Читать книгу "Мистические истории. Фантом озера - Джеймс Брандер Мэтьюз"

безветренная, дворик был погружен в непроглядный мрак. На той стороне Ффрайар повернул к Капелле. За оконными панелями теплился свет. Дверь была открыта, Ффрайар вошел.

В хорошо знакомом помещении у алтарной дверцы мерцала свеча. Рядом (освещенный сзади, отчего лицо тонуло в тени) стоял звонарь в черном одеянии, который молча и сосредоточенно занимался своим печальным делом. Любопытство взяло верх над страхом, и, приближаясь к алтарной дверце, Ффрайар решительно заглянул ему в лицо. Это был «хозяин» Лейкок.

Ффрайар прошел на хоры и потихоньку приблизился к привычной скамье. В центральном проходе на возвышении покоилась фигура, окутанная черным покровом. Справа и слева от нее стояли двое певчих. На сиденьях по обе стороны Ффрайар разглядел сквозь сумрак четырех человек. Их лица скрывали капюшоны, но в высокой фигуре, занимавшей место ректора, нельзя было не узнать доктора Рестона.

Колокол смолк, началась служба. С легким удивлением Ффрайар узнал в ней католическую погребальную мессу, которая была под запретом. Торжественный интроит прочитал голос Рестона; в соседе Ффрайара, закутанном в капюшон и басом произносившем ответствия, угадывался учитель Стивенсон. Никто из участников церемонии Ффрайара словно бы не замечал.

Мрачное действо близилось к концу. Четверка спустилась с хоров и обступила усопшего в центральном нефе. Без страха и без любопытства, угадывая уже, что́ предстоит увидеть, Ффрайар тоже приблизился и поднял покров, скрывавший лицо покойника. Он узрел – самого себя.

В то же мгновение четверо участников церемонии заунывными голосами завершили службу, и хористы, один за другим, загасили четыре свечи.

– Requiem æternam dona ci, Domine[25], – пропела четверка в капюшонах, и первая свеча погасла.

– Et lux perpetua luceat ei[26], – прозвенело ответствие двух хористов, и погасла вторая.

– Cum sanctis tuis in æternum[27], – откликнулась четверка, и свеча осталась только одна.

Ректор откинул капюшон и обратил свои жуткие глаза прямо на живого Энтони Ффрайара, простер руку над разделявшим их гробом и схватил его за плечо.

– Cras tu eris тесит[28], – пробормотал он, словно бы антифоном вторя погребальной песни.

С шипеньем и треском потухла последняя свеча.

Шипенье и треск, а также внезапно наступившая темнота вернули Ффрайара к действительности. Увы практическим наукам, увы славе Ффрайара, увы роду человеческому, умирающему и обреченному умирать! Сосуд с чудодейственным отваром, призванным спасти человечество, опрокинулся, содержимое вылилось на огонь. Конечно, происшедшее можно было поправить, на это хватило бы нескольких часов, но у Ффрайара их не было. Как он провел ту ночь, не ведомо никому из смертных. Все, что известно дальше о его биографии, содержится в книгах прихода Всех Святых. Если вы сумеете разыскать древний том, заполненный в 1551 году (а я не уверен, что он сохранился до наших дней), в нем обнаружится следующая запись:

«Август XIII. Почившие.

Погребены на погосте Джизус-колледжа.

Хозяин Лейкок.

Энтони Ффрайар – от болезни».

Умер ли он на самом деле от «английского пота», я не знаю. Но то, что ночью 12 августа 1551 года живой человек был отпет мертвецами, единственными его соседями в Джизус-колледже, так же верно и неоспоримо, как все остальные факты, приведенные в рассказе об Энтони Ффрайаре.

Чернокнижник

Перевод Л. Бриловой

События эти произошли в Джизус-колледже, и относятся они к 1643 году. В то время в Кембридже размещались парламентские войска под командованием полковника Кромвеля и отряды Восточной ассоциации. В колледжах устроились на постой солдаты, которые, согласно дошедшим до нас свидетельствам современников, вели себя буйно и причинили немалый ущерб жилым помещениям. В 1642 году глава Джизус-колледжа, доктор Стерн, был арестован Кромвелем при выходе из часовни; его доставили в Лондон и заключили в Тауэр. К лету 1643 года четырнадцать из шестнадцати членов совета колледжа были изгнаны; постоянных обитателей, кроме солдат, оставалось человек десять-двенадцать. Двоих уцелевших членов совета звали Джон Бойлстон и Томас Аллен.

Что касается мистера Бойлстона, к нашему рассказу имеет отношение только его роль в событиях, связанных с приездом в колледж Уильяма Даусинга, печально известного фанатика. Даусинг явился в Кембридж в декабре 1642 года, имея полномочия исполнить парламентский указ о переустройстве церковных зданий. В дневнике, где этот невежественный шут чистосердечно описывает все причиненные им разрушения, имеется, в частности, запись о том, как 28 декабря он – в присутствии, а может быть, и с одобрения Джона Бойлстона – «подкопал ступени (то есть ступени алтаря) и поверг наземь Идолов и Ангелов, числом не менее 120». Сообщение Даусинга дополняет латинская «История» колледжа, составленная во времена Карла Второго одним из членов совета, неким доктором Джоном Шерманом. Шерман, в отличие от Даусинга, упоминает второго свидетеля этого святотатства – Томаса Аллена. Об этих двоих он несколько загадочно замечает: «Первый (то есть Бойлстон) наблюдал злодеяние из-за завесы; второй, не в силах смотреть на гибель своей альма-матер, сделал себя ее поминальной жертвой и, дабы не даться в руки лиходеям, по собственной воле лишил себя жизни».

В том, что Томас Аллен совершил самоубийство, сомнений нет, и что подтолкнули его к этому муки совести из-за невольного участия в святотатственном акте 28 декабря, ясно из свидетельства Шермана. Произошло, однако, и еще кое-что, о чем Шерман либо не знал, либо не счел нужным поведать. Его книга посвящена исключительно колледжу и ученому сообществу. Адонирам Байфилд не удостоился упоминания в «Истории».

Байфилд был капелланом при парламентских войсках в Кембридже, ему досталось жилье в Джизус-колледже, на втором этаже, над входными воротами. Ниже располагалась комната привратника, которая в то время служила оружейным складом. Последний этаж привратной башни сохранял за собой Томас Аллен. Других квартир в башне не имелось. К началу летних каникул в 1643 году Аллен был единственным оставшимся в колледже членом совета.

О том, что за птица был Байфилд и как он связан с настоящим рассказом, дает представление текст из пухлого томика старинных проповедей времен английской республики, который хранится в библиотеке колледжа. Среди собранных в томе проповедей имеется одна – с датой «1643 год» и титульной страницей, на которой значится:

«АРХИВАЖНОЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ против баалитова греха Кудесников и Звездочетов, проповеданное солдатам полковника Кромвеля в церкви Гроба (то есть Гроба Господня) в Кембридже, в году 1643-м, усерднейшим пастором Адонирамом Байфилдом, недавно почившим в бозе; в основу каковой проповеди положен стих 43 главы 7 „Деяний апостолов“: „Вы приняли скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфана, изображения, которые вы сделали, чтобы поклоняться им: и Я переселю вас далее Вавилона“».

Как само рассуждение, так и его заглавие указывают на принадлежность автора к числу фанатиков, опиравшихся на человеческое невежество и предубежденность против «плотского» учения и