Читать книгу "По осколкам разбитого мира - Кармаль Герцен"

— Я прилягу чуть позже, когда ты заснешь.

Но даже когда дыхание Абигайл стало ровным и глубоким, Алексия не отошла от ее постели. Все так же сидела, осторожно гладя сестру по шелковистым волосам и улыбаясь сквозь слезы. Она знала, что не уснет, как бы сильно ей этого ни хотелось.

Рана в сердце, нанесенная ей Кристофером, кровоточила, но было еще кое - что, что мешало ей отдаться в объятия сна. Нечто новое, незнакомое, лишь с недавних пор ставшее частью ее самой.

Жажда отмщения. Пусть не Кристоферу самому, но Венетри в целом. За ее сломанную жизнь, за сломанную жизнь отца. За пытки. За предательства. Это чувство расцвело в ее сердце огненным цветком, заставляя его биться чаще, а руки — сжиматься в кулаки. Она найдет Венетри — с помощью Скользящих или без нее.

Найдет и отомстит.

Глава тридцать первая

— Я должна показать тебе кое-что, — вполголоса сказала Алексии Дани за обедом, состоящим из мясистых стеблей необычного, но питательного растения и жареного мяса. — Точнее, хочу тебе это показать. Но это не для детских глаз.

Алексия покосилась на Эбби, которая увлеченно беседовала о чем-то с Джувенелом. Кивнула.

После обеда, оставив Абигайл в компании Скользящих, Алексия проследовала вслед за Дани в правое крыло первого этажа форта, где прежде бывать ей не приходилось.

— О чем ты говорила за обедом?

Дани помолчала.

— Вы присоединились к нам только вчера, но… ты права — у нас общие цели. Венетри, так или иначе, причиняли нам боль. У многих из нас, Скользящих, родные и близкие попадали в их подвалы. И больше не возвращались. Но есть те, кто вернулся. Не знаю, верно ли я поступаю, показывая это тебе, но хочу, чтобы ты знала, насколько далеко простирается безумие Венетри, как играючи они ломают судьбы людей. Хочу доказать, что наше стремление уничтожить Венетри — это не просто желание отомстить за годы гонений, за использование нашего дара, за вечный страх за свою жизнь. А… нечто большее.

Они прошли по узкому темному коридору, освещенному одним - единственным магическим светильником на стене. Свернули и в конце концов оказались в светлой и просторной комнате. В силуэте, что застыл в углу, было что-то противоестественное, что заставило Алексию чуть прищурится и взглянуть внимательнее.

— Вейн, — тихо позвала Дани.

Он обернулся, и Алексии поплохело. Человек, что стоял сейчас в нескольких шагах от нее, походил на большую сломанную куклу. Голова его кренилась набок, к правому плечу, а левое было вздернуто вверх. Одна рука неестественно вывернута, ладонь прилегала к телу не внутренней, а тыльной стороной, локоть торчал под немыслимым углом. Подобное творилось и с ногами — одна была чуть согнута в колене, будто незнакомец норовил присесть, а вторую, прямую, он подволакивал. Кажется, она совершенно не желала сгибаться.

Притом лицо незнакомца — гладкое, безбородое, принадлежало привлекательному молодому мужчине. Но то, что творилось с телом, смотрелось ужасно. Словно сама Бездна взяла его в свой громадный кулак и крепко сжала. Словно все его кости однажды были переломаны, и также и срослись.

Увидев Дани, странный незнакомец издал звук, который Алексия трактовала как радостный возглас и, волоча правую ногу, заспешил к целительнице. Шея так и не разогнулась, и голова клонилась к плечу. Смотреть на все это было больно и страшно.

— Это Вейн, — тихо обронила Дани, обнимая калеку. Даже в этой короткой фразе Алексия смогла услышать слезы в ее голосе. — Когда-то он был очень красив — да ты и сама видишь. Его лицо — единственное, что осталось неизменным.

— Что с ним случилось? — Алексию смущало, что они говорят о Вейне так, будто его и вовсе нет рядом. Закралось подозрение, что он просто их не понимает. Он странно мычал, обнимая Дани, но улыбался такой искренней, по-детски светлой улыбкой.

— Он был одним из первых подопытных Венетри — тех, на ком опробовали Камень Рикельма. Возможно, самым первым. Камень что-то сделал с ним… противоестественное. Наверное, дело в чарах, заключенных в нем. Когда Вейн нашел нас… он полз, Алексия, просто не мог подняться. Почти все его кости превратились в желе, а потом… застыли.

— И неправильно срослись, — тихо сказала Алексия.

— Да, и исправить это не выходит — что бы мы ни делали, что бы ни призывали на помощь: целительную магию, руны или физическую силу. Ему больно, ему постоянно больно. Наверное, я воспринимаю это хуже остальных, потому что именно мои способности должны были избавить его от беспрестанной боли. Должны были, но не избавили. Руны приносят ему лишь временное, и едва ли ощутимое облегчение. Иногда он стонет так, что его слышно на втором этаже. Тогда я спускаюсь и накладываю рунную вязь на его тело — Джувенел, благодаря своим познаниям в рунной магии, помог мне с рунной вязью, что усилило мои целительные силы. Но даже это почти не помогает Вейну. Он затихает, но через какое-то время все начинается сначала. Что-то не так в самой его крови, будто в его жилах течет яд, ее отравляя. Мы все перепробовали в попытках ему помочь и все это оказалось напрасным.

Дани нежно погладила Вейна ладонью по щеке. В этом жесте Алексия не углядела никакого романтического подтекста, лишь сестринскую боль и дружеское участие. Вейн издал урчащий звук и снова улыбнулся. Глаза Алексии защипало.

— Самое страшное не то, что сотворили с его телом, ведь оно — всего лишь оболочка для его души. Для меня он всегда был и будет красавцем Вейном, с которым мы вместе скользили по межпространству. Страшно то, что из-за экспериментов Венетри он потерял себя. Эти чары… они что-то сделали с его рассудком. И это — для нас, для меня — оказалось больнее всего.

— Мне жаль, Дани, — прошептала Алексия. — Мне правда очень жаль.

Дани шумно втянула носом воздух. Ее глаза увлажнились, но на щеку не пролилось ни капли — целительница изо всех сил пыталась держать себя в руках.

— Я верю тебе. И все же… Я показала это не для того, чтобы вызвать сочувствие. Я хотела показать, что Венетри — невероятно опасные враги. Непредсказуемые. Безжалостные. Они не остановятся ни перед чем, сломят любую преграду, лишь бы добиться своей безумной цели — подчинить себе саму суть магии. Я показала тебе это, чтобы у тебя были силы для борьбы с ними. Каждый раз, когда на нас нападают ассасины Венетри и в мою душу холодной змеей заползает страх, я вспоминаю Вейна. И мои руки твердеют, а страх превращается в ярость. И сейчас… мы собираемся нанести Венетри визит, и понятия не имеем, к чему приведет наша затея. Ты думаешь, мне не страшно? Страшно, и еще как. Ведь я не так сильна, как Вецвольд, Джувенел, Харм или даже Рейнара. И часть меня желает зарыться в землю, как испуганный зверек, скрыться, вместо того, чтобы по собственной воле идти в капкан зверю. И сейчас самое время напомнить самой себе, ради чего я это делаю. Напомнить, что есть что-то и похуже смерти.

Дани замолчала, но было очевидно, что говорит она про Вейна, чьи страдания не заканчивались… и не закончатся никогда.