Читать книгу "Заколдованный замок - Вера Крыжановская"

Барон поднял голову. Его нерешительный взгляд доказал мне, что он заметил расстроенный вид жены, но только воздержался от вопроса.

— Прости меня, — продолжала Анжела, — что я обращаю твое внимание на такую ничтожную вещь, как мое здоровье. Я знаю, что ты ненавидишь все, что могло бы внушить мне мысль, что ты интересуешься мною. Однако несмотря на все это, я должна сказать тебе, что я не уверена в своей безопасности даже за собственным столом. Мариам, дошедшая в своей дерзости до преступления, отравила меня, и ты можешь видеть по моему лицу, как я страдала ночью. Я не прощу у тебя ни любви, ни участия, но я имею право на твою защиту, а нашим детям нужна мать. Поэтому, чтобы оградить мою жизнь от постоянной опасности, ты должен удалить эту противную женщину.

Барон встал.

— Это ложь! — сурово сказал он. — Мариам дерзка — я это знаю, но никогда она не решится на такую вещь, и даже не захочет ничего подобного, так как, в сущности, она очень добрая женщина.

— Беранже! Ты говоришь против собственного убеждения. Неужели ты до такой степени потерял всякое чувство чести и справедливости, что защищаешь отравительницу! — вскричала Анжела, смертельно побледнев. — Ты лучше всех знаешь, что Мариам, а не кто другой, покушалась на мою жизнь. Но если я до такой степени тебе в тягость, что ты не хочешь защитить меня, то позволь мне уехать отсюда. Я поселюсь с детьми в каком — нибудь другом твоем замке, и буду, по крайней мере, жить в покое. Детей ты любишь не больше, чем меня, а потому даже не заметишь нашего отсутствия.

Барон заметно покраснел.

— Полно болтать пустяки, Анжела! Ты отлично знаешь, что с моего согласия никогда никуда не уйдешь. Тебя отравила, не Мариам, а Христофор, мой виночерпий. Он хотел избавиться от меня, строгого господина, чтобы служить только тебе, которую все любят. Но я сам буду судить это дело.

— Признавайся, неблагодарный, осыпанный моими благодеяниями! — крикнул он виночерпию, который смертельно побледнел и был страшно поражен.

Несчастный упал на колени и клялся, что он невиновен. Но все было тщетно. Барон слушал его, скрестив руки и отвернув голову, и только повторял:

— Ты лжешь!

Затем Беранже приказал увести его и передать начальнику гарнизона, чтобы тот завтра же повесил беднягу.

При этом приказе у Анжелы вырвался крик отчаяния.

— Беранже! Из любви к Спасителю, не убивай этого невинного человека. Я беру назад свое обвинение.

Барон, не отвечая ни слова, повернулся к ней спиной и вышел из комнаты. Мы провели ужасную ночь. Отчаяние отнимало рассудок у Анжелы, меня же давило сознание моего бессилия. Слух об этом приговоре быстро распространился. Вечером толпа крестьян и все живущие в замке собрались на дворе. Они долго обсуждали возможность помилования.

Мрачные, в страшном отчаянии, пришли мы в столовую. Барона еще там не было. Жена виночерпия, с дочерью и двумя маленькими сыновьями, бросилась к ногам Анжелы и умоляла ее заступиться перед бароном за Христофора.

— Что же я могу сделать? — повторяла Анжела, заливаясь слезами. — Вы сами знаете, что я не имею никакой власти!

Но бедные люди цеплялись за ее платье и повторяли с настойчивостью отчаяния:

— Вы можете, благородная дама!.. Хоть попытайтесь только!.. Бог поможет вам!

При виде этой сцены слезы брызнули из моих глаз.

— Дочь моя! — сказал я. — Надо, по крайней мере, попытаться. Прикажите собраться здесь всем людям, которые стоят на дворе. Может быть, на глазах стольких свидетелей мессир Беранже и не откажет вам в вашей просьбе.

Анжела подняла голову. Выражение великодушия осветило ее прелестное личико.

— Хорошо! — сказала она. — Пусть они войдут в столовую.

Когда все собрались, она сказала:

— Как только барон войдет, я брошусь к его ногам. Вы сделайте то же.

Я приказал принести мне распятие и всей душой погрузился в молитву. Первая пришла Мариам и, схватившись за бока, громко расхохоталась.

— Напрасно изволите беспокоиться, благородная дама, — насмехалась она. — Мессир Беранже обещал мне, — Мариам сделала ударение, — повесить Христофора, чтобы наказать вас за то, что вы обвиняете меня в воображаемых преступлениях. Сейчас вы увидите, что значит моя просьба!

Анжела отвернулась с презрением. Цыганка же гордо вышла из комнаты. Несколько минут спустя пришел барон и остановился на пороге, красный от гнева.

— Что за обедню собираются служить здесь? Зачем толпится здесь народ, точно на нижнем дворе? — сурово крикнул он.

— Беранже! Эти люди пришли умолять тебя простить твоего старого и верного слугу, — сказала Анжела, с достоинством подходя к мужу. — Это я приказала собраться здесь этим бедным людям. Вот жена, дочь и два сына старого Христофора. Я тоже присоединяюсь к их просьбе, чтобы смягчить твое сердце.

Взяв за руку маленького Амори, она опустилась на колени и обхватила ноги мужа.

— Во имя наших детей, умоляю тебя: прости Христофора.

Беранже заткнул себе уши. Потом крикнул, вне себя от гнева:

— Почему он еще не повешен, раз я приказал это?.. Кто хочет составить ему компанию, пусть является надоедать мне подобными глупостями!

Все присутствующие тоже бросились на колени и со страхом смотрели на барона. Тогда я подошел к нему с крестом в руках.

— Сын мой! — сурово сказал я. — Если ты останешься неумолим и совершишь это отвратительное преступление, Бог тоже будет беспощаден к тебе. Стыдись! У твоих ног твоя жена, твои дети и твои верные слуги, а ты точно каменный.

Барон был вне себя. Побледнев от ярости, он поднял Анжелу и крепко держал ее за руку, чтобы она не могла повторить этой сцены. Затем он обернулся к жене виночерпия, причем его взгляд случайно упал на ее дочь, красивую шестнадцатилетнюю девушку. Барон встречал ее и раньше. Теперь же сверкающий взгляд его точно прирос к ней.

— Я не могу, — сказал он, — простить покушения на мою жизнь. Вам самим должно бы быть стыдно, что вы просите за этого злодея. Встаньте все и уходите отсюда!

Дочь виночерпия бросилась к нему, повторяя сквозь слезы:

— Милости, милости, синьор!

— Я окажу вам милость и честь, моя красавица, — ответил он.

Затем обратившись к одному из слуг, прибавил:

— Привести ее на эту ночь ко мне!

Молодая девушка побледнела от ужаса и откинулась назад.

— Ты слышал мой приказ, Рибонд? Чего же ты стоишь разинув рот, точно глухой? Берегись! А ты, добрая женщина, ступай домой. Твой муж будет завтра повешен. Об этой же скучной истории — ни слова больше! А кто будет говорить о ней, тот разделит участь Христофора.

Анжела встала и, шатаясь, отошла к столу. Оскорбление, нанесенное ей бароном, дерзко выбиравшим себе любовницу в ее присутствии, заставило ее сильно покраснеть.