Читать книгу "Разговор с незнакомцем - Малкольм Гладуэлл"

Процесс над Броком Тёрнером в какой-то степени восстановил справедливость для Эмили Доу. Но покуда мы не начнем понимать, как алкоголь влияет на взаимодействие незнакомцев, тот вечер в «Каппа-альфе» будет повторяться снова и снова.

Прокурор: Вы ведь слышали голосовое сообщение Эмили, не так ли?

Тёрнер: Слышал.

Речь идет о том нечленораздельном сообщении, которое Эмили Доу начитала бойфренду в состоянии беспамятства.

Прокурор: Вы согласны со мной, что ее голос выдает крайнюю степень опьянения?

Тёрнер: Да.

Прокурор: Именно в таком состоянии она была в ту ночь с вами, верно?

Тёрнер: Да.

Прокурор: Очень пьяна, не так ли?

Тёрнер: Не больше, чем любая из тех девушек, с кем мне приходилось быть.

Часть четвертая

Из опыта спецслужб

Глава 9

Халид Шейх Мохаммед: а если незнакомец – террорист?

1

«Моя первая мысль была, что он похож на орка, – вспоминает Джеймс Митчелл. – Яростный, воинственный, он буквально прожигал меня глазами. На предварительном зондировании я разговариваю с людьми примерно так же, как и сейчас с вами. Я снял с его головы мешок и спросил: “Как мне к вам обращаться?” Он отвечал по-английски с акцентом: «“Зовите меня Мухтар. Мухтар значит “мозг”. Я был эмиром 11 сентября”».

Это произошло в марте 2003 г. на базе ЦРУ, расположенной, как пояснил Митчелл, «на другом конце Земли». Мухтаром был Халид Шейх Мохаммед (для краткости станем называть его ХШМ) – одна из самых высокопоставленных фигур среди захваченных главарей «Аль-Каиды». В момент первой встречи с Митчеллом он был совершенно голым, руки и ноги скованы, однако держался дерзко и даже вызывающе.

«Ему сбрили бороду и коротко подстригли волосы, – рассказывает Джеймс. – Но тем не менее это был самый волосатый человек, какого я видел в своей жизни, а уж до чего мелкий! У него был огромный живот, как у вьетнамской вислобрюхой свиньи. Я еще подумал: да неужели этот замухрышка истребил столько американцев?»

У самого Митчелла сложение бегуна: он высокий, поджарый, мускулистый; светлые волосы расчесаны на прямой пробор, аккуратная бородка. Говорит с легким южным акцентом. «Я похож на классического дядюшку» – так он описывает свою внешность, пожалуй, с излишней долей самоиронии. Джеймс излучает непоколебимую уверенность в себе и, похоже, каждую ночь спит сном младенца, что бы он перед этим ни делал с людьми и что бы другие ни делали с ним.

По образованию Джеймс Митчелл психолог. После терактов 11 сентября его вместе с коллегой по имени Брюс Джессен пригласили в ЦРУ как специалистов, обладающих высокой квалификацией в «допросах чрезвычайной важности». Джессен дюжий, флегматичный, по-военному коротко стриженный. Митчелл утверждает, что Брюс смахивает на «пожилого Жана-Клода Ван Дамма». Джессен не выступает на публике. Порывшись в интернете, можно найти фрагменты видеозаписей, на которых оба психолога дают показания в суде, где разбираются их методы допроса. Митчелл невозмутим, рассудителен, держится едва ли не надменно. Джессен объясняется сухо и настороженно: «Мы были солдатами и делали то, что нам приказывали».

Первым заданием, которое Митчелл и Джессен получили после падения башен-близнецов, было помочь «разговорить» захваченного в плен боевика «Аль-Каиды» Абу Зубайду. Затем они 8 лет в секретных тюрьмах по всему миру самостоятельно допрашивали многих других «особо ценных» террористов. Самым важным и высокопоставленным из пленников был ХШМ.

На допросах, выслушав Митчелла, он мог сказать: «Это не тот вопрос, который следовало бы задать. Вы получите информацию, и она будет вам полезна, и вы решите, что все узнали. Но на самом-то деле следовало бы спросить иначе, а именно…» Митчелл признает, что, «воспользовавшись данными формулировками, и впрямь получал значительно более подробные и развернутые ответы». ХШМ пространно рассуждал о тактиках вербовки террористов, о своих стратегических воззрениях, о целях джихада. На момент поимки у него имелось множество планов продолжения 11 сентября. «Его рассказы о замыслах примитивных терактов в исполнении одиночек навевали ужас, – говорит Митчелл. – Я буквально содрогался, наблюдая, как он сидит и разглагольствует об эффекте масштаба, подразумевая массовые убийства… – Мой собеседник качает головой. – Но самой дикой была его история о Дэниеле Перле. Это настолько жестоко, что уже просто ни в какие ворота. Я плакал, когда слушал ХШМ, и сейчас не могу сдержать слез, потому что это сущий ад». Дэниела Перла, репортера The Wall Street Journal похитили – и впоследствии убили – в Пакистане зимой 2002 г. Пленника не спрашивали о Перле, он заговорил о нем сам, а затем, встав со стула, изобразил – как показалось Митчеллу, с тайным наслаждением, – как он лично обезглавливал американца ножом. «Самым омерзительным было то, что этот тип вел себя так, будто у него с Дэниелом были какие-то особо близкие отношения. Постоянно называл его по имени и таким голосом, как будто они были не то чтобы любовники, но, по меньшей мере, закадычные друзья. Это особенно шокировало меня».

Но все это произошло позже – после того, как ХШМ начал говорить. В марте 2003 г., когда Митчелл и Джессен впервые увидели его, мелкого, волосатого и пузатого, дело обстояло совсем иначе.

«Не забывайте, что на тот момент мы располагали точными сведениями, что “Аль-Каида” готовит новую серию мощных ударов, – объясняет Митчелл. – Было много разговоров. Мы знали, что Усама бен Ладен встречался с пакистанскими учеными и просил создать для него ядерное оружие. А когда те сказали ему, что самое трудное – это добыть сырье для атомной бомбы, глава террористов ответил: “А что, если у меня уже есть необходимый материал?” От этого все сотрудники разведывательных служб буквально холодным потом обливались».

Вооружившись счетчиками Гейгера, агенты ЦРУ патрулировали Манхэттен, выискивая «грязные бомбы». В Вашингтоне готовились к худшему. И когда ХШМ оказался в руках американцев, разведчики сразу подумали, что если кто и знает про готовящиеся теракты, так это он. Но ХШМ вовсе не собирался говорить, и Митчелл не особо верил в удачу. Этот пленник был крепким орешком.

Первая группа дознавателей, направленных к Халиду, пробовала держаться дружелюбно. Его удобно усадили, подали чаю, уважительно задавали вопросы. У них ничего не вышло. Он лишь молча смотрел на них, раскачиваясь взад-вперед.

Тогда Халида передали специалисту, которого Митчелл назвал «новой метлой», дознавателю, который, по определению Джеймса, «ударился в садизм» – пытал пленника разнообразными неудобными позами, например, связав ему руки за спиной, выкручивал их вверх, так что они едва не выскакивали из плечевых суставов. «Этот парень рассказывал, что научился подобным приемам в Южной Америке у коммунистических мятежников, – поясняет Митчелл. – У них с Шейхом вышло состязание на твердость характера. У этого рьяного сотрудника был пунктик, чтобы к нему обращались исключительно “сэр”. Его только это и волновало».