Читать книгу "Изгоняющий демонов - Виталий Дмитриевич Гладкий"

из богатых семей. Эрибу знал, что будут искать простолюдина, а в таком виде его не узнает и родная мать.

На рыночной площади внимание Эрибу привлекли манипуляции жреца над больным. Юноша уже знал, зачем по уличным обочинам сидят несчастные, и относился к этому обычаю неодобрительно. Разве могут советы случайных людей заменить лечение специалиста, пусть даже не лекаря, а опытного знахаря? Шаррукин в Земле Ашшур построил большие сараи, куда свозили больных и увечных (в основном бывших солдат) со всей округи, где ими занимались профессиональные врачеватели, притом на первых порах совершенно бесплатно. Правда, в таких заведениях лекарями большей частью выступали практиканты, учащиеся медицинской школы при храме Ашшура.

Платить нужно было лишь за серьезные заболевания, поддающиеся длительному лечению. Особенно много денег требовала процедура изгнания демона, пожирающего больного изнутри, и в этом вопросе лекари, большей частью жрецы-маги, были непреклонны. Или плати, или отправляйся к Нергалу.

Эрибу сразу почуял огромный выплеск энергии, которую жрец-маг направлял в голову больного. Это было столь завораживающе, что юноша поневоле остановился, чтобы понаблюдать за действиями врачевателя. Он знал этот способ облегчения страданий, но пользовался им редко и не очень уверенно. Слишком много энергии отнимали такие действия.

Зато Ушпия, его учитель, в этом деле был непревзойденным. Как объяснял субареец, свою силу он черпал из бездонных закромов бога грома Тешшубу. Эрибу доводилось наблюдать, как во время грозы Ушпия садился на возвышенности, скрестив ноги и подняв руки ладонями кверху, и спустя какое-то время между струйками дождя начали появляться крохотные светлячки молний. Субареец начинал светиться, а извивающие змейки молний впивались в его тело и бесследно исчезали, проникая внутрь тела.

После такой процедуры Ушпия сутки отлеживался, с виду посиневший и почти бездыханный, как мертвец, зато потом бегал, словно молодой, и его фокусы, которыми он частенько удивлял ученика, приводили в изумление. Однажды Эрибу по мальчишеской глупости попытался повторить трюк Ушпии с поглощением энергии бога Тешшубу, и едва не погиб.

Огромная молния ударила совсем рядом, в невысокое деревце, и Эрибу остался в живых только чудом. Его оглушило и ослепило, и какое-то время ему казалось, что он летит в огромную черную пасть Нергала. Не будь Ушпии, который оказался неподалеку, преисподняя сожрала бы мальчика. Впервые за все время их знакомства субареец был вне себя от ярости. Он затворился в своей пещере и долго не откликался на жалобный зов Эрибу, который скулил, как побитый щенок. А когда вышел на свет ясный, то потребовал от ученика принести клятву, что тот никогда не будет обращаться к чужим богам. И тем более — пытаться договориться с Тешшубу.

«Тебе вполне достаточно того, чем наградил тебя Мардук! Разве ты не знаешь, что боги часто соперничают друг с другом? Для Тешшубу ты можешь быть или никем, или врагом. Скорее всего, пока первое. Иначе он просто убил бы тебя. Так что берегись его разящего оружия, и во время грозы старайся не оставаться на открытом месте. Тешшубу уже заприметил тебя и в следующий раз может сменить милость на гнев».

Эрибу не очень поверил словам субарейца. Но когда однажды предгрозовым вечером он возвращался с охоты домой, то испытал настоящий ужас, хотя до этого мало чего боялся. Неожиданно начало сильно громыхать, и хотя ливень еще не начался, быстро темнеющее небо раскроили зигзаги божественных огненных стрел Тешшубу. Молнии били совсем рядом. Эрибу казалось, что он сходит с ума. Стоял страшный грохот, белые с голубизной огненные столбы вырастали на пути подростка, как деревья, и, казалось, не было спасения от верной смерти.

Как он очутился в неглубокой ложбинке, Эрибу не помнил. Он старался слиться с землей, а молнии били совсем рядом. Но вот пошел сильный дождь и ложбинка начала быстро заполняться водой. Неизвестно почему, но Эрибу держался в углублении до последнего, не рискуя выбраться на бугорок. Может, потому, как уже знал, что молнии большей частью бьют по возвышенностям, и не хотел рисковать. Эрибу едва не захлебнулся в водяном потоке, но гроза как-то очень быстро закончилась, и он наконец смог отправиться дальше.

С той поры Эрибу постоянно вспоминал во время грозы совет Ушпии и старался куда-нибудь спрятаться, если была такая возможность, что в армии случалось нечасто. Оставалось надеяться на милость Ашшура и на свою удачу. В особенности скверно приходилось во время похода в горах. Там грозы бушевали во всей своей красе довольно часто, и раб-эширте Эрибу приходилось держаться изо всех сил, чтобы не показать во время буйства стихии страх (даже ужас) перед воинами своего подразделения…

Но вот жрец-маг что-то посоветовал больному, который явно почувствовал облегчение, и обернулся. Они встретились взглядами, и Эрибу показалось, что его ударили деревянным молотом по голове. Была в армии такая казнь для мародеров и воров — чтобы не пачкать светлое оружие черной кровью негодяев.

Для этого мародер копал узкую яму в три четверти человеческого роста, куда его и запихивали, и палач, чаще всего наемник из какого-нибудь племени, подвластного Шаррукину, с размаху глушил осужденного молотом, как большую рыбину. В этой яме нарушителя закона и прикапывали, иногда живым, — удар не всегда оказывался смертельным, только лишал сознания на некоторое время, в особенности, если в качестве палача выступал какой-нибудь новобранец-неумеха.

Схватка взглядами, казалось, длилась вечность. Черные глазищи жреца вонзались в Эрибу, как два кинжала, и ментальный щит, который юноша поставил перед собой, вскоре стал напоминать решето. Магическая сила жреца была неимоверной. Возможно, Эрибу и выстоял бы перед столь страшным натиском, но он не был готов к неожиданному сражению.

Чувствуя, что слабеет, юноша сунул руку под одежды, где находился кинжал с лезвием, смазанным сильным ядом. Эрибу был мастером схваток на ножах и, владея таким оружием, мог расправиться с десятком врагов. Это движение далось ему с трудом; маг буквально вязал его, как жертвенного бычка возле алтаря. Но в душе Эрибу уже загорелась ярость, и он постепенно наливался энергией, которую у него щедро отбирал вавилонский жрец. Все-таки юность брала свое. А жрец-маг был уже далеко немолод.