Читать книгу "Собственность Саида - Ольга Дашкова"

сказал стрелять по банкам.

Мне это не особо понравилось, лишь спустя годы я понял почему: оружие лишь мешало, куда легче было просто нанести удар кулаком или свернуть одним движением шею. Не нужны были подручные средства, я должен был сам внушать страх, а не железо в руках.

А вот Ахмету понравилось, оружие давало власть, превосходство, оно подчиняло и заставляло любого следовать твоей воле. Но в этом случае боялись не тебя, а ствола.

«Дворники» монотонно расчищают стекло от снега, прошло уже тридцать минут, Ахмет должен быть уже на месте. Взял телефон, набрал Юсуфа.

–Как дела?

–Тихо, на всякий случай включили прожекторы.

–Как она?

Старик молчит, слышу лишь его дыхание, а у самого моментально подскакивает адреналин. Я все время боюсь, что с ней что-то случится, когда меня не будет рядом, она влезет куда-нибудь, сбежит, скажет лишнего.

Но никто, ни одна тварь не смеет сделать ей больно. Даже я, но еще нужно как-то замолить перед ней ошибки прошлого, с этим я разберусь.

–Что не так? Говори.

–Ерунда, потом. Она переживает.

Эта фраза вызвала улыбку. Моя девочка переживает, да, чувствую это, помню, как смотрела, не хотела, чтобы уходил. Как же это подкупает, один ее взгляд, пара слов – и ты уже не принадлежишь сам себе, а мир крутится вокруг маленькой брюнетки с глазами цвета серого неба.

–И я волнуюсь, Саид, не делай глупостей, о которых можешь пожалеть. Я прошу тебя, ради Аллаха, ради своего будущего.

–Все будет хорошо.

Отключаюсь, именно в это время темноту режет свет фар приехавших автомобилей. Нас теперь поровну, хотя я не знаю, сколько у Ахмета людей, наверняка среди них есть и моя бывшая продажная охрана, которую я не всю перерезал.

Сжимаю руль, скалюсь, провожу кончиком языка по зубам. Зверь, что все эти годы жил во мне и которого так легко смогла приручить Дарина, возвращается. Я точно знаю, что сделаю со своим братом, и меня никто не остановит. Пути назад нет, все слова бессмысленны. Мир власти признает только силу.

На всякий случай заправляю пистолет за пояс брюк на спине, поправляю бронежилет, будь он неладен, в нем ужасно неудобно. Моя охрана стучит в окно, открыв дверь, выхожу, сильный ветер, морозный воздух, снежинки тают на лице.

Охрана делает все правильно, прикрывая от случайной пули. Впереди движение, все как в дрянном боевике – сцена сходки двух преступных группировок. Как же я от этого устал, мне скоро исполнится сорок, а я живу в вечной ненависти и жажде наживы и власти. Все думаю, успею пожить, все впереди, а там – только чернота, смерть от рук киллера и где-то по миру раскиданные внебрачные дети.

Странно, что подумал о детях. Посмотрел на часы, Гектор должен быть где-то поблизости. Достал из кармана сигарету, прикурил, сделал глубокую затяжку, а все-таки нервы шалят.

–Брат! Зачем позвал, да еще в такое ужасное место?

Ахмет кричит, ветер доносит до меня его голос.

–Если что, стрелять на поражение, но Ахмет мой.

–Понял.

Охранник незаметно кивнул, чуть отошел, я вышел вперед, фары светили в сторону, было видно, что мне идут навстречу. Сейчас он не станет меня убивать, Ахмет должен насладиться властью и своим превосходством. Надо дать ему шанс высказаться.

–Как я вижу, мой старший братик в здравии.

–Я не спешу к Аллаху, да и Он меня не ждет. Или, может быть, твои наемники бездарные дилетанты.

Мы стояли друг напротив друга, нас с братом разделяло два шага. Ахмет в рубашке и пиджаке, взгляд уверенный, на лице ухмылка. Разглядываю его, делаю последнюю затяжку, глубоко вдыхая, бросаю окурок под ноги. Ахмет под кайфом, наверное, закинулся недавно, глаза совсем черные.

–Как отец?

–А нет отца, представляешь, был Тамир Джалал – и нет, шлюхи его будут слезы лить.

В груди нехорошо так кольнуло. Отца жалко, не мне судить, каким он был человеком, мама его любила, говорила, он хороший. Но Ахмет – это его воспитание, его сын, и именно от его рук Тамир умер.

–Не жалко было его убивать?

Ахмет смеется, делает несколько движений, выдавая себя, свою нервозность. А когда в его руке появляется оружие, прекращает смеяться и смотрит уже с ненавистью и презрением.

–Ненавижу вас, с самого детства ненавижу, отца, тебя, даже Эмира, этого избалованного сосунка, который в последнее время стал совать нос не в свои дела. Только и слышу всю жизнь: «Саид, Саид, слушайся Саида, делай, как Саид». А я был готов убить тебя еще в детстве, когда отец привел тебя в наш дом.

–Так твой план – всех убить и встать во главе империи?

–Потому что она по праву принадлежит мне! Слышишь?! Только мне! Я один законный наследник Джалала, моя мать была его женой, он, отец, это скрывал. Как же я счастлив, что ты многого не знаешь, но я с тобой поделюсь, братишка, перед смертью, ведь мертвецы не болтливы. Наша империя скоро станет больше, я буду контролировать все каналы поставок и сбыта, вся власть будет в одних руках.

–Лейла?

–О да, ты догадливый, но на том свете тебе это не пригодится.

–Возьмешь ее второй женой?

–Я разберусь, какой. А твою русскую шлюху поселю в бордель, посажу на самый дрянной наркотик, и ее бесплатно будут трахать все кому не лень.

Не стоило ему говорить о Дарине.

Сделал шаг вперед, сжал кулаки.

–Еще одно движение – и ты труп. – Ахмет направляет на меня дуло пистолета, сейчас он собран, ветер развевает полы пиджака, колкие снежинки режут кожу.

–Если бы ты хотел убить меня, нужно было это делать сразу.

–Что мешает сделать это сейчас?

–Время – ты упустил его. Но я хочу сказать: когда ты сдохнешь, я отрежу твои яйца с отростком и скормлю их бродячим собакам за то, что ты посмел плохо думать о моей женщине.

–Что такое ты говоришь?! Доган!

Ахмет не понимает, о чем я, но вот на его груди появляется дрожащий огонек, а потом на том месте начинает растекаться кровь. Гектор – как знал, когда сделать выстрел.

Охрана Ахмета не сразу поняла, что случилось, моя успела среагировать быстрее, началась суета, перестрелка, крики. А я сделал то, что хотел сделать давно: схватил за руку моего бывшего охранника, выбил оружие, сделал захват шеи, перекрывая кислород.

–Ты ведь понимаешь, что сдохнешь сейчас? Понимаешь, да? А знаешь почему? Потому что предал, посмел дотронуться до моей женщины, и никто не будет оплакивать тебя, просто сожрут