Читать книгу "Эдуард Стрельцов - Владимир Игоревич Галедин"

придуманными героями. Иногда, между прочим, возникало и ответное чувство. А Люба Бескова даже вышла (лет, правда, через десять) замуж за Володю Федотова. Хотя подобное, безусловно, редкость.

В общем, популярность футболистов была вполне объяснима и огибала любые выстроенные иерархические преграды. Стрельцов же был, ко всему вышеперечисленному, просто красивым мужчиной. Что-то северное, «шведское» проглядывало в его внешности. Символично даже, что международная слава русского футболиста началась в Стокгольме. И вроде ведь обычный круглолицый курносый парень — а есть некий шарм. А играет-то как! А забивает сколько!

Потому не одно Светино сердце было разбито. Разница только в том, что у Светы мама находилась в руководстве государством. Хотя мать — всегда мать. Об этом Эдуард, как, по совести, и многие мужчины, не задумался. И знакомиться с дочкой Фурцевой резко отказался. Ещё сказал (по одной версии, сразу Екатерине Алексеевне, по другой — потом): «Я свою Алку ни на кого не променяю». Имелась в виду Алла Деменко, с которой они поженились, как помнит читатель, в конце мая: 21-го расписались, а 25-го была свадьба. Похвальна, безусловно, верность невесте. Однако, заметьте, никто и не требовал никого ни на кого «менять»! Просили только познакомиться. К тому же Светлане (она 1942 года рождения) не исполнилось и пятнадцати. Даже если и предположить невозможное: будто Фурцева строила какие-то планы на Стрельцова (ведь для первого секретаря он как раз и был всего лишь футболистом), то до их осуществления годы оставались. Да и почему не познакомиться, не дать автограф? То-то девочка потом бы радовалась, подружкам хвасталась. Это же не у Пугачёва руку целовать, никакая присяга не нарушалась. И Фурцева, не исключено, стала бы персональной поклонницей футболиста. Причём Эдуард всегда деликатно, мягко относился к болельщикам и футбольным любителям. Многие считали даже, что слишком мягко и деликатно. А тут вдруг сорвался в самый неподходящий момент. Что делать, в качестве объяснения вспоминается расхожая фраза: «вино ударило в голову». И вместо возможного союзника приобрёл реального врага.

Вместе с тем: никаких документов, связанных с участием Е. А. Фурцевой в имевшей место беспрецедентной травле Стрельцова, или не опубликовано, или, что скорее всего, не существует. В конце концов, «телефонное право» никто не отменял. И правители 60 лет назад не уступали интеллектом нынешним. Поэтому стопроцентно утверждать, что именно оскорблённая в лучших чувствах мать стояла за творившимися пакостями в отношении Эдуарда, нельзя. А, допустим, мнение, высказанное Б. Г. Татушиным в телефонном разговоре с А. Т. Вартаняном: «Стрельцова посадила Екатерина Третья, и все об этом знают» — к делу, что называется, не подошьёшь.

Однако нельзя не согласиться и с Акселем Татевосовичем: с сезона 1957 года торпедовский нападающий оказывается «в зоне особого внимания». При этом внимания пристрастного, исключительно субъективного. Когда каждое нарушение, если оно и было, рассматривалось «под микроскопом», когда любой игровой эпизод раздувается до скандала, когда виновата всегда одна сторона, точнее, один футболист с известной всем фамилией. Нужна ли в таком случае письменная директива? Отвечу так: и устной не надо. Достаточно многозначительно сообщить: «Есть мнение». И посмотреть вверх, в потолок. Подчинённые поймут. У всех же семьи.

Поэтому и старалась пишущая братия, осознав важность поручения, которого официально не было. Ко всему прочему, не надо забывать: Стрельцов как личность раздражал немалую часть работников пера. Он не дерзил, не хамил, не оскорблял журналистов. Но успел надоесть за три лишним года отдельным гражданам. Помните Н. Пшенина? А ведь история случилась до знакомства Эдуарда Анатольевича с Екатериной Алексеевной.

А. Т. Вартанян в книге «Насильник или жертва?» указывает точную дату начала антистрельцовской кампании: 12 апреля 1957 года. В тот день «Советский спорт» опубликовал отчёт об игре с упомянутым ранее минским «Спартаком». Тот матч мы уже разобрали: мне думается, фигуры Артёмова, Иванова и, прежде всего, Стрельцова высветились достаточно для рассмотрения общественности. Но сейчас пришла пора анализировать отчёты и письма.

Начнём с публикации в «Советском спорте»: «Гол, забитый Стрельцовым, решил исход встречи. Но можно ли назвать центрального нападающего торпедовцев, неоднократного участника сборной СССР, героем матча? Нет! Через 20 минут заслуженный мастер спорта Эдуард Стрельцов позволил себе безобразный поступок — ударил спартаковца Артёмова, нанеся ему серьёзную травму. Хулиган был удалён с поля. И этот возмутительный поступок испортил впечатление от матча».

То есть основная часть заметки посвящена не игре, а тому, какой плохой Стрельцов. Который, не скроешь, гол и забил. Сделал, получается, то, зачем выходил на газон. При этом читатель остаётся в неведении: коли он открыл счёт, то с чего бы вдруг травмировал беззащитного Артёмова? На радостях, что ли? Прессу у нас в стране всегда читали не просто тщательно, а между строк. Материал от 12 апреля вдумчивого болельщика никак не мог удовлетворить. А. Т. Вартанян убедительно увязал бездарный, прямо скажем, отчёт с намерением дисквалифицировать Стрельцова на три игры и, что страшнее, сразу же лишить его звания заслуженного мастера спорта. Для чего и взяли объяснительную записку у судьи, что делалось в крайних случаях. И собрание в команде провели (о нём уже шла речь) на следующий день. Далее пошли письма. 18 апреля в «Советском спорте» публикуются два отзыва под рубрикой «Мнение болельщика».

И здесь вынужден не согласиться с уважаемым А. Т. Вартаняном. Слабая статейка о матче появилась 12-го числа, а отклик Г. Лунькова, начальника бюро кадров железнодорожного цеха автозавода имени И. А. Лихачёва, перепечатанный к тому же из зиловской многотиражки «Московский автозаводец», — почти через неделю. Немалый срок. И считать такое «творчество» заказом, по-моему, нельзя. Судите сами. «Поступок Стрельцова можно объяснить слабостью дисциплины среди игроков, — возмущается кадровик, — отсутствием плодотворной воспитательной работы в команде, а также невыдержанностью, вредной самоуверенностью, потерей чувства ответственности самого Стрельцова. Заводскому совету общества “Торпедо” и его председателю тов. Кулагину есть над чем подумать. Мы ждём, что совет “Торпедо” наведёт порядок в команде мастеров футбола».

На мой взгляд, если бы новоявленный литератор отрабатывал порученное старшими товарищами, он создал бы нечто менее плоское и казённое. Ко всему прочему, нельзя недооценивать и сообщение в популярном «Советском спорте». Г. Луньков — советский, а уж потом торпедовский человек. Поэтому реакцию начальника бюро я бы посчитал искренней. Толку, правда, от этого никакого.

Что же до второго отзыва — некоего П. Хинджакадзе из Одессы, — то тут ситуация иная. Данный товарищ — не совсем любитель. Отклик-то выстроен достаточно грамотно. В «зачине» Стрельцов с Ивановым выделяются как заслуженные мастера спорта, после чего Валентин Козьмич не без гнусненькой сноровки отделяется от