Читать книгу "Естественное убийство-2. Подозреваемые - Татьяна Соломатина"

– Дамочка, я надеюсь, сбежала? Упала в обморок?

– А вот и нет! Дамочка спокойно так, психологически, и говорит, мол, детки, давайте первым будет самый младший из вас, потому что он больше устаёт от ожидания, чем старшие. Жорыч, короче, такой, Дашке и Дарию язык показал, наплевал в них и заорал: «Поняли, говняшки, поняли?!! Я младший, я устаю ждать!!!» Дашка в рёв, Дарий орёт, что никогда этот мелкий говнюк Жорыч ничего не ждёт, что всё ему первому. Ну, тут уже я на них рявкнул, чтобы заткнулись – они и заткнулись. Причём все. А Жорыч расплакался. Короче, все успокоились минут через десять, и Жорыч пошёл за стол к дамочке рисовать. Я там же с ними за столом сижу, а Дашка с Дарием за дверью ссориться остались. Ну а Жорыч пошёл свои каляки-маляки колбасить. Я ж не только всё, чем можно бумагу поганить, вывалил. Я ещё на столе лист ватмана формата А1 разложил. Тестировать – так тестировать! Дамочка ему такая, мол, Георгий, нарисуй, пожалуйста, свою семью. Это исчадие малолетнее нарисовало жуткого уродца с короткими ручками и ножками и длиннющей шеей. Она его так ласково спрашивает: «Георгий, кто это?!» – а он ей: «Не знаю ещё! Когда дорисую – узнаю!»

– Логично! Жорыч очень развитой мальчик.

– Тебе смешно, да? У меня трагедия, а ему – смешно! В общем, бросил Жорыч карандаш. Сказал: «Жорыч устал!» – и ушёл. Короче, Дашка заходит, вся в слезах. Та ей: «Почему ты плачешь, девочка?!» Дашка в рёв, жалуется, что Дарий ей причёску испортил, которую она как у психологической тёти себе сделала, «зализанную». Она Леськиным лаком всё забрызгала, а тот ей идеальную зализанность всю дыбом поставил. И Дашка с тем лаком чуть себе половину волос не повырвала. Успокоили, как могли. Заверили, что причёска идеальная. Несмотря ни на что. И дамочка Дашке говорит: «Нарисуй несуществующее животное». Дашка тщательно, во всех подробностях, рисует собаку. Дамочка ей: «Такое животное существует, девочка!» А Дашка ей: «Нет! Пока собаки у меня нет, собака – несуществующее животное!»

– Ну, тоже не глупее Жорыча. Даша – очень вдумчивая девочка. Что было дальше?

– Дальше?! Дальше был полный мрак! Дарий, когда психологиня попросила нарисовать всю семью, в углу где-то нашкрябал каких-то колобков – одного побольше, двоих поменьше, и четыре какие-то говняшки. Над большим он написал: «Дарий Соколов – сын божий», над теми, что поменьше – приписал: «Папа и мама, не боги», а над четырьмя говняшками написал: «Даша – дура, Жорыч – дурак, Георгина – ест и какает, и ещё одна, которая ест и какает, ещё без имени». Чего ты ржёшь?!! – возмутился Сеня, глядя на безудержно хохочущего Северного.

– Ну, и что не так-то? – Всеволод Алексеевич утёр выступившие от смеха слёзы.

– Как что?!! Сейчас ты зарыдаешь по-настоящему! – зашипел на него Сеня и залпом опрокинул в себя следующий стакан, предупредительно наполненный Северным. – Потому что это не вся картинка, намалёванная сыном, блядь, божьим Дарием, мать его, говнюка! На переднем плане этого эпохального, блядь, полотнища было что-то сильно чёрное и горбатое, с головой, похожей на кошачью. Отдалённо. И из этого чернющего, типа, кошака хлестала красной гелевой ручкой, красным фломастером, красным, блядь, карандашом и всем остальным, что на столе валялось приблизительно красного цвета, – кровища! И было написано: «Пума. Ей больно». Чего ты заливаешься, в натуре? У моего сына садистские наклонности, понял? Родители и братья с сёстрами на заднем плане – и значит, ему на них насрать. Никто из членов семьи не держит друг друга за…

– …члены! – выдохнул захлёбывающийся хохотом судмедэксперт.

– …за руки! И значит – всем членам семьи абсолютно насрать на всех членов семьи! Моим детям чуждо малейшее представление о взаимопомощи! – стонал несчастный Сеня, уже готовый биться головой об стену. – А на переднем плане огромных размеров срань господня чёрного цвета, из которой во все стороны хлещет красная, алая, бордовая, малиновая херь, типа, кровь! Дарий у меня… Слушай! – Сеня дрожащими руками вытащил из кармана бумаженцию. – Дарий у меня, зачитываю: «Подавлен, тревожен, легковозбудим, внутренне протестует против накопленных в нём отрицательных эмоций, он поставил себе запрет на слёзы и просьбы, склонен к переоценке себя, со всеми членами семьи у него внутренний конфликт, папа и мама внушают ему сильную тревогу…»

– Да-да, всё понятно. Чёрный цвет, красный цвет, глазки Дарий не умеет во всех подробностях прорисовывать, видать, тыкнул вам на мордах по точечке – и хватит. И правильно, смысл же ясен?

– Ты издеваешься, да?

– Ну что ты! – Северный немного успокоился и закурил. – Я не издеваюсь, просто это действительно умопомрачительно забавно. Ты сказал психологической даме, что постоянно говоришь Дарию, что он самый умный? Что недавно ты ему, к примеру, рассказывал, что любой человек – сын божий. Зная тебя, рассказывал наверняка неуклюже, буквально! – улыбнулся Всеволод Алексеевич. – А главное, рассказал ли ты этой психологической даме, что твой сын нынче читает «Остров доктора Моро» и немного похож на папаню – такой же впечатлительный?

– Нет! Но она ничего такого и не спросила. – Сеня в ярости размахивал руками. – Эта психологиня посмотрела на Дария, как на особо опасного преступника, улыбнулась ему фальшивой улыбкой и нарисовала вокруг пумы что-то типа забора. И сказала: «Не бойся, Дарий! Она никуда не вырвется и не причинит зла твоей семье!» На что Дарий с воплями «Дура, что ты делаешь!!!» схватился за резинку и начал, как умалишённый, стирать этот забор с рисунка, продолжая кричать: «Пусть бежит, может, у неё всё ещё заживёт! Хватит её мучить! Ты что, не понимаешь?!» – а потом разрыдался и убежал. Дашка, милая, тихая Дашка, ворвалась в кухню, сказала психологине нежным, ласковым голосочком: «Что вы сделали моему братику?! Если ему плохо, я вас больно убью!» – и, схватив табуретку, быстро достала с высоких полок конфеты и умчалась, сказав мне: «Это для Дария!» После чего внёсся Жорыч и пнул психологиню по коленке. И швырнул в неё сахарницу.

– О да! – ехидно резюмировал Северный. – Твоим детям чуждо малейшее представление о взаимопомощи! О сеансе группового рисунка речь, я так понимаю, более не шла?

– Не шла. На основании рисунков индивидуальных психологиня пришла к выводам, что Жорыч – гиперактивен, Даша – аутентична, а Дарий агрессивен, тревожен и даже параноидален. Всем им нужна психологическая помощь, а старшему – так даже психиатрическая. – Сеня скомкал заключение психолога и, положив его в пепельницу, подпалил. – Я не могу это показать Леське. Не могу и не хочу! Я должен это уничтожить! Потому что если я покажу это своей жене, то она сперва отобьёт своей головой со всех стен недоотбитую штукатурку, а потом залечит всех детей насмерть! И ещё… Я не могу сказать это своей жене, потому что я, дурак, сказал этой психологине, что мы только что усыновили… Ну, то есть удочерили. А она мне сказала, что будет требовать повторной экспертизы на предмет целесообразности разрешения нам усыновления… Или что-то такое. Но она сказала, что позвонит куда следует!.. – Сеня вцепился руками в волосы.

– Я так и не понял, Сеня, зачем ты это сделал? Особенно в свете того, что «про куда следует» я тебя предупреждал.