Читать книгу "Чужая война - Наталья Игнатова"

В жилые помещения их несли очень осторожно, но с большой помпой.

Вдвоем на одних носилках, потому что вынуть оружие из рук шефанго не получилось.

Сам принц ничего подобного не помнил.

Были бесконечные пещеры, а потом, почти сразу – огонь в очаге, какое-то пахучее питье. Широченный бородатый гном, медленно гудевший на неведомом языке. И выглядывающий из-за его спины гномий подросток.

Топор – Эльрик сразу потянулся найти его – лежал рядом. И юный гном переводил изумленный взор с оружия на владельца и – обратно.

Это и был Брайр.

Принц оставался у гномов до середины лета. Он мог бы уйти раньше – уже через неделю суровый горный лекарь вынужден был согласиться с тем, что его невероятному пациенту можно встать с постели. Шефанго общался с лекарем на невообразимой смеси нескольких – еще тех времен – человеческих языков, зароллаша, орочьего и выразительной жестикуляции. Но свое последнее заявление о том, что он – давно! – здоров, принц произнес на уже почти чистом гномийском.

Судя по всему, именно это лекаря и убедило.

Он мог бы уйти. Но ему предложили остаться хотя бы до весны. Гномы очень гостеприимный народ, просто они не любят, когда гости начинают приходить часто и помногу. А один-единственный шефанго, да еще с диковинным топором – старейшины решили, что этот гость из тех, кого стоит привечать.

Брайр таскался за Эльриком как хвост. Стоило парнишке освободиться от работы, как он возникал на пороге отведенного принцу помещения, маячил там застенчиво, но стараясь попасться на глаза, а получив приглашение входить, радостно улыбался и тут же приставал с вопросами.

Собственно, вопросами одолевал не только Брайр. Привязанные к своим горам, домоседы по натуре, гномы, оказывается, страсть как любили послушать чужие рассказы о дальних землях, удивительных народах, разных обычаях.

Еще их очень интересовал топор принца. Здесь не было таких. Оружие это, привезенное в мир шефанго, использовалось лишь на Ямах Собаки, да и там, в империи, немногие бойцы способны были управиться с этакой махиной.

Эльрик, которому так и так нужно было тренироваться и восстанавливать форму, не скупился. Показывал, рассказывал, объяснял. И жутко удивился, когда узрел однажды средних лет гнома, вооруженного таким же топором.

Он перестал удивляться лишь после того, как к нему пришел делегацией десяток самых крепких воинов.

Тогда за тренировки пришлось взяться всерьез.

И все равно принц долго не понимал, зачем гномам, которые, похоже, действительно рождаются с топорами в руках, перенимать чужое умение, чужое искусство, чужое оружие. О том, что этим народом движет постоянная тяга к познанию, он узнал намного позже.

А тогда… Тогда, узнав, как переводится с зароллаша имя Фокс, его раз и навсегда окрестили Эльрик Большой Топор.

– Понимай как хочешь, – грустно жаловался принц верному Брайру, – то ли из-за оружия. То ли потому, что я… гм. Да.

Трори, отец Брайра, глава рода, заглядывал к своему гостю пореже, чем сын, но зато расспрашивал куда более обстоятельно. Особенно интересовали старейшину другие горные массивы Материка. Кряж, способный посоперничать с Великими горами, Эльрик видел лишь далеко на востоке. Он так и сказал.

– Значит, легенды не врут! – тяжело прогудел гном. – Железный кряж, Горы Смерти, действительно существует.

– Почему «смерти»? – спросил де Фокс.

– Там Зло, – ответил Трори. Ответил так, словно этими двумя словами было сказано все.

Эльрик де Фокc

Распрощался я со своими гостеприимными хозяевами только в конце июля.

Распрощался вроде как навсегда. Брайр меня провожал до самой границы владений рода. И потом долго еще вслед смотрел.

Я не видел.

Я взгляд чувствовал.

А на поясе у парня топор висел. Такой же, как у меня. Только поменьше, понятно. Гномы все ж таки, по себе оружие куют. А ростом они не вышли.

Да.

Брайра я долго еще потом вспоминал. Но никак не думал, что доведется нам снова встретиться.

Однако довелось.

Большой отряд гномов вышел к моему дому на берегах Внутреннего моря. Как раз туда, где сейчас Луциг, единственный удентальский порт. Место там больно красивое.

Нет, они, естественно, не ко мне в гости решили зайти. Тысяча бородатых дядек, в кольчугах и при оружии, как-то слабо тянут на гостей.

Они шли в Железный кряж.

В моих делах как раз тогда наступило очередное затишье. Заняться было ну абсолютно нечем, и я вызвался проводить разведчиков до гор.

Проводил.

Тогда и понял, почему их Горами Смерти называли. В подземельях этих обосновалось такое количество всякой мерзости, что каждый топор там был на вес лунного серебра. Во время войны за территорию я и оказался принятым в род.

Вот так все и было.

А теперь, в квартале оружейников человеческого города, передо мной сидел Брайр. Мой родич – гном. И он был стар. Очень стар. И очень далек от Железного кряжа.

– Была война, Эльрик. Ты знаешь?

– Я слышал об этом. Но когда она началась, я жил далеко на Западе.

– Война. – Брайр сцепил узловатые темные пальцы. – Нас было десять тысяч. А ушло чуть меньше трех.

– Ушло?

– Да. Железные горы снова пусты. Наш род… мы с тобой – последние.

– Как?

– Вот так. Все погибли. Отец. Братья. А теперь и я. Первым моим желанием было обругать его. Что за бред?!

Ему ли говорить о смерти?! Но… понял я, что Брайр прав.

Он действительно подходил к пределу.

– Ты знаешь, – тяжело продолжил кузнец, – что мы могли бы жить вечно. Но Мастерство требует многого. И в каждое изделие, выполненное с душой, вкладываем мы часть своей жизни. Я могу отковать еще лишь одну вещь.

И тут до меня наконец дошло. Брайр, единственный оставшийся в живых из древнего рода (единственный, потому что какой из меня, к акулам, сородич?!), хотел отдать остаток своей жизни на мой топор. Потому что я… Я все же не был чужаком.

И старый гном жил среди людей.

Сколько лет?

Жил и ждал. Ведь он мог существовать так до бесконечности. Ждал, зная, что рано или поздно наши пути вновь пересекутся. Он хотел умереть. И выбрал смерть сам.

Все инстинкты, появившиеся у меня за время жизни среди смертных, противились этому решению. Люди цепляются за свою короткую жизнь. Зубами. Руками. До крови обдирая ногти. А этот гном…

И все же он был прав.

А я не имел права отказываться от чудовищно-прекрасного последнего его дара.