Читать книгу "Непристойное предложение - Керстин Гир"

От этих мыслей и кружения вентилятора у меня тоже закружилась голова. Я закрыла глаза и прилегла на диван, свернувшись калачиком. Ой! Что-то неприятно кольнуло меня в ребра.

Это была розовая заколка для волос. Заколка Петры. Что делала на этом диване эта дурацкая заколка?

Внезапно голова моя протрезвела. Конечно, появлению этого предмета можно было найти тысячу самых убедительных объяснений, но в этот момент я осознала, что ни одно из этих объяснений не будет достоверным. И ни одно из них даже не стоило принимать во внимание.

Было только одно-единственное объяснение: не Эвелин причина изменившегося поведения Штефана и всего, что происходило е ним в последнее время. Это Петра. Маленький хорек.

Недаром Элизабет меня предупреждала.

С того времени как я больше здесь не жила, условия для Петры и Штефана сложились идеальные. После окончания рабочего дня они могли совершенно безо всякой опаски встречаться друг с другом. Например, в этом кабинете. На этом диване.

Эвелин, похоже, знала об этом. Старики тоже. Они имели возможность следить за Штефаном круглые сутки.

О мой Бог, не Петра была глупой гусыней, а я! И догадаться об этом можно было самое позднее после истории с солярием. И Петра с этими своими улыбочками, сюсюканьем и слащавыми прощаниями не делала особой тайны из того, что ей нравится Штефан.

Я только не могла поверить в то, что у Штефана оказался такой дурной вкус. Если бы он влюбился в Эвелин, я бы поняла его. Эвелин, в конце концов, была очаровательно красива и интеллигентна. Но Петра? Этот кривоногий, глупый хорек. Нет, такое падение вкусов у Штефана я в жизни не могла себе представить. Ведь у мужчины был свой собственный стиль!

Я принялась раздраженно бродить по кабинету. Столешница на рабочем столе Штефана не хранила на себе никаких отпечатков и была идеально отполирована. И пахла каким-то антибактериальным средством. Это могло свидетельствовать, что они занимались этим и на рабочем столе. Словно в какой-то горячке я принялась выдвигать ящики стола, не понимая, зачем это делаю и что пытаюсь там найти. Может быть, любовное послание: «Целую, твоя Петра», с отпечатком губной помады на листе.

Но ничего подобного я не обнаружила. Зато нашла упаковку с презервативами. С черными презервативами, если быть точной. Таких штуковин я еще никогда не видела. Те, которыми мы обычно пользовались, были нежно-розового цвета, как заколки Петры. Я нерешительно вертела в руках упаковку. Как долго все это продолжалось? Они оба имели тысячи возможностей встречаться здесь, пока Эвелин занималась ремонтом дома вместе с Кабульке, а бедный муж Петры нянчился с детишками. Поэтому Штефан так настаивал, чтобы старый диван переехал в его кабинет, а не к Эберхарду. Петра считала, что делать это на полу негигиенично, а стол находила слишком жестким для долгих любовных утех. А с диваном было и мягко, и уютно. И могли появиться лишь маленькие синяки.

Синяки! Ааааа! Синяк на груди Штефана был результатом укуса или ее ногтей.

Я открыла коробку с презервативами. Внутри, еще оставалось четыре штуки. Черные, они смотрели на меня из своих упаковок, словно повторяя знаменитое: «Ты выглядишь отвратительно!»

Я положила их в свою сумочку и, пытаясь найти помощь хоть где-нибудь, бросилась вон из кабинета. В торговом зале мой взгляд упал на холодильник, где все еще стояли ингредиенты коктейля молодости, придуманного стариками. Я плеснула немного жидкости из каждого сосуда в миксер, а из бутылки с водкой вылила все, что там оставалось. Затем включила миксер. Конечно, я забыла закрыть крышку, поэтому в следующее мгновение стена и пол покрылись кроваво-красными пятнами. Словно не замечая этого, я выплеснула остатки коктейля из миксера в один из бокалов и залпом выпила содержимое. Господи, до чего же противно.

Впрочем, через мгновение мне стало легче. Я почувствовала в себе силы идти куда-нибудь и немедленно позвонить Элизабет (о телефоне в кабинете речи не шло – один взгляд на ненавистный диван вызвал бы у меня приступ тошноты).

– Элизабет? Ты можешь меня забрать? – простонала я в трубку ближайшего телефона-автомата.

– Ты где? – спросила подруга.

– У себя в питомнике. У Штефана ничего нет с Эвелин. У него роман с Петрой!

– С этим хорьком?

– Именно, – всхлипнула я.

– Да, этого следовало опасаться! – воскликнула Элизабет. – Ханна! Штефан завел шашни с этой продавщицей из магазина Оливии!

– Боров, – услышала я голос Ханны. – Типичный боров!

– Я сейчас у тебя буду! – крикнула в трубку Элизабет.

Элизабет была очень нежна со мной. Она забрала меня к себе домой и за все время ни разу не позволила себе сказать что-то вроде: «Я же тебе говорила». Она просто утешала меня как могла.

– И такое случается, – говорила она. – Это жизнь. Посмотри на меня! Со мной такое случилось уже дважды.

– Я хочу умереть! – выла я. – Я такая дура!

– Это совершенно нормальная реакция, – сказала Ханна. – Все дело в том, что, как правило, мы переоцениваем способность мужчин оставаться нам верными.

– Это правда, – сказала Элизабет. – Женщине, которой достался такой мужчина, можно лишь позавидовать.

– Именно, – добавила Ханна. – Учить этому следует с младенчества!

Я тем временем немного поплакала.

Ханна приготовила мне джин с тоником, а Каспар и Маризибиль принесли и сунули мне в руки свои самые любимые игрушки. Спустя некоторое время я почувствовала себя словно под наркозом.

– Они дезинфицировали письменный стол, – сказала я. – А я никогда в жизни не занималась этим на письменном столе.

– В самом деле никогда? – в один голос воскликнули Ханна и Элизабет.

Я покачала головой.

– Я всегда думала, что мы со Штефаном должны для этого получше узнать друг друга, – всхлипывая, произнесла я.

От меня тем не менее не ускользнуло, что Ханна и Элизабет обменялись многозначительными взглядами. По всей видимости, Элизабет рассказала Хане историю про «линг-линг». Но мне было все равно, считают ли они меня «не от мира сего». Очень может быть, что я и в самом деле была «не от мира сего». До какого времени, интересно, я собиралась ждать, пока можно будет заняться сексом на письменном столе? До нашей со Штефаном серебряной свадьбы?

– Я могу сегодня переночевать здесь? – спросила я уже заплетающимся языком и уткнулась лицом в любимую плюшевую лису Каспара.

– Конечно, можешь, – сказала Ханна. – Мы же женщины и должны всегда поддерживать друг друга.

Но Элизабет резонно возразила:

– То, что ты отправишься домой, даже не обсуждается!

– Почему? – в слезах спросила я.

– Потому что уже половина шестого, и я отвезу тебя в город, – ответила Элизабет. – Штефан, может быть, и обманывает тебя с этим хорьком, но это еще не причина отказываться от миллиона.