Читать книгу "Гремучий Коктейль 3 - Харитон Мамбурин"

—Слышали, хозяин, как не слышать. Сделаем. Боязно, конечно…

—Я вам, дуракам, уже говорил — никто по ваши души не придёт! По мою придут, но как придут, так и уйдут. Сделали дело, заховались на Вызилимке, через неделю я человека прислал — всё! Ясно?!

—Да, хозяин…

—Ну так и валите засидку делать! Доехать он не должен! Слышали? Шкуры спущу, если доедет! Обратно на поля пойдете!

Хавн — оружие страшное, в который раз за эти сутки убеждаюсь. Тяжелое вытянутое лезвие, наточенное до бритвенной остроты, вообще не было предназначено для какого-либо фехтования, несмотря на все успехи венецианцев по этому поводу. Нет, это инструмент забоя, казни, одного смертельного удара. Например такого, каким я сейчас рассекаю шейные позвонки вышедшему из кабинета Кровина человеку. Я бью острием, но ширина лезвия достаточна, чтобы практически отсечь голову этому бандиту. Второму достается просто моя ладонь на затылок, выпускающая смертельный разряд электричества.

—Вы чего тут устроили…— на грохот упавших тел из кабинета выглядывает хозяин, тут же получающий от меня жестокий пинок в живот, уносящий человека назад.

Поднимаю небольшой рюкзак, дожидавшийся своего часа на полу и приглашаю себя внутрь, попутно радуясь, что местный «большой босс» устроил себе отдельный дом с отдельным входом, чтобы вести дела, не впутывая домашних, проживающих в большом поместье по центру участка. Это очень кстати, потому что мне его домашние нужны живыми и здоровыми.

—Ну, здравствуй, Илья Герасимович Кровин, здравствуй,— неторопливо говорю я лежащему и держащемуся за живот бандюге,— А хорошо тут у тебя, почти по-княжески. Только кое-чего не хватает…

Сам Кровин, крепкий седеющий мужчина лет пятидесяти, поплывший в талии, но еще вполне в теле, пытается сопротивляться, но безуспешно — слегка ошеломив его пинком в ухо, я переворачиваю тело местного дона, проверяя, нет ли у него чего за поясом, а затем, после еще одного пинка под ребра, назад. Убедившись, что человек совершенно безоружен, оставляю его в покое. Нужно запереть двери, благо, что ключ торчит со внутренней стороны замка, воткнуть в хороший такой стол хавн, а затем, для заключения натюрморта, вынуть из кобуры один револьвер, взяв его в левую руку. Последнее нужно, чтобы в голову к приходящему в себя человеку не забрались какие-нибудь плохие мысли. Всё должно пройти четко по плану.

—Ты… кто… такой…?— приходит в себя «хозяин» княжества.

—Князь я местный,— улыбаюсь я нехорошо Кровину, присев задом на столешницу его стола,— Дайхардом Кейном кличут. Ты на меня, скотина, пять минут назад засаду организовывал. Семье моей угрожал…

—Сопляк…— шипит до сих пор находящийся в иллюзиях собственной значимости человек,— Да я тебя…

—Дядя, ты дурак?— наклоняю я голову к плечу,— Я только что двух твоих людей кончил. Мы тут одни. Или тебя тряхануть, чтобы соображать начал?

Пускаю меж пальцами короткие разряды электричества, достаточно мощные, чтобы в глазах слегка избитого деревенского пахана вспыхнуло понимание. И осторожность.

—Лучше б спросил, как там твоя семья поживает,— окончательно настраиваю я человека на нужный мне диапазон эмоций. Ну, то есть он хрипит, вращает глазами, снует ногами, пытаясь встать и… что-то сделать?

—Еленка, Прошка…— шепчет король самогона, таращась на меня,— Ты…

—…и Витька, и Матрёнка, и Светочка,— благодушно киваю, наводя на пахана револьвер,— Все живы и здоровы. Привет тебе не передают, я с ними так-то не знаком, не общался, просто в окошко видел, как завтракают. Рано они у тебя встают. Так что дыши, Илья Герасимович, дыши. Подышал? Хорошо. Теперь давай к делу перейдем. Для начала, вот тебе простой вопросик, ты Коновалова Петра помнишь?

—Ч-что?— мужчина теряется от такой перемены темы,— Петьку? Н-ну…

—Да, того самого, который тебе шестьсот рублей еще три года должен был выплачивать,— я снова неприятно улыбаюсь,— Твои люди его жене ноги сломали, позавчера, чтобы он мастерскую за гроши продал. Так вот, Илья Герасимович, у Пети этого большой на тебя зуб. Прямо, как и у меня. Понимаешь? Хорошо. Теперь вот, дотянись-ка до этого рюкзачка, да открой его.

—Да погоди…— Кровин пытается собраться с мыслями.

—Бегом, падла!— рявкаю я, соскакивая со столешницы и делая бешеное лицо,— Яйца отстрелю, мразь! Князю перечить?! Тыкать мне вздумал, шваль?!!

Всё можно было бы сделать намного проще, но мне Кровин нужен неповреждённым, как и его семья. Это самая важная часть плана, поэтому, вместо хладнокровной травматической ампутации левой, к примеру, руки, я строю перед пациентом внезапно сорвавшегося с катушек сопляка. Крайне удачно, потому что наконец-то понявший, что дело совсем табак Кровин, хватается за рюкзак, как за мамкину сиську. И, через несколько секунд, с криком отбрасывает от себя эту вещь.

В нём уши.

—Знаешь, что хорошего в ушах, Илья Герасимович?— вновь сменив тон на задушевный, продолжаю я,— Они легкие. А еще всегда можно отличить правое от левого, так что два уха нести не приходится, одного хватает. Так вот, любезный, в мешочке этом ровно сорок семь штук. Понимаешь, к чему это? Вижу, понимаешь, но уточню — еще два вон, в коридоре валяются, сможешь сам отрезать, если захочешь, а одноногого, который у тебя главный вход охраняет, я оставил в живых. У тебя нет людей, Кровин. Ни одного.

Это было удивительно несложно. Заимка с землянками у лесного озера, комфортными, почти роскошными. Там-то на близлежащих полянах и растили дурман-траву разбойники Кровина. Его гвардия. Даже пасеки разбили, домовитыми оказались. Особо не прятались, на полсотни лошадей корма надо много, так что возили его им туда ежедневно, мне избитый Петр всё показал. А дальше дело было скучным и кровавым — даймон своей силой приглушила исходящие от меня звуки, как делала это уже неоднократно, так что мне оставалось лишь лезвием хавна поддевать засовы, гробить бандитов, да пилить им уши. Хотя, каких бандитов? Да, это были парни Кровина, готовые в любой момент вскочить в седло, метнуться в любую деревню княжества, избить, изнасиловать, поджечь, запугать, но убить? Очень сомневаюсь. Может и «пропал без вести» кто из недоброжелателей Кровина за все эти годы, но прямо называть покойников бандитами язык не повернется. Так, местный ЧОП. Мне лично не нужный.

Тем временем самогонный барон пришёл в себя от страшного зрелища и постепенно начал осознавать, в какое дерьмо попал. А и я рад помочь.

—Так вот, Илья свет Герасимович, на чем мы остановились? Да, точно. Людей у тебя нет. Ни послать куда, ни семью защитить. Один ты теперь. А знаешь, какая еще неприятность над твоей грешной головой висит? Петр. У него большая обида к тебе, а еще есть лошадь. Я ему купил, у Тарасова. Хорошую, девяносто рублей отдал. Она мигом его домчит до Фетихова, Шедулиной, Кропатова, лазаревских… ну ты меня понял, Илья Герасимович? Новости, о том, что у тебя люди кончились, разойдутся быстро и широко. Но ты можешь сделать так, чтобы они разошлись попозже. На сутки, к примеру. Больше мы тебе с Петром не дадим, даже с вирой.