Читать книгу "Каждый способен на убийство. Теория убийств, которая стала классикой - Дэвид М. Басс"

когда я услышала твои слова: «Не звони и не пиши»… Ты мой лучший друг и единственный любовник, но ты гонишь меня, предлагаешь найти кого-то другого. Ты, должно быть, шутишь…»

Прохладным вечером 19 мая 1983 года, менее чем через месяц после письма, Дайэн усадила троих детей в машину и сказала, что они едут кататься. На заднем сиденье были: Кристи Даунс (8 лет), Шерил Даунс (7 лет) и Дэнни Даунс (3 года).

Около 21:45 Дайэн остановила машину, достала пистолет и застрелила всех троих. Затем выстрелила себе в левое запястье и медленно поехала в больницу. Врачам Дайэн рассказала, что на темной проселочной дороге на них напал белый мужчина с густыми волосами. Когда она отказалась отдать ключи от машины, он убил ее детей, а затем выстрелил в нее.

Полицейские сразу заподозрили неладное. Разве преступник не ликвидировал бы сначала самого опасного человека в машине – взрослого, а не трех беспомощных детей? И почему Дайэн отделалась всего лишь раной на запястье?

Погибла только Кристи, самая старшая. Трехлетний Дэнни выжил, хотя и остается в инвалидном кресле по сей день. Семилетняя Шерил быстро восстановилась и дала захватывающие показания во время суда. Когда ее спросили, видела ли она в тот вечер посторонних, девочка ответила: «Нет». Когда спросили, кто в нее стрелял, она сказала: «Моя мама».

Почему родители убивают своих детей

Детоубийство – один из самых непостижимых и ужасающих видов убийства. Казалось бы, лишение жизни собственного ребенка противоречит всему, что мы знаем о человеческой природе. На первый взгляд подобные преступления идут вразрез с эволюционной теорией убийства. В конце концов дети – это носители наших генов. Если отец может обнаружить, что ребенок на самом деле не его, то матери всегда знают, что их дети – их истинное потомство. Кроме того, связь между матерью и ребенком настолько сильна, что даже матери серийных убийц, несмотря на неопровержимые доказательства вины, поддерживают сыновей до самой смерти, упрямо отказываясь верить в страшные преступления, которые те совершили.

Возможно, убийства детей – следствие патологии, какой-то разновидности безумия, вызывающей сбой в родительской психологии? Или есть другое, более глубинное объяснение поведению, не предполагающее умопомешательства?

Прежде всего, люди производят на свет очень мало детей по сравнению с большинством других видов. Мы кормим их, обучаем навыкам, бережем от опасностей и социализируем, чтобы они стали активными членами общества. Обычно на это уходят годы, а то и десятилетия. По иронии судьбы именно потому, что наши инвестиции в детей так велики, приходится быть чрезвычайно разборчивыми в отношении тех немногих, на кого мы тратим наши ограниченные ресурсы. Эволюция не только благоволила родителям, перестававшим вкладывать в ребенка, чьи шансы на выживание были невелики, но и содействовала адаптациям, мотивирующим убивать тех, кто препятствовал будущему репродуктивному успеху.

Если детоубийство объясняется эволюционными причинами, тогда такие преступления должны совершать представители разных культур при весьма предсказуемых обстоятельствах. Так и есть. Инфантицид[218] встречается во всех культурах, по которым имеются достоверные данные[219]. Во всех, от племени кунг сан (Ботсвана, Африка) до современного Китая, некоторые родители умышленно лишают жизни собственную плоть и кровь. Более того, инфантицид – один из немногих видов убийств, которые женщины совершают чаще мужчин. Например, согласно результатам канадского исследования, из 141 младенца, погибшего от рук генетических родителей, 62 % – от биологической матери[220].

Ниже приведено описание практики детоубийства, распространенной у айорео – коренного народа, проживающего в Боливии и Парагвае.

Мы прожили среди айорео 6 месяцев, прежде чем начали опрашивать женщин… Как и все матери, они страдают, когда их малыши болеют, и сияют от радости, когда им говорят, что их дети прелестные.

Некоторые стали нашими друзьями. Вскоре после того, как мы переехали в ее деревню, Эхо преподнесла нам в подарок цыпленка. Она часто навещала нас, не раз сетовала, что у нас нет детей, и говорила, что, когда появятся, они обязательно будут красивыми. Когда мы впервые услышали о детоубийствах, совершенных Эхо, то отнеслись к этим слухам с недоверием… Трудно поверить, что женщина, которую мы знали как очаровательную подругу, преданную жену и любящую мать, может сделать то, что наша культура считает отвратительным[221].

Существует по крайней мере три ключевых обстоятельства, при которых эволюционное давление способно благоприятствовать убийству детей[222]. Первое: у ребенка серьезный врожденный дефект, болезнь или уродство. В нашем родовом прошлом подобный ребенок едва ли смог бы выжить, независимо от того, какие усилия прилагали родители. Убийство позволяло инвестировать в рождение другого – здорового. Данный теоретический прогноз подтверждают факты: физическое уродство действительно является универсальным предиктором инфантицида. Согласно кросс-культурным данным, родители, в основном матери, убивают младенцев из-за видимых уродств чаще, чем по любым другим причинам[223]. Антропологи, изучавшие айорео, пишут: «Женщины осматривают новорожденного на предмет физических дефектов. Если младенец нежелателен, его сталкивают палкой в яму и хоронят. Руками к такому ребенку не прикасаются»[224].

Второе обстоятельство, побуждающее родителей лишать жизни младенцев, – наличие других детей. В этом случае инвестирование в нового ребенка ощутимо ограничит ресурсы, доступные для существующих сыновей и дочерей. Опять же, мы находим множество кросс-культурных данных, подтверждающих этот прогноз. Как заметили антропологи, изучавшие австралийское племя арунта, «туземцы без колебаний убивают ребенка – обычно сразу после рождения – если старший до сих пор нуждается в молоке матери»[225]. Те же безжалостные силы, по всей видимости, побуждают женщину, у которой родились близнецы, убивать одного из них[226]. Подобная практика распространена во многих традиционных культурах.

В книге «Kinship and Marriage in Early Arabia» (букв. «Родство и брак в Ранней Аравии»), изданной в 1903 году, Уильям Смит так пишет о дилемме выживания, с которой, несомненно, сталкивались предки: «Давление голода играло гораздо более важную роль в происхождении практики инфантицида, чем семейная гордость… Аравийские кочевники страдают от голода большую часть года. Достаточно пищи есть только у богатых и влиятельных… Для бедняков дочь была обузой, а потому инфантицид был так же естественен для них, как и для других дикарей в тяжелой борьбе за жизнь»[227].

Эволюционный антрополог Наполеон Шаньон, изучавший яномамо несколько десятилетий, описал аналогичный случай: «Когда я только начал исследования, Бахими была беременна, но уничтожила ребенка, когда тот родился – в данном случае мальчика. Со слезами на глазах она сказала, что у нее не было выбора. Новорожденный стал бы соперничать с Аривари, ее младшим сыном, которого она до сих пор кормила грудью. Вместо того чтобы подвергнуть