Читать книгу "Тёмное сердце ректора Гордеева - Лючия фон Беренготт"

– C чего мне хандрить? – не оборачиваясь, пожала плечами я.

Мимо окна плыли дома, тормозили и снова двигались другие машин – все было до такой степени обыденно и скучно, что любую хандру можно было бы объяснить естественными причинами. И все же, я не хотела, чтобы он видел мои потускневшие глаза. 

Потому что я именно что хандрила. Не знаю, чего я ожидала от этих отношений, но явно не полного их крушения за счет колосальной, непостижимой человеческими мозгами разницы в прдолжительности жизни и возрасте.

Все меркло перед этим – мои способности, его вспыльчивость… Даже возможное бесплодие – эта пугалка для всех женщин во все времена – выглядело как ушиб на коленке по сравнению с неотвратимостью моего будущего увядания у Демьяна на глазах.

Как, однако, быстро меняются причины, по которым я хочу убежать от него.   

– Останови здесь… – приказал вдруг мой ректор шоферу.

Я моргнула и сфокусировалась на том, что вокруг. А… Не хочет подъезжать близко к университету вдвоем. По той же причине мы поехали в универ на машине, а не просто вышли из его кабинета, соединенного с жилищем порталом.

– Идем… – взял меня за руку, потянул за собой и помог вылезти, спуститься на землю.

– Увидимся позже? – с натянуто-веселой улыбкой я подставилась для поцелуя, но он явно не собирался со мной прощаться. 

Не говоря больше ни слова, повел меня вглубь большого, довольно ухоженного парка, который уходил влево, огибая университетский городок. Мы были здесь с Элькой не раз – аккуратные скамеечки вдоль небольшой, сонной речушки, закованной в бетонные берега, редкие гуси и стайки наглых голубей вокруг скамеек.

– Куда мы? – я сжимала его руку, боясь отстать – он же шел так быстро и целенаправленно, словно не в парке гулял, а не поспевал к началу собственной лекции.

Я вдруг вспомнила, что именно здесь – чуть подальше – ректор Гордеев, по легенде, и прикончил свою благоверную – прикопав ее под раскидистой липой.  

Да, я уже знала, что всё было совсем не здесь и не так, и вообще не в России… и все равно немного заволновалась.

– Куда мы идем? – одетая в оверсайз свитер из крупной пряжи, я уж совсем согрелась и, уверена, раскраснелась. Еще немного и косметика потечет от пота и общей влажности воздуха.

– Употребить единственную вещь, которая мне нравится в людском рационе.

Я даже остановилась от неожиданности, дергая его руку назад.

– Употребить? Но мы ведь только что позавтракали!

– Одно другому не мешает. Эту вещь можно употреблять в любое время суток. Когда-нибудь сподоблюсь узнать, кто ее изобрел, и назову в его честь планету. Или какое-нибудь новое лекарство от рака… О, а вот и он!

– Кто, изобретатель лекарства от рака? – я вытянула шею, но за высокими кустами было не видно – «он» находился на другой дорожке – кто бы он ни был.

– Нет, автобус.

Слава богу, Демьяну не пришло в голову ломануться через кусты – иначе мои чулкам пришлось бы совсем плохо. Дойдя до тропинки, уходящей вбок, он свернул на нее, и через минуту мы уже стояли на параллельной дорожке. Перед небольшим, весело разукрашенным и расписанным автобусом… продающим мороженное.

– Это отец меня приучил… – виноватым голосом объяснил Демьян. – Плевать, что случилось, плевать, какие проблемы сотрясают нашу семью, у него был один ответ на все мировые проблемы – «Ну что, по мороженному?» Два конуса, с шоколадом и ванилью, – все еще держа меня за руку, обратился к молоденькой девушке, скучающей в окошке автобуса. – Надеюсь, ты любишь шоколад? – строго спросил, обернувшись уже ко мне.

– Люблю… – ответила я слегка севшим голоса, старательно моргая. Всё это было… как-то чересчур. Или я стала слишком эмоциональной.   

– Тогда вот. Держи, – он сунул мне в руку мой конус.

Дальше все было как в кино – романтичная скамейка в парке напротив пруда. Кружащие вокруг осенние листья и даже парочка лебедей медленно проплывшая мимо, курлыкая и милуясь по нашими восхищенными взглядами.

Демьян съел мороженное первым и подозрительно косился на мое. Я покашляла, демонстративно поморщилась...

– Что-то горло замерзло. Не хочешь доесть? А то еще разболеюсь…

Он поднял бровь.

– Точно не будешь?

– Неа.

Остаток моего мороженого исчез так же быстро, как и Демьяна. Я фыркнула – вот уж никогда бы не подумала, что наш суровый ректор такой сластена. А уж с тех пор, как узнала его с еще более страшной стороны – и подавно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если будешь болтать о моих слабостях?

На мои плечи легла рука, притянула меня ближе, обнимая в противовес угрозам.

– Ммм… Ничего? Я ведь тоже твоя слабость. Или как ты меня назвал? Прелесть?

Вроде как в шутку сказала, а у самой сердце заколотилось – что я несу? Зачем? И что он может на это ответить, после того, как мы расставили все точки на «и».

Демьян поморщился.

– Действительно? Я так тебя назвал? Надеюсь, не «моя прелесть»?

В голове сразу же возник образ черного змея, укачивающего меня на кольцах собственного тела и шипящего маниакальным шепотом Горлума – «прелессссть… моя прелесть…»

Меня словно взорвало. Скрутило хохотом – никакой мочи не было сдерживаться. Икая и хрюкая от смеха, я упала Демьяну на колени, стараясь изо всех сил убрать из голову идиотскую картину. Черт, ведь как-то же у меня получилось не засмеяться, когда я поняла, что мой ректор, по сути – Змей Горыныч! Понятно, что тут уже рассмеялась – так хоть остановиться бы!

Но остановиться не получалось, и только когда на голову мне легла рука, я слегка успокоилась.

– Вдох и мееедленный выдох… – шепотом проговорила, вспоминая и пытаясь повторить известный прием для замедления кровообращения и сердцебиения.

– Там между вдохами еще надо дыхание задержать. Секунд на пять.

Я замерла. Юмора в голосе Демьяна не было – скорее наоборот. Голос низкий, чуть хриплый… Рассердился, значит. Вот черт…

Медленно я поднялась и прежде, чем посмотрела ему в лицо, уставилась на холм, выросший на том месте, куда только что тыкалось мое лицо.

Ах вот оно что… От сердца сразу же отлегло.

Я поднялась окончательно, кусая губы, чтобы даже не улыбнуться.

– Мне нравится, когда ты смеешься… – с той же щекочущей, ласкающей меня хрипотцой проговорил он, приближаясь так, что наши лица оказались на одном уровне.

А мне нравится, что ты любишь мороженое, ответила про себя.

А больше и не знала, что ответить – его глаза завораживали, размягчали мозг и лишали способности думать – мерцающие, переливающиеся огни недоступного мне мира.