Читать книгу "Байки бывалого хирурга - Дмитрий Правдин"

– Бок зачесался, а не то, что вы подумали. И зачем мне прятать его сейчас? Хотел бы спрятать, давно бы уже спрятал, да так, что никто бы и не нашел.

– Да-а-а, Егоров, такого фортеля я от вас не ожидал, – протянул главный врач и остановился напротив хирурга.

– Я сам не ожидал, что Полякова меня так подставит, – ответил начавший понемногу приходить в себя Александр Федорович.

– Кто вас подставил? Бросьте говорить глупости. Ваша жадность вас подвела. Ведь всем хорошо известно, что вы взвалили и тянете ипотеку за младшего сына. А дежурить вам уже тяжело. И вместо того чтоб взять и побольше дежурств набрать, вы решили разводить народ на деньги. Так?

– Нет не так, – едва выдавил из себя Егоров. Хлынувший в кровь адреналин не только окрасил его лицо в бурый цвет, но и вызвал учащенное дыхание, мешающее спокойно произносить слова. – Я вам еще раз повторяю: Полякова мне сама отдала эти чертовы деньги.

– Довольно демагогии, отдайте мне конверт. – Главный врач протянул вперед правую руку. – Вы отдаете мне деньги и пишете заявление по собственному желанию. А я закрываю глаза на вымогательство.

– Какое еще заявление? – опешил Егоров и покраснел еще больше.

– Обычное, на увольнение.

– Но я же вам все объяснил, что больная сама засунула мне конверт с деньгами в карман. Я даже не прикасался к нему. Можете отправить его на экспертизу. На деньгах нет моих отпечатков.

– Александр Федорович, вы хотите, чтоб я подключил к делу компетентные органы? – Главный врач с удивлением посмотрел на него поверх очков. Он всегда в особо важных случаях надевал очки. Для солидности, что ли. Ибо зрение у него ни капельки не страдало.

– А вызывайте, – тряхнул головой Егоров. – Я не считаю себя виновным. Это чистой воды подстава.

– Как скажете, – ледяным тоном произнес главный врач, – только учтите, что тогда Поляковой придется написать заявление, чтоб дать делу официальный ход. Номера купюр, что у вас в кармане, переписаны. Так что легко будет доказать факт дачи взятки. Она, в принципе, и собиралась вызвать полицию…

– Ирина Семеновна? – перебил его монолог вконец расстроенный хирург.

– Да, Ирина Семеновна, она самая. Она пришла ко мне в кабинет и, чуть не плача, сообщила о вашем падении. Мне удалось убедить ее не поднимать шум. Пока, не поднимать. В общем, есть два варианта. Первый, вы возвращаете деньги и пишете заявление на увольнение по собственному желанию. Тогда факт вашего вымогательства остается между нами, и я даю вам слово, что никто ничего не узнает. Второе, мы немедленно вызываем полицию. Они заводят дело, начнется следствие. Не исключено, что вас арестуют. Реальный срок вы, скорей всего, не получите, отделаетесь условным…

– Какой арест? Какой срок? – схватился за голову Александр Федорович. – Ведь я же не виновен.

– Вот правоохранительные органы и начнут во всем разбираться. Тогда уже шила в мешке не утаишь, и о вас пойдет не совсем лестная слава. Даже если вам удаться выкрутиться, то, согласитесь, пятно останется на всю жизнь. Оно вам надо?

– А я вот возьму и не отдам вам конверт, – в глазах Егорова вспыхнул дьявольский огонек, и голос его принял угрожающий характер. – Вы что, силой его у меня отберете?

– Помилуйте, Александр Федорович, ну к чему этот цирк? Проиграли, так умейте достойно себя вести. Конечно, я не стану у вас ничего отбирать. Вызову полицию и дам показания. Мое слово и слово Поляковой против одного вашего. Кстати, это она по мужу Полякова. А в девичестве она, – главный врач махнул рукой, – впрочем, вам лучше и не знать. Ее брат слишком влиятельная фигура в городе, чтоб его фамилию просто так муссировать. Отдайте мне конверт, а я вам дам лист бумаги для заявления.

– У меня есть время подумать? – Егоров поднял глаза на севшего в кресло главного врача.

– А чего тут думать? Раньше надо было думать, а сейчас надо принять решение. Нужно уже закругляться, у меня через час важное совещание в облздраве. Негоже опаздывать.

– Но может, возможен компромисс? Я возвращаю деньги, а вы меня оставите на работе?

– Исключено, Полякова требовала вызвать полицию. Мне еле удалось ее уговорить. И то, при условии, что мы с вами распрощаемся. Вы бы видели, как она бедняжка расстроилась: слезы буквально заливали ее лицо.

– Разрешите, я ей позвоню? У меня есть ее номер телефона.

– Звоните, – пожал плечами главный врач. – Только вряд ли она захочет с вами разговаривать.

– Недоступна, – не своим голосом вслух произнес Егоров, отнимая от правого уха мобильный телефон. – Похоже, отключила.

– Так, Александр Федорович, надо определяться. Вызываем полицию?

– Возьмите. – Он протянул главному врачу белый конверт, полученный утром от Ирины Семеновны, и тяжело вздохнул.

– Отдайте секретарше, – главный врач вернул Егорову подписанное заявление, – можете еще две недели отработать. По закону.

Александр Федорович чуть заметно кинул в ответ, взял дрожащей рукой лист бумаги и, не прощаясь, вышел из кабинета. Обида душила его, но он постарался взять себя в руки: жизнь продолжается, несмотря ни на что. Надо искать новую работу. Время еще есть.

– Ну что, я свое слово сдержал, – ухмыльнулся разговаривавший в это самое время по телефону главный врач. – Две недели он еще отработает. Пускай мужик хоть копеечку какую заработает. По закону положено. Мы же уважаем закон? Хорошо, вечером в сауне расскажу подробности. Нет, никто ничего не заподозрит. Разыграли все, как по нотам. Ладно, до вечера.

Тот, с кем он только что сейчас разговаривал по телефону, пока еще не догадывался, что у больной Поляковой девичья фамилия и отчество были точно такие же, как и у главного врача.

Бездна

Еле дождавшись, когда последние студенты покинут учебный класс, Уваров торопливо захлопнул за ними входную дверь и заметно дрожащей рукой только с третьей попытки, всунув ключ в замочную скважину, провернул его на два оборота. Фу-у, наконец-то он остался один, и теперь можно, никого не таясь, задозироваться…

Он обожал это слово: «задозироваться». Не ширнуться, не уколоться, а именно задозироваться. Он сам его придумал и сам же услаждал свой слух его произношением. Когда ему становилось хорошо, и если рядом никого не оказывалось, тогда он медленно, смакуя каждую букву, проговаривал: задозировался. А когда нечем было поднять свой жизненный тонус и самочувствие оставалось желать лучшего, он начинал прокручивать в голове: чем бы задозироваться, чем бы задозироваться?

Он отлично помнил тот день, когда впервые попробовал промедол. Да, это был именно промедол. Он, тогда просто Толик Уваров, студент четвертого курса лечебного факультета медицинского института, то ли от скуки, то ли от чрезмерного любопытства решил на себе испытать действие наркотического препарата.

Толя Уваров – сын профессора кафедры факультетской хирургии Владилена Марковича Уварова, мог бы и вовсе не работать. Денег на беззаботную жизнь всегда ему хватало. Ленинский стипендиат, круглый отличник, гордость курса, плюс баловень судьбы: папа известный и уважаемый в городе и за его пределами хирург, профессор. Будущее у Толика расписано по полочкам на многие годы вперед. Еще каких-то полтора года и диплом на руках. А там ординатура, аспирантура, кандидатская, после докторантуры и докторская диссертация в кармане. Толик сразу после третьего курса, когда все однокурсники только проходили медсестринскую практику, он в клинике отца многим на зависть сам прооперировал несколько человек с острым аппендицитом и грыжами передней брюшной стенки. Начал развивать мануальные навыки.