Читать книгу "Ведьмин род - Марина и Сергей Дяченко"

«Может, не пойдешь в школу?» – осторожно спросила мама. Мартин услышал на лестнице шаги отца и твердо заявил, что в школу, конечно, пойдет. Клавдий ничего не сказал, только предложил подвезти его, и Мартин понял, что нельзя отказываться. В машине он долго маялся, пока не признался наконец с нервным смешком: «Ладно, я понял, что не стоит пить шампанское в оперном театре, я, пожалуй, больше так делать не буду». Отец мельком глянул на него и сказал, что если сегодня контрольных нет, то ничего не случится, если Мартин все-таки пропустит один школьный день. Это было очень на него не похоже; Мартин горячо уверил, что чувствует себя гораздо лучше и ничего страшного, просто он не рассчитал с этим дурацким шампанским…

«Я хочу тебя попросить, – серьезно сказал отец, – больше никогда не ходить в гости в герцогскую ложу. Хочешь в оперу – скажи заранее, я куплю билет. Понимаешь, я не могу принимать от герцога никаких услуг. Даже если речь идет о невинном походе детей в театр».

Мартин покраснел, осознавая свой промах. Вчера он стоял в толпе у входа с колоннами, спрашивая лишний билетик, это было азартное, но совершенно безнадежное времяпрепровождение. Подъехал черный автомобиль, вышла девочка в сопровождении двух охранников и вдруг округлила и без того большие, чуть кукольные глаза: «Ма-артин! Вы тоже идете сегодня в теа-атр?!» Это была старшая дочь герцога, Эльвира; они с Мартином виделись до этого несколько раз, мельком, на каких-то детских праздниках. «К сожалению, принцесса, – ответил он с непринужденным поклоном, – я не иду в театр, у меня до сих пор нет билета». «Тогда пожалуйте в ложу, – она заметно обрадовалась. – Не смотреть же мне в одиночестве этот скучный бале-ет?»

«Не расстраивайся, – сказал отец в машине, наблюдая за сменой выражений на его лице. – Вчера ты не мог ей отказать, оскорбил бы девочку, она бы не поняла. На будущее – придумай отговорку похитрее». – «Я скажу, что мне запрещает отец», – пробормотал Мартин, и Клавдий на секунду растерялся: «Но я ведь не запрещаю… Она еще подумает, что ты папенькин сынок». – «Она подумает, что я жертва Инквизиции, – сказал Мартин. – А это благородно и жутко». Клавдий расхохотался, а ведь он не так часто смеялся, Мартин находил особую прелесть в том, чтобы его рассмешить…

Самолет снижался. Мартин разлепил глаза; нет, он все-таки не спал. Те дни прошли, и другие прошли тоже, и эти новые тоже пройдут; он отправил матери сообщение: «Я отлично долетел». Никогда прежде он так не делал, никогда, став взрослым, не докладывал маме о своих поездках. Никогда.

Эгле он перезвонил – чуть позже, когда самолет тянулся по летному полю к выходам:

– Я тебя люблю. Извини, что уехал с каменной рожей.

– Я тебя тоже очень люблю, – сказала она с явным облегчением. – Завтра увидимся.

Мартин колебался несколько секунд, прежде чем задать вопрос:

– Он… еще не вернулся?

– Нет, – сказала Эгле. – Ивга говорит… он приедет очень поздно.

– А, – сказал Мартин, проклиная себя за ожившую несбыточную надежду. – Да, конечно. Спасибо, дружище.

В Ридне было холодно, промозгло и серо. Добро пожаловать домой, сказал себе Мартин.

* * *

В кабинете его ждала стопка типовых бумаг, сложенных на краю стола: рапорты об увольнении. Двадцать штук, вся инквизиторская верхушка Ридны; это был демарш, они не позволили бы себе такого, если бы Клавдий Старж оставался на своем посту.

Мартин проглядел бумаги, одну за другой. Повертел в руках две авторучки – одну с синими чернилами, другую с красными, как артериальная кровь. До назначенного совещания оставалось семь минут; достаточно, чтобы красиво разложить рапорты на столешнице. И кое-кому позвонить.

Он подтянул к себе служебный телефонный аппарат с трубкой, инкрустированной самоцветами. Провел пальцем по инкрустации: Руфус всю жизнь воспитывал у себя аристократический вкус, но не всегда успешно. Взять хотя бы пошлый узор на функциональном предмете…

Мартин задумался, вспомнив о важном. Отодвинул служебный телефон, вытащил трубку из кармана. Долго никто не отвечал, Мартин хотел оборвать звонок, когда в трубке послышался тусклый голос:

– Алло…

– Это я, – сказал Мартин.

Трубка поперхнулась.

– Хотел спросить о здоровье, – сказал Мартин. – Без задних мыслей. Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно, – с отвращением отозвался Руфус. – Здоровее твоего.

И оборвал связь.

* * *

Руфус отшвырнул трубку, прилег на спинку мягкого кресла и вытер пот со лба. На экране телевизора беззвучно шла подборка новостей, повторялся один и тот же кадр, снятый дрожащей камерой: танк летит через площадь, навстречу шагает человек в светлом костюме, танк останавливается, будто налетев на стену…

Сообщение об отставке Великого Инквизитора. Сообщения пресс-центра: господин Старж поблагодарил Совет кураторов за верную службу в борьбе со скверной и выразил уверенность, что его преемник будет предан делу, энергичен и успешен на своем посту…

– Это ты, щенок, доконал его, – пробормотал Руфус. – Ну что же, посмотрим теперь…

Старая овчарка подняла морду, вопросительно заглядывая ему в глаза. Руфус дотянулся до аптечного пузырька и начал отсчитывать капли, постукивая стеклянным горлышком о край стакана. Руки тряслись. Не надейся, мальчишка. Игра не закончена.

* * *

– Мартин, – сказала Соня из Одницы. – Никогда бы не поверила, что буду так рада тебя слышать, негодник.

– Протокол, – процедил Мартин неприятным голосом, и Соня осеклась, растерявшись.

Тогда он рассмеялся в трубку. И она рассмеялась в ответ – с нескрываемым облегчением.

– Под пальмой? – спросил Мартин. – На пляже?

– Ох, если бы… Я принимаю дела у твоего заместителя.

– Он почти гениальный, – сказал Мартин. – Знает округ Одница лучше, чем свою спальню.

– В округе траур, между прочим.

– Что?! – Мартин поперхнулся.

– Ох, прости, – Соня засуетилась. – Фигурально выражаясь. Образно. Твои люди скучают по тебе. Это так трогательно.

– Кстати, – Мартин посмотрел на свою ладонь с вертикальным шрамом. – Соня, я позвонил, чтобы предложить сделку.

– Я заинтригована, – сказала она осторожно. – Знаю, ерунды ты мне не предложишь.

– Отдай мне моих людей, несколько человек. С каждым я договорюсь сам, у тебя прошу просто отпустить их. Взамен переброшу кое-кого из Ридны.

– Э-э, – сказала Соня очень неопределенным тоном.

– Ты не поняла. Это еще не сделка. Сделка – в обмен на моих людей я отдам тебе свой голос. Когда придется выбирать главу Инквизиции. Мне все равно, кто им будет. Тебе – нет.

– Э, – сказала Соня, на этот раз потрясенно. – Я как раз хотела обсудить с тобой… Жаль, что ты не можешь прилететь в Одницу, по телефону как-то неловко…