Читать книгу "Княжья травница - Ульяна Гринь"

Как символично, что моя свадьба будет в первый день нового года!

Ну и что, что у здешних славян год начинается с сентября! Для меня он, как и всю мою жизнь, начнётся сегодня. И после свадьбы мы уедем. Телеги уже готовы, нагружены, дружина наготове, все ждут. А мы одеваемся. Причём в попирание всех традиций меня одевают в светлице жениха.

Уж как Забава противилась, как причитала, что негоже, как настаивала на соблюдении вековых правил, а я сказала, что не боюсь гнева богов. Да и свадьба наша с самого начала была собранием сплошных нарушений. Без сватовства, без посиделок, зимой! Но ждать я не хотела. Чего ждать? Когда найдём новые земли, когда город построим... Когда ещё это будет. Лучше уж сразу, пока мы ещё здесь, на старом месте.

Девушки пели. Песня была грустная, тягучая, но красивая. И пели они её красиво, на разные голоса — кто выше, кто ниже, кто речитативом. Одевали меня тоже слаженно. Сперва обтёрли душистыми рушниками, потом рубашку натянули, платье новое, льняное, вышитое. Поясом три раза обернули вокруг талии — и поплевали налево и направо. Видно, нечисть отгоняли. Я только улыбнулась про себя. Нечисть мне мешать не будет, нечисть меня любит.

— Причитать надобно, — подала голос Забава. — Говорила ж тебе, травница! Причитать да плакать.

— Не буду я причитать, — отказалась в который раз. — Не боюсь я леших да кикимор. И колдунов не боюсь, я сама ведьма!

— Ай! — отмахнулась она. — Всё не по-людски. Княжья свадьба, пир на весь мир должен быть, а тут.

— Будет пир, Забавушка! — я вырвалась из рук девушек и обняла золовку. — Вот устроимся на новом месте и закатим пир! Обещаю.

— Ай, — повторила она уже как-то совсем горестно. — Когда ещё устроимся, когда ещё доберёмся. Ведь дикие племена на юге, боязно туда соваться!

— Прорвёмся, Забава! Веселись — свадьба же!

— Куда веселиться. Плетите, девки, косы невесте, — велела ключница. — Да на капище поспешим. Рассвет уж близко!

Одна из девушек взяла рушник и обвязала его одним концом вокруг моего запястья. Две другие разделили волосы на пробор и принялись плести две косы. Я терпела, потому что ненавижу такую причёску. Ничего, потом расплету нафиг, вот только свадьба закончится.

После на меня накинули платок, покрыв косы, и повели наружу. Всё так же с песнями и грустью. А мне грустить никак не удавалось. Сегодня я соединю свою жизнь с любимым мужчиной. И пусть я нашла его не в то время, не в том месте, где хотелось — я его всё же нашла! Трижды спасла от смерти, и снова спасу — не только его, но и весь город.

Почти весь.

Краем глаза из-под платка я заметила Добрыню. Он смотрел на меня с презрением и немного — с вызовом. Да, Ратмир пытался, честно пытался уговорить брата ехать на юг. Но тот отказался, не веря в цунами, в море, которое затопит побережье, и в нашу честность. Думал, хитростью Ратмир хочет заставить его отказаться от княжества и снова стать младшим и бесправным. С ним оставалась половина города. Люди разделились на два лагеря: одни не хотели покидать насиженное место и свой скарб, другие страшились смерти и решились бежать. Я жалела тех, кто не с нами, но ещё больше я жалела себя и тех, кто стали мне близки. Пусть впереди нас ждут испытания и возможные потери, но мы должны двигаться вперёд.

Меня вела Забава за рушник, как козу на привязи. По идее она должна меня вручить Ратмиру на капище, где старый белогривый волхв — который тоже собрался с нами в поход — поженит нас перед идолом Мокоши. Идол, кстати, выкопают сразу после обряда, уложат в телегу и с почестями повезут на юг.

Ратмир ждал меня в обществе своих сотников. Их было трое, да двое десятников, в том числе и тот, с порванной ноздрёй. Моих спутниц было тоже пять. Забава подвела меня к Ратмиру и обвязала другим концом рушника его запястье. Я подняла глаза на любимого и улыбнулась немного растерянно. Я ничего не знала об обрядах этого времени и боялась, что сделаю что-то не так. Фиг с ними, с лешими, с кикиморами и ведьмами. Не хочу разгневать Ратмира. Но он смотрел на меня счастливыми глазами. Всё хорошо. Всё будет хорошо...

— Матушка наша, Мокошь-богиня, благослови этих двоих любящих друг друга на долгую семейную жизнь, дай им множество детей, позволь им пройти все испытания достойно и уверенно.

Напевный и глухой голос волхва доносился до меня, как из тумана. Вспомнилась добрая улыбка иреанки. Спасётся ли она или останется тонуть со своим кораблём? Увидимся ли мы ещё когда-нибудь? Какие испытания ждут нас с Ратмиром на жизненном пути?

— Ратмир, берёшь ли ты эту женщину под свою защиту и покровительство? Клянёшься ли быть добрым мужем, хранить ей верность до конца жизни?

Пальцы князя нашли мою ладонь, сжали её крепко, и я услышала его голос:

— Беру. И клянусь.

— Дана-травница, согласна ли ты быть под защитой и покровительством этого мужчины, клянёшься ли быть ему доброй женой и хранить верность до конца жизни?

— Согласна, — громко ответила я. — И клянусь.

Возможно, слишком громко. Даже вороны снялись с ближайшего дерева, каркая, полетели куда-то. Или это посланницы Мокоши возвращаются в Ирей, чтобы принести ей добрую весть о нашей свадьбе?

— Идите по миру рука об руку, теперь вы муж и жена, — милостиво разрешил волхв. Ратмир наклонился ко мне, с улыбкой спросил:

— Ты счастлива?

— Очень, — ответила, задохнувшись от нежности. — А ты?

— Наверное, да. Я ещё не понял.

Лукавый взгляд, поцелуй... Возглас Забавы:

— Слава молодым!

Волхв развязал наш рушник, повернулся к тёмному от времени и непогод идолу Мокоши

— высокому, в человеческий рост, столбу с очертаниями женского тела и головой, обтёр белоснежной тканью лицо, грудь и живот богини, свернул рушник и подал мне:

— Храни его, Дана-травница, так же рьяно, как и огонь в очаге вашего супружества.

Забава приблизилась, шепнула:

— Это оберег для тебя и мужа, для ваших деток! Ой, пусть будет много деток! Много наследников!

— Будет, — тихонько рассмеялась я. — Но сперва надо добраться до новых земель.

— Отправляемся, — решительно сказал Ратмир. — Теперь нас здесь больше ничего не держит. Волхв, уносите Мокошь.

Я прильнула к боку теперь уже законного мужа и взглянула на длинный обоз из телег и верховых лошадей, спросила негромко:

— Точно больше не хочешь поговорить с Добрыней?

— Он давно вырос, стал мужчиной, женился. Сам решил, что останется, не мне его неволить. Пойдём, любая моя, нас ждёт дальний путь.

Я кивнула с грустью. В лесу осталась моя пустая избушка. Травы я забрала с собой, чтобы было чем лечить людей в пути. Мыська с Отрадой и Волехом давно в телеге ждут отправления обоза. Кот притёрся к ним — поближе к еде. Только жаль, что Бер не пришёл.