не знала, что и думать. Происходящее не поддавалось никакой логике, и как бы она ни пыталась, объяснить себе странный сон не могла.

Встав с пола, на котором уснула, она размяла затекшие ноги и расправила плечи. И почему говорят, что сон на полу полезен? Ей он не принес ничего, кроме болезненных ощущений в спине и шее.

Анна печально огляделась по сторонам. И вот она снова окружена этими стенами, снова в плену у проклятого графа, который одновременно являлся и ее спасителем, и причиной ее несвободы.

Девушке все не давало покоя одно обстоятельство. С одной стороны, ей стоило поблагодарить графа за спасение от волка, но с другой — не похить он ее по дороге к подруге, спасать и вовсе не пришлось. По всему получалось, что он вроде как сам был виноват в том, что пришлось вступить в схватку с диким зверем. Да, наверное, так и есть, решила Анна и поглядела в окно.

Звезды в небе давно потускнели в преддверии рассвета. Солнце медленно выходило из-за горизонта. Значит, она проспала остаток ночи. В такое время сверчок и птица, наверное, уже должны были застыть, и Анна была этому рада. Не хотелось видеть, как они потешаются над ней и над ее неудавшейся попыткой вернуться домой. Хотелось просто посидеть в одиночестве, подумать.

Но стоило Анне вернуться к тому, что произошло ночью, как ее вдруг охватило волнение. Она вспомнила ранения, нанесенные графу волком. Ему должно быть было очень больно, ведь он сам сказал, что ранения не заживают и кровоточат до тех пор, пока не зарубцуются шрамами.

Анна попыталась отогнать от себя мысли о нем и о его ранах, но совесть отчего-то стала мучить ее только больше. Хоть ее вины здесь и не было.

Поднявшись с пола и в нерешительности встав напротив двери, она в конце концов нашла в себе силы попробовать открыть ее. Ручка негромко клацнула, и тишину вдруг разрезал щелчок. Дверь послушно открылась.

Анна осторожно вышла в коридор и приблизилась к комнате графа. Несколько раз ее рука нерешительно зависала в воздухе, не в силах постучать по деревянной поверхности. В какой-то момент она даже стала отговаривать себя от этой опрометчивой затеи, напомнив себе, что именно граф похитил и лишил ее возможности вернуться домой.

Но, поколебавшись еще несколько минут, она все же постучала по двери костяшками пальцев, понимая, что назад пути уже нет.

— Вы там? — взволнованно спросила она.

И зачем она вообще сюда явилась? Этого Анна никак не могла понять.

— Смотря, зачем вы спрашиваете, — послышался в ответ холодный голос.

— Хотела поинтересоваться, как ваши раны, — призналась Анна, крепко сжав край разорванного и грязного платья, пострадавшего в ночных приключениях.

— Все в порядке, — сухо ответил он.

Но его ответ Анну не успокоил, лишь показал нежелание хозяина замка обсуждать тему его ранения и самочувствия.

— Разрешите взглянуть на раны? — рискнула она без особой веры в успех.

— Не вы ли совсем недавно уверяли меня, что ничего не смыслите во врачевании? — напомнил граф. — А сейчас рветесь поглядеть на мои раны. Не понимаю вашего желания.

Анна опешила, не зная, что ответить. Ей, конечно, хотелось бы ответить твердо, не теряя гордости и не опуская чувства собственного достоинства. Но эмоции порой оказываются сильнее разума и принципов. И сейчас они ее полностью захватили. Потому поиски слов длились недолго и она, не думая, обиженно воскликнула: