Читать книгу "Почти карнавальная история - Марина Порошина"

Облегченно вздохнув (он ожидал худшего), наивный Лев Николаевич достал из шляпы пульт. Ирина перестала хихикать: от Евстолии всего можно ожидать. Еще заставит под столом ползать или кукарекать в форточку. Зря они согласились…

– Этому фанту… – глядя ей в глаза, начала Евстолия, и Ирина поняла, что выдала себя с головой. Пусть только попробует! – Этому фанту станцевать вальс… ну вот хоть с… То есть кого выберет, с тем пусть и танцует!

– Да я не умею вальс! – закричала Ирина, и все засмеялись.

– Ну, можно и не вальс, – милостиво согласилась Евстолия. – А чего ты кричишь-то? В новогоднюю ночь надо танцевать, правда?

– Так точно! – гаркнул Шустрый и пододвинулся поближе к Маргарите. – А то сидим как эти…

Лев Николаевич достал из шляпы кольцо. Евстолия вертелась так и сяк, но разглядеть мелкий предмет в отражении стекла не сумела, не смогла ничего прочитать и по лицам. Вздохнув, выстрелила наугад:

– Этому фанту сказать тост. А последнему – выполнить желание соседа справа.

– Вау! – завопил, сорвавшись с места Шустрый (по правую руку от него сидела Маргарита). – Круто! Крутая игра! Давайте! Начинаем! Я первый! Какое у вас желание, Маргарита Сергеевна?

– Я подумаю, – с улыбкой глядя на него, ответила Марго. – Нельзя же так сразу. Прогадать боюсь. А вы не боитесь? Вдруг я чего-нибудь этакого пожелаю?

– Да я! Да я хоть сейчас!!! Все, что угодно! – Олег подпрыгивал возле нее от нетерпения.

– Ладно. Вы отвезете меня домой, – решилась Марго.

– Поехали! – вскочил Шустрый. – Сейчас прогрею и…

– Ну вот еще! – запротестовала Ирина. – Ты у меня останешься! Ночевать.

– Ладно, ладно, потом, не сию секунду, – ответила им обоим Маргарита. – Давайте дальше, какие там еще фанты?

– Теперь Лев Николаевич! – назначила Евстолия и вопросительно подняла брови. – У вас что?

– Сходить к вам, – промямлил Профессор. – И взять то, что стоит на столе. На кухонном.

– Это мы позже, – решила Евстолия. – Когда все свои задания выполнят, а то я пропускать не хочу. И так уже одно желание неинтересное, – она укоризненно посмотрела на Марго.

– А давайте я! – вдруг решившись, поднялся с места Петрухин, и все уважительно замолчали, все-таки с высоты своего роста он выглядел внушительно. – Я комплимент, значит…

– Мент-комплимент, – проявил остроумие Шустрый, склонившись к Марго, но она, даже не повернувшись, дернула его за рукав, как расшалившегося школьника, и начинающий поэт обиженно умолк.

Евстолия расправила складки платья и скромно потупила глаза. Она ни секунды не сомневалась, что выбор застенчивого участкового падет на нее: во-первых, она, бесспорно, неотразима в этом платье, а во-вторых, сегодня все ее желания исполняются, и вообще это ее день, то есть ночь. Но гадкий мужлан Петрухин прошагал мимо нее и встал перед Ириной.

– Я, простите, не мастер… И как-то никогда…

– Ну, давай, начинай уже! – подбодрил его Шустрый, которого Маргарита, кажется, начинавшая уже кое-что понимать, опять дернула за рукав.

– Ирина Ивановна, – на сей раз Петрухин решил не обращать внимания на нарушителя спокойствия, – вы удивительная женщина.

– Да! – вставил Профессор, но тут Евстолия уронила ему под ноги платок, и ему пришлось нагнуться, поднять и вручить.

– Сейчас все женщины такие энергичные, решительные, – упорно пробивался к цели Петрухин. – А вы слабая. То есть я хотел сказать женственная. Вас хочется защищать. И еще вы очень красивая. Вот.

Петрухин надолго замолчал. Ирина неожиданно смутилась. И разозлилась на себя – нашлась институтка, шуток не понимает.

– За это надо выпить! – провозгласил Шустрый, желая разрядить обстановку и продолжить банкет.

– Нет-нет! – запротестовала Евстолия как ответственная за порядок. – У нас еще романс и танцы! А потом уже тост. Ирочка, включай музыку!

Ирина нашла более-менее подходящий диск, включила.

– Джо Дассен, – скривился Шустрый. – Дискотека восьмидесятых! Давайте я вам завтра таких дисков принесу!

Ирина, не обращая на него внимания, соображала, стоит ли ей пойти на поводу у своей трусости и пригласить Льва Николаевича или все же решиться и остановить выбор на Петрухине. Догадавшись о причине ее колебаний, Евстолия пошла на опережение: взялась кончиками пальцев за юбку и изобразила перед Профессором некое подобие реверанса. Он смущенно кивнул, тогда Евстолия взяла его за левую руку, а правую пристроила туда, где заканчивалась шнуровка корсажа и начиналась юбка. Что ж, выбор сделан, кивнула себе Ирина и решительно шагнула к Петрухину.

У него оказалась твердая и широкая ладонь с бугорками мозолей (откуда, интересно знать?), и за спину он обнял ее крепко и надежно. От кителя, в который Ирина уткнулась носом где-то в районе верхней пуговицы, непривычно пахло сигаретным дымом и бензином (странно, а курить он почему-то не выходил ни разу за вечер). Выше она решила не смотреть, прижавшись к кителю виском, и исподтишка стала наблюдать за остальными. Шустрый осторожно, как хрустальную статуэтку, обнимал Маргариту, а та смотрела на него снисходительно, но в целом благосклонно. Евстолия умело руководила Профессором, и они довольно слаженно исполняли смутно знакомый Ирине по старым фильмам танец. Ирина никаких танцев не знала, в их студенческие времена танцевать означало скакать и махать руками под быструю музыку и качаться, переступая ногами и обнявшись – под медленную. А после она никогда и не танцевала – по ресторанам они с мужем не ходили, в отпуске, на отдыхе, рано ложились спать, чтоб не пропустить самый полезный утренний загар, а когда приглашали гостей, вели умные разговоры о работе, и о танцах никто не заикался. Ирина же с детства любила танцевать, но это как-то прошло мимо нее. Наверное, поэтому она Юльку отдала в самый лучший в городе танцевальный и водила туда несколько лет три раза в неделю. Юлька танцевала отлично, а она, Ирина, так и не научилась. Ну и ладно, зато не надо думать о фигурах. И она просто качалась в объятиях Петрухина, закрыв глаза и предоставив ему ориентироваться в пространстве. И во времени, потому что музыка, которая должна была бы играть вечно, кончилась слишком быстро.

– Давайте еще! – предложил Шустрый. – Джо Дассен тоже ничего, потянет.

– Давайте по порядку! – настаивала на своем Евстолия. – Теперь я буду петь романс.

– Блин… – искренне огорчился Шустрый, и, как ни странно, Ирина была с ним полностью солидарна. Что ей, жалко, если они еще потанцуют? Раскомандовалась тут! Вот и Петрухин медлит, как будто не хочет ее отпускать от себя. Но вредная Евстолия обнаружила недюжинную техническую смекалку, выдернув шнур магнитолы из розетки.

– Надо, как договорились, – отчеканила Евстолия. – Правда, Лев Николаевич? Вы же еще не слышали, как я пою. А у меня дома есть гитара. Случайно никто не умеет играть на гитаре?

Она смотрела на мужчин кокетливо и снисходительно, не ожидая от них ничего путного, но вдруг оказалось, что умеет Петрухин, на которого все воззрились с изумлением.