Читать книгу "Дело молодых - Александр Горский"

– Вижу, пока вы были в Европе, то совсем не следили за московскими новостями, – покачал головой Реваев. – Вы ведь улетели девятого, вечерним рейсом. Скажите, а чем вы занимались в этот день в первой половине?

– Так, значит, это девятого и случилось, – нахмурился Игорь Андреевич, – а потом я неожиданно улетел. Все понятно! Удивительно, что меня не арестовали в аэропорту сразу же по возвращении.

– Сначала задерживают, – машинально уточнил полковник. – К чему торопиться, если вы и так вернулись? Итак, вспомните подробно девятое число. Меня интересует временной отрезок с десяти утра и до часа дня. На работе, насколько я знаю, вас не было, вы уже числились в отпуске.

– Не было меня в департаменте, – тут же возразил Фомин, – но я был на одном из наших объектов. Там подрядчики затягивают некоторые работы, есть риск выскочить из графика.

– Какой объект, до скольки вы там пробыли и кто может это подтвердить?

– Городская больница в Коммунарке. Приехал я туда к одиннадцати и пробыл часа два, не меньше. А подтвердить могут директора всех субподрядчиков, их там человек пятнадцать было, не меньше. Да и от генподрядчика представитель тоже был. Я вам могу сейчас список составить всех, кто был со мной на объекте.

– Пишите, – кивнул Реваев, почти уверенный, что слова чиновника подтвердятся.

Полковник изначально не возлагал на этот разговор больших надежд, прекрасно понимая, что если бы высокопоставленный чиновник мэрии и решил расправиться со своей бывшей любовницей, то вряд ли стал делать это лично. Реваев скользнул взглядом по комнате, которая усилиями Загурского и приехавших с ним оперативников постепенно приобретала все более непригодный для жилья вид. Дождавшись, когда Фомин напишет ему список всех бывших в тот день на стройке подрядчиков, а заодно укажет номера их телефонов, полковник убрал листок в папку и вновь улыбнулся, так же добродушно, как и в начале беседы.

– Я так понимаю, обыск вряд ли даст какие-то результаты.

Фраза была сказана Фомину, но достаточно громко, так что ее могли слышать все находящиеся в комнате.

– Ну, если с собой ничего не принесли, – развел руками Игорь Андреевич, – то и уносить будет нечего. Могли бы не терять зря время.

– Ничего, мы еще покопаемся немного, – буркнул Загурский.

Реваев кивнул и, громко попрощавшись со всеми присутствующими, покинул квартиру Фомина.

В теплом соленом море

Растает твое горе,

Растает твое сердце,

В него найду я дверцу…

А ведь было время, мы с Дэном песни писали. Он стихи, а я музыку. Поэт, конечно, из него так себе, хотя, возможно, не хуже, чем из меня композитор. А может, наоборот, это я не лучше, чем он. Хотя сейчас-то я, конечно, лучше, я ведь все еще могу сочинить что-нибудь, а вот он уже нет.

С нее сорву засовы,

Сорву с души оковы.

Мы будем с тобой вместе

Навсегда, навсегда…

– Артур! Выключи, наконец, будильник!

– Да выключаю, чего орать?

– И песню мог бы какую-то другую поставить, нормальную.

– А эта чем плохая?

О, глазищи выпучила. Сейчас что-нибудь скажет нравоучительное. Говори, говори, жаба. В итоге договоришься, что я в тебя из своего ружьишка пальну.

– Тебе не кажется странным слушать песню человека, которого ты сам застрелил?

– Из-за твоей дурости, между прочим.

– Даже если так, все равно странно. Разве нет? Поменяй мелодию, Артур. Когда эта играет, мне все кажется, что он живой, Денис этот твой.

– Неплохо было бы. Глядишь, деньжат бы нам подкинул.

– После того как ты в него стрелял?

– Ну да, тоже верно.

Так-то Катька хоть и дура, но верно говорит. Надо будет на будильник другой музон поставить. Но это уже потом, когда из магазина вернемся. Сейчас надо собираться в темпе. Так, а где у меня полезные вещи лежат? Вот они, родненькие! Перчаточки, балаклавочка… Упс! Катьке же тоже балаклава нужна. Хотя, ей можно в магазин и не заходить, постоит у входа на шухере, если хозяева раньше приедут, даст знать. Тогда ей достаточно куртку с капюшоном надеть, чтоб лицом не светить, и маску больничную. Точно, маски у нас есть. Сейчас на них никто внимания не обращает, все заболеть боятся. Ну и отлично, можно идти.

Мы идем, мы сильны и бодры… Вот Рафик с Тофиком удивятся. Приедут, а денежек нет. Посмотреть бы на их рожи в этот момент. Катька, правда, говорила, их как-то по-другому зовут, но ведь если я буду их звать Рафик и Тофик, они, наверное, не обидятся. Они, когда узнают, что денежки тю-тю, вообще ни о чем другом думать не смогут дня три. А потом ничего, успокоятся. Можно будет потом, через месяцок, этот магазинчик еще разок хлопнуть. Вот смеху будет!

– Так, Катюха, стой здесь, по сторонам поглядывай. Если увидишь, что хозяева приехали, мне скажешь.

– Я тебе как скажу-то, Артур? Мы же телефоны дома оставили. Что, я в магазин побегу, по-твоему?

– Не, в магазин точно не надо, ты мне только мешаться будешь. О, смотри, камушек какой хороший. Если что, в окно его кинешь и беги сразу.

– А ты думаешь, что услышишь?

– Услышу, конечно, там зал маленький, повернуться-то толком негде. Ну все, Катюха, я пошел. Хотя нет, погоди. Иди ко мне, поцелую.

Целуется Катька все же классно, ничего не скажешь, офигенно целуется. Губы у нее всегда такие мягкие, влажные, даже не знаю, как у нее так получается. У меня вот губы почти всегда сухие, а зимой еще и обветренные, с корочкой.

Так, ну что тут у нас? Раз продавщица, два продавщица. Сидят, клуши, скучают. И народу нет никого. Это же замечательно! Хороший вечер, хоть поем, наконец, нормально. Надо же, окна толком и не видно, все холодильниками заставили. Пиво, воды, углеводы. Ладно, мы тут быстренько.

– Добрый вечер, красавицы! Мне бы пельменей пачку, какие получше, майонез, кетчуп и запить еще что-нибудь. Шампанское какое у вас есть поприличнее? Нет, ростовское не надо! Питерское? Ну, давайте питерское, на безрыбье и рак птица. И водочки еще бутылочку, лучше две. «Финляндия» есть у вас или «Абсолют»? Есть? Давайте две «Финляндии», нет, обычную, от «Куранта» я потом смородиной икаю все время. Что? Маска зачем? Это чтоб лицо не мерзло, у меня аллергия на холод. Зима ведь близко. Кстати, у меня кроме маски, смотрите, что еще есть. Ружьишко! Куда? Назад, тварь, пристрелю. Давай все укладывай. Продукты в один пакет, деньги в другой. Энергичнее, а то жрать охота.

– Э, ты что делаешь?

Упс… Кто тут у нас? Рафик? Рафик или Тофик? Непонятненько. А где второй? Тоже, поди, сейчас появится. Что ж Катька, жаба, в окошко не стуканула? Хотя, может, и стуканула, из-за холодильников ни черта и не слышно. Ну что, родной, иди сюда, я тебе объясню, кто что тут делает. Что? Больно, когда прикладом по зубам? Ничего, полежи, пройдет.